Кэти Келли - Если женщина хочет...
– Я знала, что этим кончится! – весело воскликнула она. – Замечательно! Именно это вам и требуется. Мало того, это требуется Редлайону: изысканная деревенская гостиница с особой атмосферой.
– Я не сказала «гостиница», – встревожилась Вирджиния.
– Деревенская гостиница! – стояла на своем Мэри-Кейт. – Это совсем другое дело. Красивая, элегантная, со своей атмосферой, но без джакузи… Скажите-ка, – внезапно спросила она, – когда вы собираетесь ее открыть?
– Я пока об этом не думала… А что?
– Мы еще не нашли подходящего места для свадьбы Дельфины. Что, если отметить ее в Килнагошелле? Подумайте, Вирджиния. Мы мобилизуем всех, чтобы подготовить помещение, а деньги за аренду пойдут на необходимое переоборудование. По-моему, прекрасная мысль!
– О боже, Мэри-Кейт, – покачала головой Вирджиния. – Вы не женщина, а настоящее стихийное бедствие.
Когда в понедельник Лидия зашла в кабинет, Сэм сразу поняла: что-то случилось. Ее секретарша была девушкой веселой, непринужденной и пользовалась любой возможностью, чтобы поболтать с начальницей. Даже рассказывала о своей личной жизни, хотя Сэм никогда не спрашивала, с кем она встречается. Но сегодня Лидия была на себя не похожа. «Наверно, она нездорова», – подумала Сэм, привычно просматривая почту.
– Все в порядке? – спросила она, когда Лидия принесла кофе.
Секретарша кивнула и односложно ответила:
– Да.
Не приходилось сомневаться, что это была ложь, но у Сэм были другие заботы. Интересно, как поведет себя Стив Пэррис после возвращения в Лондон, свою вотчину? В Лас-Вегасе они ни разу не оставались наедине. Поблизости всегда находились другие делегаты, а также шишки из «Титуса», от которых Стив предпочитал не отходить ни на шаг.
Утро тянулось томительно медленно. Плохое настроение Лидии расползалось по кабинету, как туман. Наконец терпение Сэм лопнуло.
– Я собираюсь перекусить. Пойдешь со ной? – спросила она. Испуганное лицо Лидии делало ее похожей на утку, которой предложили бесплатное путешествие в духовку.
– Ладно, – наконец пробормотала она.
В крошечном итальянском кафе Сэм для отвода глаз заказала что-то с соусом песто. Голода она не испытывала, но ей нравилась Лидия, и хотелось привести девушку в чувство. К счастью, подталкивать Лидию не пришлось; секретарша сама начала разговор.
– Я чувствую себя виноватой, – пробормотала она, глядя в тарелку.
– Почему? – непринужденно спросила Сэм.
– Потому что я попросила отдел кадров перевести меня к кому-нибудь другому, а теперь жалею об этом.
Изумленная Сэм ахнула:
– Перевести к другому? Но почему? Лидия понурилась.
– Потому что в последнее время мне стало трудно с вами работать, и я не могу этого вынести. А ведь еще недавно вы были совсем другой! – чуть не плача, воскликнула она. – Все говорили, что характер у вас трудный и немного стервозный, но я так не считала. Конечно, вы много работали, но это потому, что женщинам всегда приходится работать больше, чтобы их признали. Я понимала это и восхищалась вами. В последнее время у меня все валилось из рук. Вы набрасывались на меня так, словно я какая-нибудь неумеха! Это было несправедливо…
Сэм стало ужасно стыдно. Какое право она имела вымещать на ком-то свое дурное настроение?! Обвиняла Стива, а сама делала то же самое…
– Лидия, мне очень, очень жаль, – серьезно сказала она, погладив девушку по руке. – Но в последнее время со мной действительно что-то происходит. Я сама не знаю, смогу ли продолжать здесь работать. Я устала. „Устала от необходимости принимать жесткие решения, устала работать день и ночь и не иметь никакой личной жизни… Из-за этого я становлюсь человеком, который мне не нравится. – Она сухо рассмеялась. – Который никому не нравится.
Лидия вытаращила глаза.
– Не обижайтесь, но это полный бред, – решительно заявила она. – Мне вы нравитесь. И очень многим в «Титусе» тоже. Вы прямой человек, не любите подлиз и всегда справедливы.
– Лидия, ты очень добра ко мне, хотя в последний месяц я была настоящей стервой. И все же я думаю, что мне нужно уйти. Только, пожалуйста, пока никому не говори об этом.
– И не собиралась, – обиженно ответила Лидия. – Но я думаю, что вы сошли с ума. У вас такая блестящая карьера…
– Блестящая карьера, но ни одного друга, потому что я превратилась в неприступную крепость, – уныло ответила Сэм. – В мисс Смит, запершуюся в своем кабинете на пятом этаже. Лидия, жизнь – это нечто большее, чем высокое жалованье и хорошая пенсия. Ко времени выхода на пенсию у меня не будет сил на то, чтобы ее тратить. Нет, я всерьез думаю выйти из игры.
– Это называется «бросить крысиные гонки»? Меньше работать, меньше зарабатывать, но зато радоваться жизни? Лично меня это не привлекает, – буркнула Лидия.
– Да, но тебе всего двадцать три, а мне сорок. Я почти всю свою жизнь трудилась как проклятая, а что получила взамен? Отдельный кабинет и личную секретаршу, которая хочет уйти, потому что со мной невозможно работать.
– Извините, – пробормотала Лидия.
– Тебе извиняться не за что, – твердо ответила Сэм. – Это моя вина, и я еще раз прошу прошения. Спасибо за то, что тебе хватило смелости сказать об этом. Лидия засмеялась.
– Это было нелегко, – призналась она. – Вы не похожи на исповедника. Ладно, хватит об этом. Уйдете вы или нет, а свое заявление из отдела кадров я заберу.
Они вернулись на работу в половине третьего. После разговора и двух бокалов вина Лидия развеселилась. Сэм тоже казалась веселой, но это была только видимость. На самом деле она была в ужасе. Оказывается, люди шарахались от нее как от чумы.
Сэм вернулась домой рано и сразу же позвонила Хоуп. Та пекла печенье, а дети помогали покрывать его глазурью.
– Милли, не ешь все! – услышала Сэм голос Хоуп. – У тебя заболит живот!
– Не заболит! – упрямо ответила Милли.
– Теперь ясно, что розовая глазурь привлекательнее зеленой, – пробормотала Хоуп.
Несколько минут сестры болтали о всяких пустяках.
– Можно задать тебе один вопрос? – внезапно выпалила Сэм.
– Конечно.
– Как бы ты определила саму себя?
– Ничего себе вопрос! Для ответа требуется написать целый философский трактат! – засмеялась сестра. – «Твоя подлинная сущность: определи и обоснуй». Именно такие темы для сочинений по английскому нам давала мисс Марш.
Сэм хмыкнула:
– Мисс Марш следовало преподавать не литературу, а прикладную психологию. Но я имела в виду нечто другое.
– Что же?
– Ну… – Сэм замялась, пытаясь найти нужные слова. – Я всегда выражала себя в работе. Когда я занималась маркетингом, это определяло мою сущность: специалист по маркетингу.
