Джулия Фэнтон - Великосветский прием
Поднялся переполох. Некоторые в полный голос спрашивали друг у друга, что имел в виду Ричард, говоря о своем сыне.
– И последнее. – Ричард заставил себя слушать: все головы снова повернулись к нему. – У меня есть достоверные источники, из которых можно получить доказательства коррупции среди руководства профсоюза. Таких доказательств будет достаточно, чтобы упрятать кого следует за решетку лет на двадцать, а то и тридцать. По закону, кажется, так получается, верно я говорю, Марчек?
Лицо Марчека пошло багровыми пятнами.
– Я вижу, в этом вопросе меня поняли, – вполголоса сказал Ричард.
– Ах ты гад!.. – Марчек вскочил и ринулся вперед с поднятыми кулаками. Трое профсоюзных деятелей с трудом водворили его на место.
– Я покидаю вас, джентльмены, чтобы вы могли обдумать мое предложение, – объявил Ричард. – Дорога до дому займет у меня, ну, скажем, двадцать минут. Надеюсь, что, войдя домой, я услышу телефонный звонок и узнаю о вашем решении уладить дело добром. Никаких забастовок и компромиссы по двум пунктам из четырех, как было здесь предложено. Полный текст соглашения должен быть подготовлен до конца текущей недели. Ратификация – непосредственно после голосования на местах.
– Это слишком жесткие условия, Кокс, – начал Робби Фрейзер.
– Не думаю. Вслед за Артуром Грином ко мне уже выстроилась очередь: в Гонконге – Дэвид Квон, у нас в Чикаго – Джеймс Прицкер. Можете проверить. Доброй ночи, джентльмены.
В такси Ричард откинулся на спинку сиденья, ощущая безмерную усталость. Если ему не удастся поспать, он просто свалится с ног. Похоже на то, что он отстоял свои отели – почти все. Но сейчас это казалось слабым утешением.
* * *– Что? Ti rompo il culo, — выругался Сэм Провенцо. Он смотрел на нежданного гостя с неподдельным изумлением и ужасом. – Быть этого не может.
– Говорю тебе, это так. Твой сын выкрал мальчишку Кокса.
Мо Бернстайн говорил негромко, но значительно. Он прилетел из Палм-Бич в Чикаго, что само по себе не предвещало ничего хорошего, поскольку Мо терпеть не мог отлучаться из дому, а тем более летать самолетом.
– Кокс – мой друг, – заявил он. – Неловко, сам понимаешь.
Они сидели в кабинете Сэма. Перед ними стояло большое блюдо с копченостями и охлажденное итальянское вино. Сэм сглотнул желчь. Черт, когда же это кончится? Он не мог ни есть, ни спать с того дня, как прилюдно залепил Нико пощечину.
Почему Нико пошел на это? Ответ ясен: он хотел расквитаться. Это был плевок в лицо Сэму, удар по его авторитету.
Бернстайн не сводил с Сэма холодных рыбьих глаз.
– Сэм, ты распустил своего сына.
Это было страшное обвинение. Сэм хотел что-то возразить, но передумал и закрыл рот.
– Но я прилетел в Чикаго не для того, чтобы молоть языком, – продолжал Бернстайн. – Если мальчик и его нянька-англичанка не вернутся домой целыми и невредимыми в течение суток, то за это ответишь ты лично. Capisce?
Сэм побагровел и почувствовал боль под ложечкой.
– Capisce? – требовательно повторил Мо.
– Ясно, – тяжело дыша, ответил Сэм. – Я прослежу.
Как только Мо ушел, Сэм подсел к телефону, чтобы созвать семейный совет. Только сыновей.
Через пятнадцать минут они уже были у него. Джо примчался из спортзала «Энергия», прямо в чем был – в трусах и майке. Марко и Ленни приехали в деловых костюмах. Всех троих сопровождали телохранители.
Каждый физически ощущал отсутствие Нико. Марко сердито хмурился, постукивая пальцами по столу. Несмотря на постоянные перепалки, он всегда был ближе всех к младшему брату.
– А ну прекрати! – гаркнул Сэм. – Что за манера по столу барабанить?
Марко встрепенулся.
Сэм жестом приказал телохранителям убраться за дверь. Потом он повернул ключ и включил на полную громкость видео: «Рэмбо: Первая кровь, часть 2».
– Дело вот какое, – обратился он к сыновьям, когда удостоверился, что их разговор нельзя подслушать.
Боль под ложечкой утихла, уступив место злости и досаде. Сэм быстро рассказал им о визите Бернстайна, повторив их беседу слово в слово. Когда он окончил свой рассказ, воцарилось молчание, но потом все сыновья загалдели наперебой.
– Вот засранец! – кричал Джо. – Ему не место в семье. Делает, что хочет, вечно сам по себе.
– Я же говорил, – твердил Марко, – я же вам говорил, что на него нельзя положиться. Он опасен. Как можно пойти на такое дело без ведома семьи? Сумасшедший. Что на него нашло? Прямо не верится.
– Могу вам сказать, что на него нашло, – сказал Джо. – Он хочет быть главным. Хочет быть большой шишкой, питеrо ипо. Как бы он не вздумал свернуть тебе шею, – добавил он, обращаясь к Сэму.
– Люди поговаривают, – прошептал Джо, – будто у нашего Нико случаются припадки. Он не в себе! Представляете? Ходят слухи, что он убивает каждого, кто об этом знает.
– Вранье, – проскрипел Сэм. – Никаких припадков у него не бывает. Кто распускает такие слухи, тому надо вырвать язык. Назови мне имена; я сам разберусь. – Он прочистил горло. – А покамест у нас есть заботы поважнее.
Сэм буравил сыновей покрасневшими свирепыми глазами.
– Выбирать не приходится. У меня сердце кровью обливается, но ничего не поделаешь. Придется нам сделать два дела. Во-первых, освободить мальчишку, иначе Бернстайн с нас шкуру спустит. И во-вторых... как это ни прискорбно...
– Нет! – воскликнул Марко.
– Да, черт побери! Он пошел против семьи, а за этим следует расплата. – С каждым словом Сэм ударял кулаком по столу.
Джо сидел с непроницаемым лицом; Ленни и Марко были заметно взволнованы.
– Папа... – начал Марко.
– Молчать! – рявкнул Сэм. – Если у тебя есть больное место – вырви его. Как раковую опухоль. Иначе сгниешь изнутри.
Ленни и Джо согласно кивали.
Сэм вспотел и почувствовал приближение удушья.
– Вам все понятно? Надеюсь, разжевывать не надо?
Сыновья переговаривались между собой.
– Ладно, – сказал Сэм изменившимся голосом. – Идите отсюда. Все. Убирайтесь. Не желаю вас видеть, пока мы не разгребем свое дерьмо. Другого пути нет.
Сыновья уходили глубоко омраченные. Сэм знал, что они обо всем догадывались, но теперь им требовалось время, чтобы оправиться от потрясения. Это будет первое заказное убийство за пять лет. И кто же станет жертвой? Его собственный сын.
Сэм поспешил в ванную и склонился над унитазом. Его долго рвало. Вернувшись в комнату, он подошел к телевизору и рывком поднял его с подставки. Шнур выдернулся из розетки; экран погас.
С неожиданной для его возраста силой Сэм швырнул телевизор через всю комнату. Раздался грохот металла и звон стекла. Но Сэм не успокоился. Он снова и снова пинал ногами обломки, поднимал корпус и опять швырял его об пол. Потом он схватил настольную лампу и принялся с размаху бить окна.
