Элизабет Адлер - Персик
– О, Ноэдь, – устало вздохнула она, – что бы я без тебя делала!
66
Ноэль так и не смог привыкнуть к великолепию дома де Курмонов. Даже после того как они прожили в нем два года, Ноэль все еще чувствовал себя гостем в его величественных комнатах. Кивнув привратнику, он завел новый автомобиль во двор, заметив, что дворецкий уже спешил вниз по лестнице, чтобы открыть ему дверь.
– Моя жена дома? – спросил Ноэль, отступая, чтобы полюбоваться автомобилем.
– Мадам в гостиной, месье.
– Тогда попросите ее спуститься сюда, пожалуйста. Скажите ей, что у меня для нее сюрприз, Оливер.
– Конечно, месье. Примите мои поздравления, месье. «Дюк» просто великолепен.
– Спасибо, Оливер.
Ноэль обошел вокруг автомобиля, оглядывая его со всех сторон. Длинные гладкие линии, насыщенная сверкающая темно-синяя окраска и мягкая светлая кожа салона подчеркивали его изысканность. Это был автомобиль, который Ноэль всегда стремился создать, результат всех его компромиссов прошлых лет. «Дюк» был автомобилем его мечты.
– Ноэль, он просто восхитителен! – донесся голос Пич, торопливо сбегающей по ступенькам к нему.
Ноэль показал ей на атласный бант, которым был украшен руль.
– Это подарок, – сказал он, – самый первый «дюк» для внучки Месье.
– Правда? Он – мой? – Пич с удовольствием провела рукой по сверкающей поверхности. – Но это твой автомобиль, Ноэль, больше чем чей-либо. Первый должен быть твоим.
– Я считаю, что старый Месье имеет к нему такое же отношение, как и я, а как его внучка и председатель компании ты получаешь первого «дюка» и номерные знаки.
Пич забежала вперед, чтобы посмотреть на них. – «Дюк-1», – воскликнула она, чрезвычайно довольная.
– Внутри тоже есть кое-что интересное, – добавил Ноэль, открывая для нее дверцу.
Пич почувствовала приятный запах новой кожи и цветов. Сидя на необыкновенно удобном сиденье для водителя, Пич огляделась вокруг себя. В маленькой вазе в форме крыла, точной копии той, что стояла в первом автомобиле де Курмонов, была веточка жасмина.
– Я заказал ее специально для тебя, – сказал Ноэль. – В других автомобилях ее не будет. Он радостно посмотрел на Пич, надеясь, что она довольна.
– Да, в вазе всегда была ветка жасмина для Леони, – сказала Пич. – Ты подумал обо всем, Ноэль Мэддокс!
– Значит, тебе нравится?
– Очень! Спасибо тебе не только за прекрасный автомобиль, но и за все, что ты сделал для де Курмонов! Ты снова поставил компанию на ноги. – Рукой она провела по кожаной оплетке руля, в центре которого помещался символ семьи де Курмон. – Этим автомобилем ты вернул де Курмонов наверх. – Месье гордился бы тобой!
Ноэль с облегчением усмехнулся.
– Тогда окажите мне услугу, леди, – усаживаясь рядом с ней, сказал он, – прокатите меня немного.
Люди оборачивались и смотрели на них, когда великолепный автомобиль останавливался у светофоров на парижских улицах, и махали им вслед рукой, узнавая Пич.
– Ты видишь, как им нравится машина! – возбужденно кричала она, нажимая ногой на акселератор и направляясь в сторону пригорода. Девятая соната Бетховена громко звучала через квадрофонические динамики, а автомобиль мчался вперед, оставляя за собой милю за милей. Ноэль откинулся назад и с удовольствием прислушивался к работе двигателя, который он так хорошо знал, замечая по ходу, что новая аэродинамическая форма машины сводила на нет сопротивление воздуха, делая движение автомобиля практически бесшумным. В уме он ставил галочки, отмечая тысячи других деталей, проверенных им миллионы раз при создании этого автомобиля. Он действительно получился отличным.
Пич свернула на боковую дорогу, а оттуда – на узкую проселочную. Перед ними раскинулась широкая спокойная река, окруженная зелеными ивами и отражающая бледное вечернее небо. Поставив машину на ручной тормоз, она откинулась на мягкую спинку сиденья и, довольная, вздохнула.
– Чудесно, совершенно чудесно! – воскликнула она. – Ты заслуживаешь за него орден, Ноэль.
Ноэль обнял ее, и она опустила голову ему на плечо, глядя на пустынное озеро впереди.
– Я меняю орден на поцелуй, – пошутил он.
Пич посмотрела на него, иронически улыбаясь.
– С каких это пор ты должен предлагать мне что-то взамен моего поцелуя?
– Я ничего не пожалею ради твоего поцелуя, – прошептал ее муж, уткнувшсь носом в ее ухо.
– Даже автомобиль?
Ноэль рассмеялся.
– Это нечестно, миссис Мэддокс, – и, кроме того, ты только что сказала, что поцелуй достанется мне даром.
Почему, когда он целовал ее, реальный мир, казалось, переставал существовать, и он оказывался наедине с ней в теплом вымышленном мире своих фантазий? Ее кожа была нежна, как лепестки цветов, и гладка, как мрамор, а запах ее духов пленял. Ноэль вынул шпильки из ее заколотых наверх волос и провел руками по роскошным густым прядям. Он поцеловал ее бледные закрытые веки и провел пальцем по очертаниям подбородка, а потом рука его скользнула к ее груди. Он видел близко перед собой ее глаза и, сжимая ее грудь, наклонился поцеловать ее еще раз.
– Пич, моя Пич, – прошептал он нежно, – я так сильно люблю тебя.
Заднее сиденье оказалось широким и мягким, когда они вместе легли на него, и только цапля, лениво парившая над рекой, была свидетелем их любви. Тело Пич было теплым и послушным и очень родным. Позже, когда он судорожно прижимал ее к себе, Ноэль подумал – у него есть все, что он когда-либо хотел иметь, – у него была Пич и «курмон», автомобиль его мечты.
На следующей неделе Пич начала работу по рекламной компании, которую она планировала в течение полутора лет. Вместе с производственной командой она объездила всю Европу, сначала фотографируя «дюка» высоко в снежных Альпах, а затем снимая его несущимся вниз, с захватывающих дух склонов, с лыжами, привязанными к его крыше. Они фотографировали автомобиль около их собственного отеля, а рядом возвышалась гора шикарных кожаных чемоданов, которые, как подразумевалось, только что вынули из его багажника, а также в Париже, во дворе дома де Курмонов, с красивой длинношеей афганской борзой на заднем сиденье, смотрящей в окно. Они снимали его на пленку в авиационном ангаре между небольшим реактивным самолетом «Л’Эр» и мощным «Конкордом», и, конечно, мчащимся по дорогам Европы.
Ноэль опять вернулся в Детройт, а Пич была настолько занята, что у нее едва хватало времени вспомнить о нем, только когда она валилась, усталая, в постель, одна, в очередной гостинице, и если ей везло и позволяла разница во времени, она звонила и с нетерпением ждала, когда услышит его решительный голос: «Привет, Пич!» Он, казалось, всегда знал, что это звонит она, прежде чем она успевала что-либо сказать.
