Джулиет Мид - Капкан любви
Тедди наконец достигла цели. Теперь она поняла, что Кандида сотрудничала с Фицджеральдом, чтобы отомстить Джеку и погубить его, потому что ей было нужно верить, что с ним все кончено. И еще кое-что она поняла — что Джек все еще любит Кандиду, что он всегда будет любить ее, потому что между ними были узы, которые невозможно разорвать. Тедди не могла вернуть Джеку сына или жену, но она могла вернуть ему компанию. Это было не полное возмещение, но это было лучшее, что она могла для него сделать.
Глава восемнадцатая
Тедди позвонила Джеку из аэропорта «Шарль де Голль» и предложила ему зайти к ней домой, как только она вернется в Лондон. Он хотел пригласить ее на ужин, но она опять отказалась, намереваясь просто рассказать ему все, что узнала. Тедди не хотелось проводить с ним больше времени, чем было необходимо для дела. Она решила не рассказывать ему о своей встрече с Филипом Редмейеном. Без сомнения, Филип сам расскажет об этом Джеку в последующие дни, но к тому времени она уйдет, ее миссия будет завершена, ей не нужно будет сражаться вместе с Джеком за общее дело.
Дожидаясь, пока Джек приедет в Стэнли Гарденс, Тедди задумалась о том, как изменили ее прошедшие четыре месяца. Она была уже не той женщиной, которая привела машину Майка к подъезду офиса и выбросила ключи от нее в канализационную решетку. Она была уже не той женщиной, которая танцевала под Жоржа Мустаки и охотно позволила соблазнить себя Кристиану де Клемент-Гранкуру. Она была уже не той женщиной, которая представляла себе любовь в образе мужчины из снов, выезжающем к ней на белом жеребце в лучах заходящего солнца. Она чувствовала себя гораздо старше и чуть мудрее. Казалось, все, в чем она была уверена, что считала неоспоримым, обернулось теневой стороной, полной вопросов и домыслов. Ее единственным убеждением осталось то, что нельзя позволять Кандиде и Алексу наживаться, манипулируя жизнями невинных людей. Это было единственным, за что она находила силы сражаться.
Когда Тедди провела Джека в дом, ее сердце дрогнуло. Она словно новыми глазами смотрела на Джека. Ей хотелось взять его за руки и сказать, что наконец-то она поняла, что он пережил. Тем не менее, она понимала, что никогда не будет смотреть на него, как на своего, или думать, что он принадлежит ей.
— Итак, расскажи мне, что ты узнала у Майка, — сказал Джек, когда они сели за кухонный столик. Казалось, он чувствовал себя неудобно, осторожничал с ней.
— Это оказалось очень просто, — стала рассказывать Тедди. — Я спросила Майка о сделке, но он не дал мне прямого ответа. Бедняга, кажется, думал, что я все записываю на радость полиции. Перед его глазами стояла картина тюремного приговора. Тогда я показала ему памятку «Стейнберга». Он подтвердил, что ее написал Фиц, и буквально взбесился. Он просто не мог перенести того, что Фиц его предал. Кроме того, он сказал, что ДО, о котором мы столько гадали, на самом деле не ДО, а ДД. То есть ты. После этого он рассказал мне все. Он и Глория — по инструкции Фица — заключили сделку вскоре после объявления Ламонтом отступления с валютного рынка. Они сговорились поставить время сделки на документах четырьмя часами дня. Вот и все.
Тедди встала, чтобы достать бутылку вина и два бокала. Не говоря ни слова, Джек забрал у нее бутылку и откупорил.
— Фиц обещал Майку пять миллионов фунтов за эту сделку, — добавила Тедди. — Майк заплатил Глории один миллион. Чего я не могу вынести, Джек — что это оказалось так легко и просто. Майк даже сказал, что на магнитной ленте не осталось ничего, что можно было бы обратить против них, потому что, хотя сделка и не была зарегистрирована на ленте, во время разговора с Глорией он сослался на нее, как на заключенную раньше, и это было записано.
— Да, я ее прослушивал, — подтвердил Джек. — Значит, никаких доказательств нет? Ничего конкретного?
— В этом не будет проблемы. Майк все подтвердит, в письменном виде, если я попрошу его.
— Что еще случилось?
— Ничего. Я рассказала тебе все.
— Я имею в виду… что случилось между тобой и Майком?
— Ну, знаешь… — пожала плечами Тедди, — …мы еще немного поговорили. Все было нормально.
— Ты не выглядишь слишком довольной из-за этого.
Тедди выпрямилась и заставила себя улыбнуться.
— Нет, я довольна. Теперь все будет замечательно, я в этом уверена.
Джек потер переносицу.
— Я считал, что ты беспокоишься о Майке… в смысле, как на нем отразится эта история.
— Конечно, беспокоюсь. Это будет нелегко для него, не так ли?
— Тедди, со вчерашнего вечера, после получения твоего сообщения, я чувствую себя другим человеком. Я просто не могу выразить, насколько мне стало легче. Теперь я должен все это обдумать. Сегодня у нас был следующий тур переговоров о приобретении «Хэйза» «Стейнбергом». Все выглядело таким странным. Я сидел, выслушивал их предложения и думал — боже, все так нереально… возможно, завтра это появится во всех газетах, а все эти люди будут втянуты в грязный скандал. Акции «Хэйз Голдсмит» будут временно выведены из обращения, потребуются месяцы, а, возможно, и годы, чтобы разобраться с этим.
Тедди кивнула, соглашаясь.
— Я подумал, что должен найтись способ уладить это дело, не втягивая всех этих людей в грязь, — взглянул на нее Джек.
— Как ты это представляешь?
— Я мог бы пойти в «Стейнберг» — у меня там встреча с их управлением, назначенная на десять утра в четверг — и объяснить им, что случилось, рассказать все. Тогда мы могли бы договориться о передаче банка в собственность на лучших условиях. Как бы дела ни обстояли, «Хэйз Голдсмит» нуждается в обновлении капитала. В принципе, «Стейнберг» не такой уж плохой партнер. Не в наших интересах, и тем более, не в интересах «Стейнберга» выставлять эту историю на всеобщее обозрение. Мне не хотелось бы расследования со стороны полицейских ведомств, еще меньше этого захочется Митчелу Фримену. Или Майку Мичинелли.
— Значит, ты хочешь спрятать всю историю под ковер? Расцеловаться и договориться, позволить плохим парням улизнуть? У тебя забавное чувство справедливости, Джек.
— Нет, Тедди, — Джек потянулся через стол и взял ее за руку. — Я думал, что тебе понравится эта идея. Я не хочу позволить плохим парням улизнуть. Но, по-моему, там только один плохой парень — Алекс Фицджеральд. Его не оставят в управлении после того, как я расскажу, что он сделал. Он заплатит свои долги. Но я не считаю, что должен пострадать кто-то еще. Майк, и даже Глория — всего лишь пешки. Фицджеральд использовал их, как хотел. Разве они должны страдать? Плевал он на них, да и на всех остальных тоже. Он манипулировал ими. Точнее сказать, он совратил их. Разве ты не видишь, что для Майка нет другого способа выйти из этой истории чистым?
