Гарольд Карлтон - Жертва
В десять часов к дверям отеля подъехал Санти, он выглядел так, словно только что вышел из-под душа. Выйдя из машины, он устремился к ней с раскрытыми объятиями. Марчелла поняла, что ничего она не придумала, что все случившееся прошлой ночью было реальностью: он был тем самым мужчиной! Именно тем, встретить которого она надеялась всю свою жизнь.
— Хочешь взглянуть на мой дом в Дее? — спросил он. — Мы поедем в Дею?
— Да! — Она крепко прижала его к себе. — Да, конечно!
Дея красочно расположилась на склоне горы: другая, более высокая гора, возвышалась позади селения. Деревня была старой, единственный отель — в прошлом элегантный деревенский жилой дом — превратился в роскошный постоялый двор. Не было высоких зданий, рекламных щитов, неоновых вывесок; деревня выглядела очень ухоженной, и запросто можно было поверить, что ты оказался лет на двести-триста в прошлом, если бы не современные лица немецких и английских туристов.
— Здесь родилась моя мать, — объяснил Санти. — До того, как в сороковых годах нынешнего столетия это местечко открыли некоторые из английских писателей и художников, оно было тихим уголком. Они-то и превратили деревню в нечто вроде элегантной колонии художников. Теперь мой дом стоит значительных денег, но я никогда его не продам!
Чтобы добраться до дома, пришлось свернуть на боковую дорогу, поднимавшуюся за деревней круто вверх так, что Марчелла могла взглянуть вниз на потемневшие от времени крыши домов. Под лучами полуденного солнца сильный запах цветущих апельсинов смешивался с запахом сосен, создавая великолепный и неповторимый аромат. Дома стояли, утопая в окружавших их садах.
— Взгляни, инжир, миндаль, апельсины, лимоны! — гордо показывал Санти.
Когда Санти распахнул ворота, пропуская ее вперед, послышался дребезжащий звук старинного колокола. Он закрыл дверь и поежился. Несмотря на теплый день, внутри дома было холодно. Санти бросился открывать ставни, впуская в дом теплый воздух, потирая ладонь о ладонь.
— Эти толстые каменные стены не пропускают внутрь жару, — объяснил он, — я разожгу огонь в камине.
Марчелла огляделась вокруг в восхищении. В воздухе висел запах, напоминавший ей о детстве, — так пахло в квартире ее тети в Бруклине. Стены в комнатах были выбелены, а полы выстелены настоящими каменными плитами. Комоды и настенные шкафчики были украшены инкрустацией; огромные зеркала в массивных рамах из красного дерева висели под углом к стене, их серебряная, постаревшая от времени поверхность, отражала плиты пола. «В комнате царит тот деревенский дух, привнести который в свои творения стремились сотни американских декораторов, — невольно подумала Марчелла, улыбаясь, — но который могут создать только любимые фамильные предметы мебели и время».
Как взволнованный мальчишка, Санти провел ее по другим комнатам дома.
— Посмотри на эту кухню, — взяв за руку, он вел ее за собой, — самая настоящая печь, никакого газа. Кладешь дрова и разжигаешь. Что бы на это сказали в Америке, Марчелла?
— Там бы понравилось, — ответила она.
«Это благодаря его замечательному вкусу дом так прекрасен», — поняла Марчелла. Несколько современных кушеток были подобраны таким образом, чтобы не внести диссонанса с остальной мебелью; покрытые покрывалами нейтральных оттенков, они были практически незаметными, как бы выставляя напоказ старинную мебель с ее деревянными обводами. Санти захватил с кухни бутылку оливкового масла и потащил Марчеллу за собой через боковую дверь в сад. Около первого инжирного дерева он остановился, налил на ладонь немного масла.
— Вот что мы делаем, чтобы инжир вырос сочным, — сказал Санти, втирая масло в зеленый незрелый плод. — На, — он протянул Марчелле бутылку с маслом, — давай тоже!
Она налила немного масла на ладонь и стала втирать его в инжир, чувствуя себя немного странно и посмеиваясь.
— Ты должна смазать их все! — смеясь, предупредил он.
Когда она натерла маслом еще пять плодов, он протянул ей полотенце вытереть руки. Затем повел по саду, показывая каждое дерево. В саду был восхитительный заросший пруд размером с бассейн с огромным деревом, росшим на берегу, которое было опоясано грубо сколоченным столом. Кованые металлические стулья, выкрашенные в белый цвет, стояли вразброс, рядом возвышался декоративный торшер, свет которого освещал вечерние трапезы.
— Санти! Санти! — раздался тонкий слабый голос, и Марчелла стала оглядываться по сторонам, чтобы увидеть, кто это обнаружил их.
— О, это моя соседка, — объяснил Санти, устремляясь на дорожку, где стояла и махала рукой согнутая старая женщина, лицо которой было изборождено морщинами, как персиковая косточка. Он помахал рукой, призывая Марчеллу присоединиться к ним и представляя друг другу. Старуха взяла руку Марчеллы и, крепко сжимая, стала с любопытством рассматривать. Затем лицо ее расплылось в беззубой улыбке и она что-то быстро сказала Санти по-испански, посмеиваясь, словно добрая маленькая колдунья.
— Она знает меня с пеленок, — объяснил Санти. Старуха разразилась еще одной тирадой на быстрой испанской скороговорке, указывая при этом на Марчеллу, отчего Санти рассмеялся и покраснел. Он, словно защищая, обнял Марчеллу рукой и повел по направлению к дому.
— Что она сказала?
— Она сказала, что мы выглядим так, будто созданы друг для друга, — ответил он, глядя искоса на Марчеллу и сдвигая брови.
Она прижала его к себе:
— Мне тоже так кажется.
Санти разжег огонь из сухих оливковых и сосновых веток, и скоро в комнате стало теплее. Он включил электрообогреватели, установленные в других комнатах. Марчелла вдыхала запах горящих поленьев, помогая Санти ворошить угли в печи.
— Ты не против провести здесь ночь? — спросил он, поднимая брови.
Вопрос был задан столь невинно, что она не сомневалась, потребуй она — и они проведут ночь в разных комнатах. Сегодня Санти проведет ночь с ней, и она будет знать наверняка то, что знает и без того: сама судьба предназначила их друг для друга.
— Да, мне хотелось бы провести ночь здесь, — улыбаясь, кивнула Марчелла.
Он подбрасывал дрова в огонь и через плечо смотрел на нее.
— Здесь все живут очень простой жизнью, — сказал Санти, будто предупреждая ее.
— Да, — согласилась она, — простой и прекрасной.
Санти повел ее прогуляться по маленькой неторопливо-сонной деревушке. В ней была лишь одна главная улица, на которой было несколько магазинов и два художественных салона. Они перекусили в типичном ресторанчике, где пожилые женщины и очень молодые юноши принесли им толстые ломти хлеба и овощной суп.
