Наталья Ручей - Дыхание осени
Я невесело усмехаюсь, прокручиваю поток слов, щедро сброшенный на меня Ларисой — вот, значит, как он ей отомстил. По-своему и по-крупному: загнал в долговую яму.
Устав от жалоб, я притворно зевнув, повторяю:
— За что? Это единственное, что меня интересует. Ну, и так, если не налоговая тайна — за сколько?
Но чтобы не думала, что у меня масса времени на второй концерт псевдоплача, предупреждаю, что у меня мало времени и вообще пора возвращаться домой.
— Домой, — кивает, — у тебя опять есть дом… а у меня…
А вот это я уже зря, поэтому исправляюсь:
— Лариса, если у тебя ничего нового, прощай.
Она бросает настороженный взгляд вниз — Звезда вернулась и пытается и ноги мне согреть в благодарность за прогулку, и защитить, если что. Пока она сидит очень смирно, но глаз от моей бывшей подруги не cводит.
— Ты не поможешь, — понимает Лариса. — Нет ведь?
Я молчу, а молчание не всегда означает «да».
— Не поможешь, а я тебе помогу! Хочешь? Почему бы и нет? Мы — ведь подруги!
— Бывшие, — вношу маленькую поправку.
На Лице Ларисы застывает удивление. Да, я прощаю, да, иду на уступки, но только с теми людьми, которые небезразличны, которые для меня что-то значат, и Ларисы больше нет в этих списках. Вычеркнулась сама.
Но вскоре она берет себя в руки, принимает снисходительный вид и так резко выпрямляется в погоне за царской осанкой, что у меня бы точно звезды перед глазами плясали. Нависает надо мной как столбы — такой же смесью бетона, который не повернешь и не сдвинешь. Я могу обойти, и так лучше и проще, тем более что я уже об нее ударялась, но я не двигаюсь с места.
Яр опасался нашей встречи с Ларисой, а я ее даже хотела.
Взгляд в прошлое. Есть надежда, что он будет последним…
Она нервно оглядывается, словно пришла не одна, но в предутреннем сумраке я никого кроме нас не вижу. Она, видимо, тоже, потому что веселость ее проходит, и она чуть растерянно говорит мне:
— Ты все-таки непроходимая клуша! Ты спрашиваешь: за что и за сколько, а правильней спросить — сколько раз и кому?
Хорошая постановка вопроса. Пусть говорит, я не перебиваю. Иногда почитаешь в романах — он столько раз ей пытался что-то сказать, а она его останавливала и в итоге целую книгу страдали, а потом упрекали друг друга, что промолчал. Нет уж, пусть скажет все, я послушаю, а выводы сделаю после.
— Ну, что, дорогая, сама догадаешься?
Снова жалею, что собак не выгуливают в песцовых шубах, и упрямо молчу.
— Все-таки подсказать? Ну ладно, даю наводку по дружбе: циферки, которые мне за тебя заплатили, были в у.е. и с большими нолями. Ну? Есть идеи?
Если бы она поинтересовалась, куда эти у.е. потратить, я бы и то не сказала — свои до сих пор не пристрою. А здесь пусть расскажет, а я подожду.
— О, Господи! — Лариса возмущенно вздыхает. — Много ты богачей вообще знаешь? Ну? Думай!
Я переминаюсь с ноги на ногу, демонстративно потираю ладони в перчатках.
— Ладно, еще одна маленькая подсказка, ты ведь спешишь. Папу твоего бывшего мы исключаем. Пока исключаем. Ты ведь хочешь узнать, кто заказал тебя первой? Так кто же у нас остается?
Перед глазами проносится синее платье, которое мне подобрали в салоне. Свадьба на следующий день. Встреча в баре. О чем-то догадывалась, что-то смутно мелькало…
Яр.
У нас остается Яр.
— Ага, догадалась, — радуется Лариса. — Ему нужна была ты. А я считаю, что это несправедливо: найти мечту и подарить, пусть и подруге, пусть и единственной. Несправедливо! Ведь это я мечтала жить в роскоши, носить меховые шубы, пить чай из фарфора семнадцатого столетья…
— Не помню, чтобы такой был у Яра.
Ее глаза недобро сверкают. Она обхватывает себя руками, словно замерзла, раскачивается на носочках белых сапог — точь-в-точь как мои, только копия с рынка, и подвывает так громко, что я переживаю, как бы полдома не разбудила. Противный звук, похоже на за упокой. Я быстро проверяю в кармане мобильный — вдруг надо будет вызвать скорую, и немного успокаиваюсь, что он есть.
— Да я бы купила, — выныривает из своего странного состояния. — Но он же выбрал тебя! Не потому, что ты такая красивая — любому видно, что я в сто раз лучше, а потому, что ты девственница. Ему нужна была эта чертова пленка! Прикинь?
В одну секунду у меня перед глазами мелькает наша первая встреча с Яром. Его слова, что девственниц с высшим образованием не бывает. Пари с Ларисой. Бесплатный и явно лишний коктейль от бармена…
— И я бы сделала операцию, все бы мне аккуратненько сшили, и я бы даже легко сыграла испуг в первый раз, да хоть слезы! Немного не повезло. Я тогда уже переспала со Стасом, и он-то знал… А у них все должно было быть по-честному. Только девственница, настоящая. Не позволил мне притвориться, — хохочет, — а сам пользовал. И тогда я предложила тебя!
Я немного путаюсь. То она вроде бы намекает на Яра, то открыто говорит, что замешан Стас. Но не спрашиваю, не уточняю, видно же, что рассказ еще даже не подошел к кульминации, только сюжет завязывается.
— Встреча в баре — да и сама подумай… Разве ходят миллионеры в такие трущобы? Совпадение? Чушь! Я тебя привела в этот бар. Я сказала Стасу, где и во сколько мы будем. Я подбила тебя на пари. И продала тебя я.
Прячу руки в карманы. Холодно. Сыро. Хорошо хоть светает.
— Ты была игрушкой богатого мальчика, — шипит гадюкой Лариса. — А когда заигралась, тебя просто убрали. Ну, подумай сама: ваше знакомство, поспешная роспись… Такие люди если и женятся на таких как ты, то после жесткого брачного контракта, и не в спешке. Яр хотел девственницу. Стас слил ему информацию. Я отобрала твои фотки получше и подстроила встречу. Это игра, Злата. Ты в ней обычная пешка. Пешка! И ты никогда не была замужем за королем. Ты вообще никогда не была замужем. О как! Так что обычный траходромчик за деньги, как у меня.
Она заливается безудержным смехом.
Я стою. Я не падаю. Может, потому что ноги стопы держит раскормленная Звезда. Может, потому что не верю. Хотя многое кажется правдой, только… даже если правда одна, у нее как минимум две стороны.
— Все сказала? — голос все-таки меня предает, но так сипло он вполне может звучать и от сырости. Загулялись мы нынче, пора. А Лариса смотрит на меня, как на привидение, снова нервно оглядывается и я наконец замечаю в утренней дымке машину стального цвета. Метрах в трехстах, марок я не различаю; но почему-то отчетливо представляются чьи-то глаза, которые внимательно наблюдают за нами.
— Ты не поверила, наверное, — бормочет Лариса. — Злата, но это правда! Это игра у них такая, пари! Ты не первая. Им интересно увидеть, как быстро наивная дурочка скажет, что влюблена, как быстро продастся за деньги. У них целый клан!
