Соль под кожей. Том второй (СИ) - Субботина Айя

— Я кажется уже сказал, что в деле, — напоминает Вадим.

Хочет сказать еще что-то, но на этот раз шум на заднем фоне обретает форму женского тела. Очень даже отличного тела — подтянутого, в меру сухого, в меру мясистого там, где для девочек это стратегически важно. Я могу рассмотреть это, потому что «гостья» Вадима появляется в кадре, дефилируя у него за спиной в одних трусах. Впрочем, даже эта единственная деталь ее гардероба больше напоминает конструкцию из трех веревочек с узелками. Зачем только надевала.

— Я нигде не могу найти свою… — бормочет она, наклоняясь так, чтобы ее роскошные ягодицы буквально уселись Вадиму на плечо. — Ты не видел мою сумку, Авдеев?

Она называет его по фамилии.

Почему-то меня это злить больше, чем тот факт, что в своей страшно деловой поездке Вадим легко находит время для потрахаться. Как будто называть его «Авдеевым» все это время было исключительно моей прерогативой.

— Ты не могла бы… — Вадим дергает плечом.

Его спутница приподнимается, разворачивается сначала в полоборота, потом — всем корпусом, а когда, наконец, замечает, что нас трое — пусть и не совсем физически — закатывает глаза и моментально уходит, даже не удосужившись извиниться хотя бы формально.

— Прости за это… — Вадим мешкает, подбирая подходящее слово.

— Дефиле? — прихожу на помощь. — А Марина в курсе?

Господи, зачем я это сказала? Не все ли равно, с кем этот мужик проводит время и как будет лавировать между своими женщинами? Меня это вообще никак не должно касаться.

Мне все равно.

Абсолютно по фигу.

Я закрыла эту историю.

— Прости, — успеваю опередить его попытку что-то сказать. — Это не мое дело. Проехали. Свяжись со мной, когда посмотришь документы и у тебя появятся какие-то мысли, и наработки. Но лучше не затягивать.

— Лори, вот еще что. — Вадим тянется на край стола, берет чашку с соком. Делает пару глотков.

Этот мужик даже пьет идеально, так, что на механические выверенные движения его кадыка под кожей можно смотреть часами. Я срочно опускаю взгляд на клавиатуру ноутбука, боясь, что ему хватит одного зрительно контакта, чтобы понять, что у меня на уме. А потом зачем-то снова хватаю и запихиваю в рот шаурму. Лучше выглядеть хрюшкой, чем очарованной дурой.

— Евсеев сказал, что Завольский свалил и на данный момент, по имеющимся у них сведениям, его уже нет в стране.

— Если ты собирался меня удивить, то зря — я в курсе. — Хотя в моем варианте развития событий старый боров не рискнул сбежать так далеко и оставил этот вариант на самый крайний случай. Но, возможно, кто-то из офиса регулярно ему стучит и он в курсе, что с каждым часом дело приобретает максимально хреновый для него разворот.

— Ты не обязана принимать во всем этом участие, — продолжает Вадим.

Ах вот он о чем! Снова это чертовски милое беспокойство, с той лишь разницей, что теперь я ни на грамм на это не поведусь.

— Предлагаешь бежать с тонущего «Титаника»? — Я прожевываю свой «обед», на этот раз совершенно спокойно и размеренно. — Я родилась в год собаки, Авдеев, а не в год крысы.

Вадим на секунду прищуривается, а потом, еле заметно дернув плечом как будто в такт своим мыслям, откидывается на спинку дивана. И только что откушенный кусок шаурмы снова становится мне поперек горла, потому что — ладно, надо уже это признать — я не могу смотреть на этого мужика стеклянными коровьими глазами. Просто чудо, что хотя бы одному из нас хватило ума перевести наши «свидания» в онлайн формат, потому что, возможно или даже очень вероятно, мне не хватило бы выдержки. Даже несмотря на то, что от него до сих пор воняет другой женщиной. Или даже двумя?

«Пять, да, Авдеев?» — мысленно показываю ему средний палец.

— Хорошо, Лори, как тебе угодно. В любом случае тебя весь этот шмон никак не заденет. Если только… — Он как будто не хочет заканчивать предложение из-за его абсурдности.

— Если у меня самой рыло не в пуху? — довожу фразу до ее логического окончания.

— Я надеюсь, тебе не пришлось делать ничего такого, что может как или иначе ударить по тебе рикошетом.

— Спасибо за беспокойство, Авдеев, но мы с тобой договорились о сотрудничестве — давай придерживаться строго такого формата. Нянька мне совершенно ни к чему. Я, как ты уже мог убедиться, могу за себя постоять, а некоторые вещи просчитываю наперед. Пусть твои церберы делают свою работу, если ко мне появятся вопросы — я с радостью на них отвечу.

— Ну конечно, как же я мог забыть, что Железную Валерию Ван дер Виндт не взять ни стальным рукавицами, ни, тем более, голыми руками. — Сейчас его сумасшедше приятный голос максимально токсичный.

Мы оба это чувствуем и понимаем, поэтому, не сговариваясь, практически в унисон предлагаем на сегодня закончить. Даже формально не желаем друг другу хорошего дня — просто два коротких «до связи» и нажатые как по команде кнопки окончания видеосвязи.

Я еще несколько минут смотрю на пустой экран ноутбука, где у меня заставка из стандартного набора. Потом доедаю шаурму, которая уже и в половину не такая вкусная, хотя все равно помогает утолить голод.

На обратном пути в офис снова заглядываю в тот ларек и покупаю еще одну бутылочку морса — он у них без добавленного сахара, с кислинкой и прекрасно утоляет жажду. Хотя на самом деле нужен мне лишь для того, чтобы запить неприятную горечь во рту после разговора с Вадимом.

Когда захожу в кабинет, моя секретарша сходу наваливается с неотложными делами, напоминает, что акционеры уже на месте и ждут только меня. Машинально бросаю взгляд на часы — да, я опоздала на семь минут. И все из-за того, что везде, куда бы не посмотрела, мне мерещится Авдеев и сидящая на его плече, как попугай, женская задница. Странно, что такие роскошные телеса — и без единого отпечатка от его зубов.

— Уже иду, — заталкиваю свои идиотские мысли туда, где они по крайней мере какое-то время не будут мне мешать (избавиться от них так сходу точно не получится), оставляю сумку на кресле и бросаю на себя быстрый взгляд в зеркало.

Нужно подстричь волосы, потому что они порядком отросли, и у корней заметный крас моих собственных русых волос. И дело даже не в том, что это выглядит как минимум неаккуратно — это часть реальной меня, которую никто и никогда не должен видеть. Еще бы табличку прицепила с фамилией «Гарина».

Может показаться, что у меня паранойя, но Данте учил меня прятать абсолютно все, быть идеальной «другой» версией себя. Настолько безупречной, чтоы глядя на себя в зеркало я видела другого человека, а не замазанные косметикой старые черты. Отросшие кончики волос — это не просто пропущенный визит к парикмахеру, это — кубик из башни в «джанге», который может разрушить всю конструкцию.

Все из-за обилия дел. Я способна пахать как лошадь от заката до рассвета и спать при этом несколько часов в сутки, стоя как лошадь. Но такой мой функционал ограничен по времени, как и возможности любого другого человека, даже не обремененного «интересным положением».

— Позвоните моему мужу еще раз, Алена, — прошу свою помощницу, которая уже без напоминаний следует за мной всюду с блокнотом наготове.

Сегодня утром, когда я выходила из дома, Андрей не торчал в гостиной, провожая меня своими водянистыми рыбьими глазами. Бедный папенькин сынок оказался совершенно не приспособлен к жизни, в которой каждый его шаг контролируется. Так бывает у собак, которые всю свою сознательную жизнь просидели на цепи, рвались с нее с остервенением, а когда цепь сняли — просто ложатся рядом с ней и не хотят уходить.

— Валерия Дмитриевна, — тут же отзывается Алена, протягивая мне телефон, — Андрей Юрьевич на связи.

Надо же, не прошло и полгода, к говорится.

Я останавливаюсь у входа в конференц-зал, мысленно посылая Андрею лучи поноса за то, что надумал выйти на связь именно в тот момент, когда у меня нет ни секунды лишнего времени, чтобы выслушивать его жалобы на жизнь.

— Ну как у тебя дела, жена? — слышу его странно заплетающийся голос вперемешку с икотой.