Элизабет Гейдж - Табу
– Как вы меня называете? – удивился он. – Разве я не говорил вам, чтобы вы называли меня Джо?
Кейт улыбнулась.
– Да, вы говорили, – ответила она. – Но у меня не хватало смелости.
Казалось, он не слышал ее. Он медленно окинул невидящим взглядом прицеп. Она еще никогда не видела его таким серьезным.
Потом он посмотрел ей в глаза. В первый раз за все время, пока она его знала, самообладание покинуло его.
– Кейт, – сказал он. – Могу я называть вас Кейт?
Она улыбнулась:
– Конечно.
Он стиснул руки и глубоко вздохнул:
– Кейт, вы не согласитесь выйти за меня замуж?
Кейт посмотрела на него ошеломленно. Она ничего не могла произнести.
Долгое время они смотрели друг на друга, словно не могли поверить в то, что только что произошло между ними.
Он стиснул руки еще сильнее, их суставы побелели.
– Кейт, – сказал он мягко, – я вас люблю.
Она все еще молчала. Потом на мгновение отвела взгляд и увидела его в зеркале – высокий сильный мужчина присел на кончике стула, его руки крепко сжаты, он с мольбой смотрит на женщину, которой была она сама.
Кейт содрогнулась, посмотрела на него. Глаза ее были полны слез.
– Вы?!.
Она пыталась что-нибудь сказать, но не могла. Она почувствовала, как глубоко заблуждалась. Почти неделю она была на грани безумия. Она, наверно, грезит и сейчас.
Но ее руки потянулись к нему, он встал со стула, подошел и опустился на колени около нее. Он коснулся ее спутанных волос, потом щеки. Он смотрел на нее с таким выражением, которого она еще никогда не видела на человеческом лице.
– Я люблю вас, – повторил он. – Пожалуйста, не говорите «нет».
Ее руки коснулись его щек. Она прижала его к своей груди, чувствовала его дыхание у своего сердца. В ее голове не было ни единой мысли.
Она попыталась прийти в себя. То, что она держит его так заботливо, словно мать, в то время как его сильная фигура склонилась перед ней, прильнув к ее груди, наполнило ее благоговением и трепетом.
Но губы ее уже выговаривали слова, новые и неожиданные для нее самой.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя, Джо.
Он поднял на нее глаза. Он выглядел так, будто неимоверная тяжесть свалилась с его плеч. И бесконечно восхищенным. Ребячливое выражение, которое Кейт никогда раньше не видела, появилось у него на лице.
– Я даже еще не поцеловал тебя, – улыбнулся он.
Она ничего не ответила. Ее взгляд сказал то, что она хотела сказать.
Он обнял ее. Лишь только его прекрасное лицо приблизилось к ее лицу, все волнения и тревоги покинули Кейт, улетели, как тонкая паутинка. Теплые губы коснулись ее губ.
На какое-то мгновение она мысленно металась между ним и собой, вспоминая ту Кейт Гамильтон, которой она была долгие годы. Но она отрешилась от прошлого и прижала его к себе нежными руками.
– Ты целуешь меня сейчас, – прошептала она.
Часом позже они были в его постели, их обнаженные тела воспарили в акте любви.
Грудь Кейт, пылавшая от его поцелуев, была прижата к его груди. Ее волосы разметались по подушке, как золотой нимб. Ее пальцы нежно гладили его щеки, когда он глубоко вошел в нее. Его толчки были медленными и страстными. Ее спина выгнулась на простыне, ее длинные ноги были прижаты к его ногам и слегка вздрагивали от наслаждения.
Она чувствовала, что ее женственность придает ему силы, и ощущала, как его мужская плоть внутри ее была близка к наивысшей точке наслаждения. Но революция в ее сердце была глубже, чем ликование ее тела. Она ощущала, что принадлежит ему. Прежняя Кейт Гамильтон перестала существовать и была забыта, как предыдущее воплощение. В этот день она вновь родилась на свет, чтобы быть женщиной Джозефа Найта.
Ее руки скользнули вниз по его спине с мягкой настойчивостью, желая, чтобы он глубже вошел в нее. Его губы прикоснулись к ее губам, и Кейт поцеловала его опять. Она ощущала его загадочность, тьму внутри его, которая соединилась с ее собственной. На какое-то мгновение Кейт почудился сигнал опасности – опасности, которая угрожала все еще живому ее прежнему «я», перемены пугали ее, но она храбро взглянула в лицо своему будущему. Она благодарит счастливые звезды за возможность потерять себя ради такой замечательной судьбы.
Кейт казалось, что всю свою жизнь она шла к этому моменту. И то одиночество, которое она испытала, было ценой, которую она заплатила, чтобы встретить Джозефа Найта. Ее шаги вели к нему, прежде чем она стала женщиной, – во времена девичества, ее обожания Ив Синклер и, может быть, еще раньше.
Но мысль была поглощена страстью, и она больше не думала о своем чудесном перевоплощении. Волна наивысшего наслаждения затопила ее. Когда ее тело кричало, ликовало от экстаза, она попыталась в последний раз заглянуть внутрь себя, чтобы понять, кто же она есть на самом деле. Но во тьме души она видела только глаза Джозефа Найта, глядевшие на нее с выражением восхищения и тайного знания.
19
Это был самый сумасшедший медовый месяц, какой только доводилось переживать кому-либо.
Они проводили его на съемках, которые уже на шесть недель вышли за пределы отпущенного бюджета – из-за урона, нанесенного поведением Ив Синклер. Джозеф Найт проводил короткие ночи дома, держа недавно обретенную жену в объятиях, но именно на съемочной площадке, во время восемнадцатичасовой совместной работы, они действительно по-настоящему узнали друг друга.
Много лет спустя, когда фильмы с участием Кейт Гамильтон станут изучаться искусствоведами, их мнение будет единодушным– именно в эти судьбоносные шесть недель выдающийся талант Кейт как актрисы переживал муки своего рождения, камера Джозефа Найта проникала все дальше и дальше, в глубь ее загадки. И в то же самое время он все больше и больше влюблялся в нее.
Каждое утро, паря душой от страсти, обретенной молодоженами ночью, Кейт появлялась перед камерой. И та интимность, духовная и телесная близость, которая все теснее соединяла их, давала ей смелость пробовать новые и неожиданные приемы в своем исполнении. Она ничего не скрывала от камеры Джо – ни те качества, которыми, Кейт знала, она обладала, ни те неизвестные способности, о которых она до настоящего момента даже и не подозревала.
Благодаря выдающейся игре, Кейт стала сенсацией для обитателей кинематографического Голливуда задолго до выхода на экран «Бархатной паутины». Странный внутренний свет, который позже назовут «загадкой Кейт Гамильтон», родился перед камерой Найта. Он был бесхитростным, почти сверхъестественным в своей притягательности. Казалось, он выражал самую сущность женственности – не только в своей чувственности, но и в трагической серьезности. В последующие годы множество актрис попытаются имитировать его, но никто не добьется в этом успеха.
