Рози Томас - Чужие браки
— О, конечно же, я останусь с Дарси, — ответила она на вопрос Вики. — Буду ждать, что бы ни последовало.
Она имела в виду процесс и возможное тюремное заключение.
Дженис кивнула. Вики думала о том, что Дарси действительно очень нужна будет поддержка жены. Она вспомнила его инфантильность, которую обнаружила во время их недолгой близости, как сначала ей было неловко от сознания его слабости, но со временем она начала вызывать в Вики нежность, хотя и с примесью некоторой брезгливости. Глаза ее встретились с глазами Ханны, в которых Вики увидела что-то похожее на вызов. Ханна была слабой и уязвимой, как любая женщина, несмотря на надетую на себя броню в виде шикарного черного делового костюма, но одновременно в ней чувствовалась решимость отчаявшегося человека.
— Я восхищаюсь тобой, — мягко сказала Вики. — Дарси очень повезло с женой.
Они еще несколько секунд пристально смотрели друг другу в глаза. Вики первой отвела взгляд. Ей хотелось бы обнять Ханну в знак поддержки и понимания, но что-то подсказывало, что лучше этого не делать.
Стелла вновь обернулась к окну и принялась разглядывать толпу.
— Да, — сказала Ханна. — Конечно, ему повезло. Ну и как, подходит мне роль маленькой героини?
Вопрос явно не требовал ответа, поэтому все молчали. Затем Ханна произнесла все тем же спокойным голосом.
— Я полагаю, надо что-то придумать со всей этой одеждой.
Она подошла к следующей нише и сняла еще одно платье, на этот раз золотисто-желтое с большими черными пуговицами, напоминающими чьи-то сияющие глаза. Ханна протянула его Вики.
— Давай, примерь его. Посмотри, как оно выглядит.
Вики удивленно переводила глаза с Ханны на платье.
— Надеть это? С моими-то бедрами?
— Не будь занудой. Надевай, тебе пойдет этот цвет.
Лицо Ханны просветлело. Она подошла к витрине и вернулась с ворохом одежды в руках.
— Давайте, переодевайтесь. Надо же и нам когда-то позабавиться. Смотри, Дженис, вот это как раз твой размер.
— Ханна, но оно оранжевое…
— Цвета ноготков. Мадам любит ноготки?
Стелла отвернулась от окна. Она тоже улыбалась.
— А мне тогда дай вон то золотое. И вон тот пестренький костюмчик. Я давно положила на него глаз.
Вики исчезла в примерочной и вышла оттуда в желтом платье. Склонив голову набок, Ханна оценивающе оглядела ее.
— Сюда нужны украшения. Большие серьги. Примерь вот эти. — Ханна открыла небольшую стеклянную витрину и вынула оттуда пригорошню бижутерии. — Следующий, — скомандовала она.
Вперед неуверенно вышла Дженис.
— Длинные перчатки, — тоном судьи произнесла Ханна. — Из черной замши. Возьми вон там. Стелла? Ну, разве я не говорила, что в золотом ты будешь бесподобна?
Теперь все они смеялись. Вики взяла бальное платье из цветной тафты и, приложив его к себе, крутилась перед остальными.
— Я всегда мечтала о таком.
— Теперь тебе выпал счастливый случай.
— Вики, эти сережки — настоящий шедевр.
— Ты не могла бы застегнуть мне молнию?
— Попробуй вот это к тому платью.
Они сновали туда-сюда из примерочной в зал, груда одежды на диванах росла. Они хихикали, как дети, добравшиеся до маминого гардероба, а Ханна подзадоривала их, открывая все новые шкафы и витрины и, подобно сказочной фее, извлекая оттуда наряды и украшения.
— Я всегда мечтала устроить здесь что-нибудь в этом роде, — счастливо улыбаясь, сказала Стелла. — Это как в детстве — вдруг оказаться ночью в магазине игрушек.
Они позировали перед огромными зеркалами, забыв о ветреном непогожем дне за окнами.
— О, Господи, да мы все — настоящие фотомодели, — сказала Вики.
— Вы — мои манекенщицы, — объявила Ханна.
Самый приятный способ расстаться с магазином — устроить из этого веселую игру. Ханна почувствовала вдруг необъяснимую нежность ко всем этим женщинам, представших сейчас совсем другими, не такими, какими она уже много лет знала их всех — более хрупкими и в то же время более яркими, привлекательными, и все благодаря ее непроданной одежде.
Стелла медленно вальсировала, отливая золотом.
— Я хочу, чтобы ты купила это платье, — сказала ей Ханна. — Я отдам его тебе за свою цену. А вот это, смотри! — Ханна отколола от черной бархатной подушечки золотистые сережки с горным хрусталем. — А серьги к нему можешь взять бесплатно.
Стелла обняла Ханну за плечи голой рукой.
— Ты отличный продавец. Я сдаюсь. Беру и платье и сережки и начинаю новую жизнь, чтобы всему этому соответствовать.
— А почему бы и нет?
— А почему бы, черт возьми, и нет? — бормотала покорно Стелла, но Ханна уже не слушала ее.
— Подождите секунду, — она достала еще несколько бархатных подушечек. — Вот это для Дженис и Вики. Каждой по подарку к летним каникулам.
Это тоже были сережки — одна пара изображала маленькие ракушки, другая — морских звезд.
Рэнсомы и Фросты сняли на часть лета соседние дома на берегу моря. Клегги останутся в Уилтоне, вместо того, чтобы, как обычно делали, отправиться в Грецию. Дарси пришлось сдать паспорт в полицию.
Женщины улыбались своим отражениями в зеркалах. На этот раз Вики обняла все-таки Ханну.
— Мне так хотелось бы, — сказала она, — чтобы вы с Дарси тоже могли отправиться куда-нибудь на лето. И чтобы все было, как прежде.
— Я знаю, — ответила Ханна, понимая, что Вики говорит чистую правду и одновременно как бы извиняется перед ней.
Неожиданно годы их дружбы, все эти вечеринки, совместные летние уик-энды, поездки на лыжные курорты, показались всем четверым самым дорогим, что только было в их жизни. И все это ускользало теперь куда-то. А они-то считали, что все эти вещи незыблемы, неизменны, как и сами супружеские пары, и не ценили всего этого, пока не заметили, что могут лишиться этих маленьких радостей, что процесс уже начался — процесс разложения отношений.
Все опять сделались вдруг серьезными и перестали хорошо чувствовать себя в надетых несколько минут назад экзотических нарядах. Дженис медленно снимала длинные перчатки.
— Мне так жаль, Ханна, — сказала она. — Если бы я только могла…
Она сделала жест перчаткой, означавший полное бессилие перед судьбой.
— Ведь Эндрю и так выплатил половину залога, — сказала Ханна. — Разве мы вправе ожидать чего-то еще?
Ханне очень не хотелось сейчас расплакаться, но она уже чувствовала, как начинает щипать в носу. Она вспомнила вдруг завтрак у Дженис, когда она сморозила какую-то глупость и довела до слез Нину Корт, и как Нина сидела у стола и плакала. Ведь и ее слезы означали какие-то никому неведомые потери и необходимость скрывать их ото всех.
