Шипы в сердце. Том второй (СИ) - Субботина Айя

Мы сворачиваем в крыло с бутиками местных дизайнеров. Здесь сразу ощущается тишина и камерность. Я немного замедляю шаг, разглядывая выставленные в витринах платья, когда мой цепляется за знакомое сочетание букв. Золотая, витиеватая вывеска над входом в бутик, оформленный в строгих черно-белых тонах. «Safi-Na».

Притормаживаю.

Колеса коляски мягко, почти беззвучно шуршат по полированном полу, останавливаясь.

Мне, конечно, эта вывеска с так «оригинально» обыгранный фамилией, хорошо знакома.

О Лизе я теперь знаю все, и нет, мне для этого не пришлось нанимать частного детектива и вести долгую, достойную сериала на «Нетфликс» поисковую работу в интернете. Достаточно было просто проверить ее заявку, когда она оформляла у нас заказа перед Рождеством. Ну а потом — один поисковый запрос, и вуаля — я уже знаю, что она такое и что у нее есть даже собственный бренд одежды. Справедливости ради — красивой стильной одежды для женщин среднего возраста и изящной конституции.

И есть еще одна деталь, которую я знаю Лизе Сафиной.

Я регулярно вижу ее в своих сторис. Иногда мне кажется, она прибегает туда через секунду после публикации, даже если все они на девяносто процентов состоят из какой-то чепухи и эстетик-фоточек.

Многие клиенты нашего магазинка гуляют по моей личной странице, мне регулярно пишут, что я образец красивого материнства, спрашивают, как я смогла так быстро прийти в форму после родов. Интересуются, кто же такой моя загадочная «Стремянка». Молча читают единицы. Молча и регулярно — только Сафина.

В тот ее первый визит в наш магазинчик она наверняка не знала, кто я такая, но теперь — точно знает.

Витрина ее магазина, в которой я сейчас вижу своей отражение, огромная и прозрачная, как аквариум. За стеклом, среди вешалок с одеждой — Лиза собственной персоной. Стоит спиной ко мне, так что мое присутствие остается незамеченным. Судя по резким жестам и напряженной спине — о чем-то спорит с девушкой-консультантом. Я не слышу слов, но вижу, как дергаются ее плечи, как она взмахивает рукой, в которой зажат телефон. Сафина явно раздражена. Ее идеальная укладка кажется слишком жесткой, ее бежевый костюм — слишком строгим, почти футлярным.

Пока наблюдаю за немой сценой — на сотрудницу уже просто жалко смотреть, она разве что не проваливается сквозь землю — во мне поднимается волна любопытства, старой, уже почти перегоревшей ревности и… злого азарта. В голове, как дьявольский шепот, звучит мысль: «Зайди, просто зайди». Зайди и посмотри на нее вблизи. Пусть она увидит тебя. Увидит Марка — маленькую копию Вадима. Увидит это кольцо.

Позволяю себе слабость представить, как звякнет колокольчик над дверью. Как обернется Сафина и ее перекосит, когда поймет, кто перед ней. Я даже целый спектакль могу разыграть: сделать вид, что ищу платье, спросить, есть ли у нее что-то для девушек с бразильскими бедрами, небрежно поправить волосы, чтобы в этот момент камни сверкнули прямо ей в глаза.

Это было бы… эффектно и триумфально.

Меня так щекочут картинки в голове, что все-таки делаю шаг вперед, коляска прокатывается один из последних нескольких метров.

Лиза внутри резко поворачивается к девушке-продавцу, что-то выговаривая ей, и я обращаю внимание на ее профиль — не красивый, хищный из-за длинного тонкого носа, и какой-то уставший. В уголках губ залегли складки недовольства.

И… до меня вдруг доходит. Так просто, что триумфальные картинки в голове превращаются в пыль. Ей там плохо, а мне здесь — хорошо. У меня есть сын, который сейчас сладко сопит в коляске. У меня есть Вадим, который шлет сообщения с другого конца света. У меня есть жизнь, наполненная смыслом, красками, кривыми чашками и запахом глины. Если я сейчас туда войду, то вступлю в игру, которая мне больше не интересна.

Зачем доказывать что-то женщине, которая для Вадима — прошлое, а я — настоящее и, надеюсь, будущее.

Мотаю головой, соглашаясь с голосом разума, медленно выдыхаю, разглядываю свое уникальное, единственное в мире кольцо. Оно ведь на моем пальце, и мне не нужно тыкать им в лицо каждому встречному, чтобы знать его цену.

— Пойдем, Морковка, — говорю тихонько, разворачивая коляску. — Здесь нам делать нечего. У нас вкус получше.

Я ухожу, так и оставшись незамеченной, и с каждым шагом, удаляющим меня от этой витрины, чувствую себя просто… охуенно. Привет, самоуважение!

Я не стала мелочной. Я не превратилась в мстительную суку. Я просто… крепенько стою на ногах и верю в свою Стремянку.

Мы с Мариком сворачиваем в соседний коридор, где витрины попроще, но ярче и веселее. Захожу в первый попавшийся магазин аксессуаров — просто чтобы сбить этот странный, горьковатый привкус встречи. Покупаю какие-то совершенно ненужные мне заколки с искусственным жемчугом, смешной желтый ободок, который вряд ли когда-то надену, резинки для Стаси, которые она, скорее всего, сразу же выбросит. Просто совершаю ритуал покупки, чтобы заземлиться, вернуть ощущения себя здесь и сейчас.

А потом мой проснувшийся с недовольным ворчанием маленький Авдеев и собственный желудок напоминают, что духовный рост — это прекрасно, но обед по расписанию никто не отменял.

Ресторанчик «Casa Italia» находится в самом конце галереи. Это не пафосный «Риф», а уютное, шумное место, где пахнет базиликом, чесноком и настоящей дровяной печью. Здесь всегда многолюдно, но мне везет — есть пара свободных столиков у окна, как раз там, где можно удобно припарковать мой «внедорожник».

С тех пор, как Марик перешел на человеческую (Вадим так это называет) еду, прогулки с ним стали заметно веселее. Теперь я беру с собой пюре в баночке, его любимую ложку и прошу в кафе или в ресторане переложить все это в красивую тарелку. Обычно официантки всегда умиляются, как мой маленький пока еще беззубый красавчик, строит им глазки, лопая кашу с какого-нибудь дизайнерского фарфора.

Сегодня — не исключение. Я пересаживаю Марика на стульчик для кормления, который одна из сотрудниц «Casa Italia» тут же ставит возле нашего стола. Мы здесь уже бывали, так что Марк Вадимович тут же млеет, получая порцию заслуженного женского внимания. Я мысленно завязываю «узелок на память» — не забыть рассказать моему Грёбаному Величеству, что его сын, кажется, растет тем еще бабником!

Себе заказываю пасту с трюфелем и большой чайник чая с облепихой и прошу официантку принести красивую пустую тарелку для каши сына. Пока готовится мой заказ, выкладываю кашу на тарелку и Марк тут же, как кукушонок, открывает рот.

— Он такой послушный, — умиляется обслуживающая наш стол девушка, глядя как послушно он ест, кажется, не сводя синих глаз с ее декольте.

Я достаю телефон и все таки пишу Авдееву: «Ты в курсе что твой сын уже пялится на молоденьких девочек?!))))»

У него сейчас около одиннадцати, так что я не жду, что он ответит сразу.

Кормлю Марика, приговаривая, что если бы он и дома так же послушно ел, что я бы лично соорудила ему красивую корону.

— Кристина?

Я вздрагиваю, поворачиваю голову.

Рядом с моим столиком стоит Бережной. В джинсах и темном свитере, с перекинутой через плечо сумкой для ноутбука. Выглядит немного уставшим, но, как всегда, теплым и располагающим.

— Привет! — Я искренне улыбаюсь. После того вечера мы еще какое-то время вяло общались в переписке, но, ожидаемо, все сошло на нет. — Не ожидала тебя здесь встретить.

Тупо, конечно, потому что столкнуться мы могли буквально в любом месте в этом городе.

— Ну, надеюсь, неожиданность приятная, — шутит Арик, улыбаясь, и в уголках его глаз собираются лучики морщинок. Мне кажется, лет через десять он будет таким же импозантным как Тони Старк, только с гривой кхала Дрого.

Я киваю.

Мы секунду смотрим друг на друга, и немного натянутая пауза неприятно щекочет в районе крестца.

— Если не торопишься…. — Киваю на свободный стул. — Можешь составить компанию даме с младенцем.

Он не отказывается от приглашения, говорит, что у него как раз полчаса до встречи и он собрался перехватить кофе.