Людмила Молчанова - Научи меня
- Ты меня за этим позвал? - даже ее терпению пришел конец. Катя достала кошелек и выложила одну купюру на стол. - Чтобы сказать, что был прав? Так не нужно, Мить. Я тебе это сама скажу. Ты был прав. Доволен?
- Что ты кричишь?
- А я не кричу. Я тебе нормально говорю то, что ты хочешь услышать. А насчет Кирилла...Тебя мой ребенок должен волновать в последнюю очередь.
- Уже твой, - хмыкнул Митя.
Она гордо выпрямилась и кивнула.
- Мой. Наш с Мишкой. И тебя он не касается.
- Ты говорила, что у тебя не может быть детей, - мгновенно посерьезнев и сбросив с себя вежливую маску, мужчина кивнул на ее живот. А потом поглядел на нее - также как тогда, на парковке. С обидой, разочарованием. - Говорила, что это на всю жизнь.
- Тебя только это волнует? - тихо прошептала Катя и вцепилась со всей силы в крышку стола. - Для этого ты хотел встретиться? Чтобы удостовериться, что я тебя обманула?
- Нет, - он со всей силы в свои волосы вцепился и окончательно их растрепал. - Нет, что ты. Я...растерялся. Мне тяжело было, Кать. Очень.
- Так тяжело, что у тебя уже ребенку четыре года, - язвительно скривилась Катя, не сдержав сарказма. Все происходящее напоминало фарс, было противно до глубины души и почти кощунственно. Все-таки у них с Митькой оставалось много хороших воспоминаний. Не все так плохо же было. А сейчас все то, что еще было светлого в их отношениях, они оба старательно втаптывали в грязь. - Очень тяжело, Мить. Понимаю. Только зачем ты мне сейчас обо всем этом рассказываешь? Чтобы я тебя пожалела?
- Не передергивай, пожалуйста.
- Да нет, я все правильно говорю. Ты и позвал меня сюда, потому что считаешь меня виноватой и теперь хочешь, чтобы я прощения на коленях вымаливала. Но я тебе ничего не должна.
- Согласись, у нас все могло бы сложиться по-другому, если бы... - и он многозначительно сверкнул глазами.
- Не могло бы. А знаешь почему? Потому что ты - не мой муж. Серьезно тебя предупреждаю, прекрати в детский сад играть. Тридцать с лишним уже, а обижаешься, как дите. У тебя вон, жена, ребенок. Вот и живи с ними. А меня и мою семью оставь в покое. И не звони больше, хорошо? Я не хочу постоянно себе нервы из-за тебя трепать. Особенно сейчас.
И Катя уехала, оставив Митьку наедине с собственной обидой. Он теперь ее будет считать виноватой. За то, что обманула, ввела в заблуждение, а он страдал. Все-таки Зоя Павловна со своей гиперопекой не прошла мимо, и свой след на сыне оставила. Казалось бы, чего тебе не хватает? Но нет, надо и себя накрутить, и ее втянуть, да еще так, чтобы она же и оказалась крайней. Теперь уже навсегда. Наверное, возможно же такое, что его совесть грызла или еще что-то. А теперь появился предлог, чтобы заявить, будто он и не причем вовсе.
Может быть, Митька себя и свою совесть успокоил, а вот Катю взволновал. Радовало только, что эта встреча последняя. По-настоящему последняя.
***
Чем ближе становились роды, тем больше Катя нервничала. И самое интересное, что не из-за них, а из-за Кирюшки. Спать не могла, мучимая невеселыми и страшными мыслями.
- Миш, ты занят?
Катя, осторожно ступая, вошла в кабинет мужа. Ступать осторожно с каждым днем становилось все труднее, потому что на последних месяцах она сама себе напоминала неуклюжий колобок.
- Нет, что-то случилось?
- Расслабься, я пока не рожаю, - почему-то Подольский считал, что если она сейчас обращается к нему с вопросом, то все. У нее начались схватки и нужно срочно ехать в больницу. - Я поговорить.
- О чем?
- О Кирюшке.
- А что с ним? - он непонимающе склонил голову на бок и задумался. - Вроде все хорошо.
И Катя позволила себе впервые честно рассказать, что и как получилось с племянником. Вначале она не хотела рассказывать ничего Подольскому, считая это слишком личным, слишком интимным. Семейным. А потом, когда они уже стали семьей, Мишка никогда не спрашивал.
- Вот так, - сложив руки на коленях, она потупилась и окончательно потухла. Рассказывать оказалось неприятно и больно, хотя прошло много времени. - Что теперь делать, Миш? Она сама говорила, что максимум через четыре года приедет. А если она его заберет?
- Не заберет, - уверенно возразил Миша, барабаня пальцами по столешнице. - Зачем он ей?
- Ты Надьку не знаешь. Она идеалистка. Как в сказке живет.
- Судя по всему, в ее сказку сын не входит.
- Я серьезно. А если ей взбредет что-то в голову и она приедет за ним? Кирилл этого не переживет.
- А он ее вообще помнит? Почему ты ему сразу не сказала, что ты мама?
Катя непонимающе вытаращилась на него, силясь найти ответ.
- Как я ему скажу? Кирюш, я твоя мама, а через пару лет за тобой приедет другая тетя? Он же ее помнил.
- Ты ему бОльшая мать, чем та женщина, как ее...Надежда. Я не говорю, что она такая плохая, но ей ничего не стоит бросить его еще раз. Да и потом, ты думаешь, она еще о нем помнит?
- Я не знаю, - руки совсем опустились. - Миш, я его люблю. Но она...
Миша поднялся из-за стола, к ней подошел и опустился на корточки, обхватывая ее холодные ладошки.
- Как ты понять не можешь. Ты его мать. Не она. Она его бросила.
- Но...
- Не оправдывай ее. Она могла здесь остаться, и на свою мать не обращать внимания. Но не захотела. Ты Кирюху воспитываешь и растишь. Ты его любишь. И он тебя тоже. Это твой ребенок, Кать. Наш. И то, что она его когда-то родила, не делает ее матерью.
А ведь она подсознательно держала дистанцию. Всегда подчеркивала, что не мама. Тетя. Тетя Катя. А вышло так, что Кирилл просто не понимает значения слова мама. У него есть тетя, его тетя, а мама для него что-то непонятное. А ведь Катя могла догадаться, что рано или поздно все так выйдет. Все придет к этому разговору, к этим мыслям, не дающим сомкнуть глаз.
- Не вини себя, - Мишка ее самоистязания заметил. - Ты как раз ни в чем не виновата. А с этой Надей мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, Катюш.
- Я даже не знаю, где она, - растерянно моргнула девушка, сдерживая подступающие острые слезы. - Где, как...Как с ней связаться. Она только пару раз звонила, в самом начале.
- Тем более. А сейчас прекрати хлюпать носом. Кать, - умоляюще протянул муж, сдерживая улыбку, - ты чего? Прекращай. Я все сделаю.
- Да?
- Да. Ты мне веришь?
- Конечно.
- Тогда не волнуйся. Это наш ребенок. И точка.
Наш.
Наш.
Эпилог
- Убели! Убели ее! Папа!
- Кирилл!
- Я причем? - заорал мальчик, удерживая двумя руками снежно-белую морду хаски. - Я ее даже не трогал!
- Тлогал! - возмущенно топнула ногой девочка и показала брату язык. - Папа, он на меня Кузю натлавил.
