Француаза Бурден - Хрустальное счастье
Она говорила так быстро, что он не все понимал, но боялся прерывать ее.
– Я знаю, мне следовало бы быть осторожной, требовать, чтобы мы встретились в баре, как обычно, но я не подумала, я так нервничала! И потом такие ребята, как он… Как он себе это представлял? У меня были деньги, чтобы заплатить ему, конечно, только он хотел другого.
За последней фразой последовала долгая пауза. Она больше не плакала, и Ален вздохнул.
– Да, – сказал он, – когда на тебя смотрят, хотят не денег. Ты напрасно пытаешься себя разрушить, ты слишком красива. Что произошло потом?
Вместо ответа она распахнула свою джинсовую куртку, чтобы показать разорванную в клочья рубашку.
– Скотина, свинья! Я стала визжать в полный голос, и это его жутко испугало. Пощечина, это был рефлекс, я уверена, что он не хотел этого делать. Потом он меня вытолкнул на улицу, но оставил мою сумку этот мерзавец. Мое счастье, что у меня была мелочь в карманах…
Ярость переполняла Алена, и ему пришлось сделать усилие, чтобы остаться невозмутимым.
Она взялась за ручку и прибавила:
– Теперь он знает кто я, потому что у него есть мои документы. Ты думаешь, он мне их вернет?
– Да. Я в этом уверен, – ухмыльнулся он.
Она тут же поняла, что он собирался сделать, и вскрикнула:
– Я не хочу, чтобы Винсен узнал!
– Извини, Магали, но когда ты делаешь такие глупости, ты должна сначала подумать.
– Мне нужны эти лекарства! Если их у меня не будет, клянусь, я сойду с ума.
– Тебе также нужно, чтобы кто-то серьезно занялся твоим здоровьем. Ты права, твой врач – шарлатан.
Она все еще держалась за него, и он почувствовал, что она дрожит, как осиновый лист. За неимением транквилизаторов ей надо было дать что-то выпить, иначе у нее случился бы припадок.
– Так. Мы возвращаемся. Но сначала…
Она отодвинулась немного, чтобы дать ему снять машину с ручного тормоза.
– Скажи мне как к нему ехать, надо забрать твою сумку.
– Это правда? Ты поедешь туда?
Она только хотела, чтобы об этом не узнал Винсен. Мысль о том, что он может сказать, если узнает правду, ужасала ее заранее. Их дети, мораль, достоинство, имя Морван-Мейер. Она хорошо представляла себе, какого рода аргументы он будет использовать против нее, с упреком и грустью, которые окончательно доведут ее. Не колеблясь, она указала Алену адрес Рене, и машина тронулась.
– У тебя были деньги? Чековая книжка?
– Наличными, да… Они всегда у меня в кошельке, я…
Ей не надо было заканчивать фразу, он прекрасно знал, что она много тратила, чтобы удовлетворить свои потребности в алкоголе и таблетках. Через несколько минут они очутились возле здания, которое она покинула два часа назад.
– Это здесь? – поинтересовался Ален. – Какой этаж?
– Четвертый, направо.
Когда он собирался открыть дверцу, она попыталась его удержать.
– Я не хочу, чтобы с тобой что-либо произошло, – сказала она, цепляясь за его руку.
Он так нежно ей улыбнулся, что у нее снова возникло желание заплакать.
– Я уже большой мальчик, Магали. Со мной все будет в порядке. Жди меня спокойно, я не долго, но обещай, что и шагу не сделаешь из этой машины.
Их лица были так близко, что она чувствовала, как он дышит.
– Клянусь, – пробормотала она.
На мгновение она подумала, не собирался ли он ее поцеловать, но он уже вышел из машины. Не колеблясь, он вошел в невысокое здание, ветхое и грязное, взбежал на четвертый этаж. На дверях не было имен, и он коротко позвонил в правую дверь. Почти сразу ему открыл мужчина.
– Вы Рене? – спросил Ален, изучая его с ног до головы.
Мужчина, казалось, был удивлен, но спокоен. Он был высокий, массивный, в очках с черепаховой оправой, широко распахнутая рубашка открывала его волосатую грудь.
– Да… А вы кто?
Вместо ответа Ален сделал шаг вперед, вынуждая мужчину отступить, потом решительно вошел.
– Эй! Куда это вы так идете? Что вы себе позволяете?
Руки Рене легли на плечи Алена, но тот быстро их скинул. В два шага он очутился в центре единственной комнаты, которая, казалось, составляла всю квартиру. На столе для бриджа, в углу, расстегнутая сумка Магали лежала среди разбросанных предметов: пудреница, чековая книжка, зеркальце, удостоверение личности.
– Я пришел за этим, – холодно сообщил Ален.
Рене резко остановился и ответил:
– Я отдам ее хозяйке, ей только надо прийти и попросить самой!
Он был уверен в себе. Ален казался ему слишком тощим, чтобы быть грозным противником, и он не хотел упускать свою добычу.
– Вы один из ее дружков по выпивке, а? – ухмыльнулся он. – Тогда скажите ей, что я жду ее здесь. Потому что я не воровал ее сумку! Нет, она пришла ко мне сама, довольная… И думаю, ей не понравится, если я доставлю это прямо ее мужу, некому…
Он приблизился к столу, чтобы взглянуть на открытую чековую книжку, но Ален его опередил.
– Винсену Морван-Мейеру. Это я.
Рене недоверчиво оглядел Алена, нахмурив брови.
– Вы?
– Да. И шантаж не удался.
Представиться мужем было умной ложью, которая на самом деле быстро отрезала все угрозы. Но использование имени Винсена в качестве своего, вызвало у Алена очень странное чувство. Рене продолжал смотреть на него в оцепенении и с недоверием, пытаясь воспроизвести в памяти откровения Магали по поводу мужа. Он помнил, что речь шла о судье. Молодой человек не был на него похож со своей загорелой кожей, потертыми джинсами и лицом цыгана. Но у Рене не было времени размышлять, так как Ален уже добавил:
– У меня к вам одно дело. Вы не только воспользовались ситуацией, но вы ее ударили…
– Воспользовался чем? – крикнул тот. – Ваша жена согласна отдаться первому встречному, чтобы добиться того, чего хочет! Вы этого не знали? Почему вы позволяете ей шляться где попало? Вам надо бы лучше за ней следить, дружище, и…
Кулак Алена ударился о подбородок противника с такой силой, что тот пошатнулся, но так как он два раза в неделю занимался боксом, перенес шок. В ответ он смог нанести несколько хороших ударов, прежде чем Ален всерьез вышел из себя. Он был легче, подвижнее и к тому же злее, поэтому, чтобы уложить на месте своего противника, ему хватило одного удара в голову, в который он вложил всю свою силу. Пока Рене поднимался на ноги, он уже перевел дыхание, вытер тыльной стороной ладони кровь, которая текла из рассеченной брови, и забрал сумку Магали со всем содержимым.
– Составить завещание, это обычная мера предосторожности, от этого еще никто не умирал! – заключила Клара.
Одинаково рассерженные Винсен и Мари продолжали качать головами. Чувствуя себя не в своей тарелке, нотариус достал какие-то бумаги из папки, все время задаваясь вопросом, что он здесь делает. По телефону Клара сказала ему, что нашла двух свидетелей для подписи документов. И действительно, Хелен и садовник стояли в углу будуара, немного смущенные. Но она не уточнила, что акт будет составляться в присутствии судьи и адвоката, которые при всем при этом еще будут ее внуками. Морван-Мейер было известное среди юристов имя, карьера Шарля осталась в памяти, а контора, которую он основал при жизни, была одной из самых сильных и известных в Париже. Что касается Винсена, он уже показал себя, будучи самым молодым судьей во Дворце правосудия.
