Доктор Нонна - Завидные женихи (сборник)
По ночам слыша через стену кряхтение матери в комнате с дочками и чувствуя под боком тело располневшей жены, Гришка вспоминал о военном гарнизоне, о своих друзьях.
Зима в Израиле длится всего три месяца, потом на смену дождям и пронизывающей сырости приходят хамсины – ветры из пустыни, несущие горячий воздух.
Обжигающая жара с песчаными ветрами нахлынули внезапно, высушив дома и город за несколько дней. Дети перестали болеть. Скоро погода стала идеальной, солнце и тепло подняли настроение. Появились силы дальше жить и работать.
Первый экзамен Ида завалила и пошла работать фельдшером в крупный госпиталь – Асаф Хорофе, хотя приходилось ехать в Ашкелон.
Гриша тоже завалил экзамен, но не сдался. Через полгода он пересдал предмет и начал стажировку в той же больнице. К многочисленным сложностям эмигрантской жизни добавилась служба в армии. Гриша смеялся – мало кому выпадает на долю дважды служить в вооруженных силах. Но, как и все израильтяне, в армию пошел. Сборы давали ему передышку в тяжелых семейных отношениях. Не спеша Гриша осматривал военнообязанных, не ленился назначать все положенные анализы и читал в своей военной части лекции по предупреждению переохлаждения, солнечных ударов, натирания ног до крови, пищевых отравлений.
Следующей зимой он сдал очередной экзамен и получил диплом, подтвердивший квалификацию гастроэнтеролога.
Радость омрачила начавшаяся война в Персидском заливе. Гриша дежурил в ту ночь. Привозили раненых, в основном в состоянии шока. Когда он ассистировал профессору Перецу, на операционном столе умерла женщина двадцати семи лет. Уйдя в ординаторскую, Гриша долго сидел за своим шкафом. «Зачем я здесь? Я ведь не сионист, а простой русский парень, который решил примерить на себя жизнь другого народа. На самом деле я хочу на родину – на свой Дальний Восток».
Чужая семья
Работы стало невпроворот. Первая русско-язычная клиника по реабилитации, хиропрактике и иглоукалыванию в Бруклине приносила весомый доход.
Володя самоустранился от массажа, делая его только в исключительных случаях. Теперь он взял на себя руководство клиникой, применяя знания, полученные в финансовом колледже.
Дождавшись момента, когда Володя начал буквально падать по вечерам от усталости, Валентина предложила мужчине, от которого у нее кружилась голова, переехать к ней жить, а не маяться в клинике. Тем более что эмиграционная служба начала проявлять усиленное внимание к неравному браку, подозревая его фиктивность.
Михайлов переехал, и тут же образовалась новая проблема.
Валентина жила с единственной своей дочерью Сандрой. Избалована она была сверх меры отцом, живущим теперь в другой семье, и особенно матерью. Девушке исполнилось восемнадцать лет, и она почувствовала себя совершенно взрослой и независимой.
Встретив Михайлова в коридоре или на кухне, Сандра пренебрежительно здоровалась сквозь зубы. Володя побаивался этой девицы. Жил он в бейсменте – полуподвальной однокомнатной мини-квартире для гостей, имеющей отдельный вход.
Однажды ночью Сандра влезла к Володе под одеяло, разбудила его поцелуями в губы и шею. Проснувшийся Володя сдержал ее руки, тянущиеся к низу его живота, и, легко подняв девушку, поставил на пол.
– Не надо, Сандра, не балуй. Пожалей меня. Мать узнает – выставит из дома, а мне сейчас деваться некуда.
Опомнилась Сандра, когда ее голую ногу лизнул Шнурок, любимый кот породы сфинкс. Он везде ходил за Сандрой и спал у нее на подушке, грея своим горячим лысым тельцем голову хозяйки.
Наутро Сандра сидела на кухне за утренним кофе злее обычного. Именно в это утро она заметила влюбленность матери. Та смотрела на Михайлова глазами больной собаки, зависящей от хозяина.
Не замечая взглядов Валентины, Володя пил кофе и просчитывал, через какое время он будет у дочери в интернате. Отвлек его голос жены.
– Володя, давай сегодня отменим вечерний массаж и сделаем его прямо сейчас, перед эфиром. Он придаст мне свежести.
Отказать Валентине Володя не имел права и, отставив бокал с кофе, побрел к бассейну, рядом с которым телеведущая распорядилась поставить массажный стол.
Страсть увядающей женщины к молодому мужчине, ежедневно дотрагивающемуся до нее крепкими умелыми руками, разгоралась с каждым днем. Разницу в двадцать с лишком лет она считала несущественной – и не такое случается в жизни.
Через десять минут после начала массажа Валентина неожиданно схватила голову Володи и прижала к своей груди. Женщина тяжело дышала, щеки порозовели, и она впилась поцелуем в губы Михайлова. Володя инстинктивно оттолкнул ее.
– Ну, что вы, Валентина… Не стоит. В доме дочь и кухарка, и вообще… я не готов.
Через стеклянную стену кухни за ними наблюдала Сандра. Улыбка у нее была зловещая.
Не сомневающаяся в своих женских чарах Валентина не ожидала отказа. Холодность какого-то эмигранта-массажиста стеганула по ее самолюбию. Ведь за нею постоянно ухаживали влиятельные и богатые люди Бруклина. Злость и раздражение перекосили ее лицо.
– Что, щенок? Старая для тебя? А ведь ты мой законный муж!
Володя одновременно сжал челюсти и кулаки. «Считай до десяти», – приказал он себе, а вслух произнес:
– Мы ведь с вами обо всем договорились – никаких сексуальных отношений ни с одной стороны. Не будем усложнять себе жизнь!
Спустившись с массажного стола, Валентина в одних тонких трусиках убежала в дом.
Так Владимир попал в безвыходное положение: нелегальное пребывание, фиктивный брак, невозможность жить в другом месте, иначе брак признают недействительным и его вышлют из страны. Да еще и клиника наполовину принадлежала Валентине. В отчаянии он сел на край бассейна, свесил ноги в воду. Рядом с ним пристроился Шнурок и завороженно смотрел на переливающуюся воду. Тут же появилась Сандра.
– Решил мамочку охмурить, стать поближе к денежкам?
– Перестань, Сандра. Ты же видела, это она…
– Видела. Но на суде, при разводе, я скажу совсем другое.
Подхватив кота, девица прыгнула в бассейн. Шнурок истошно заголосил и сразу выпрыгнул из воды.
Вновь досчитав про себя до десяти, Володя встал и пошел одеваться. Желудок сводило изжогой, но он терпел. Дочь ждала его с самого утра, и не стоило ее разочаровывать.
Плача в своей комнате, Валентина наносила на лицо крем и корила себя за несдержанность. Как бы она ни была обижена на фиктивного мужа, все равно была готова терпеть даже его равнодушие, лишь бы он был рядом.
Она быстро накинула халат и побежала к гаражам. Володя как раз собирался сесть в машину.
– Михайлов! Прости меня, я погорячилась. Не уезжай, живи, сколько хочешь.
