Сьюзен Кросленд - Опасные игры
— Тебя, Джорджи, — сказал он. — Это Ральф Кернон. Поскольку он звонит сам, а не через секретаря, думаю, тебе лучше оторваться от именинного пирога.
В империю Ральфа Кернона входил один из трех самых популярных еженедельников Америки. Ральф был достаточно хорошо известен своей манерой не тратить время на предисловия. Едва Джорджи успела поздороваться, как хриплый грубоватый голос Ральфа Кернона обрушил на нее короткие залпы категоричных утверждений и риторических вопросов, отличавших его речь.
— Мне тут одновременно пришло в голову несколько идей… Настало время, когда редактором престижного еженедельника должна стать женщина. Но кто из женщин-журналистов достаточно хладнокровен, чтобы занять это место? Надо, чтобы она была коренной американкой. О'кей, вы, пожалуй, скажете, что Тине Браун и Анне Винтор не помешало то, что они англичанки, когда их назначили редакторами американских журналов.
Джорджи молчала.
— Обе они использовали то, что они англичанки, в свою пользу. То, что эти леди предложили читателям, было как бы взглядом на Америку со стороны. Но ведь они не понимали и половины наших социальных явлений, не говоря уже о космополитических тенденциях, чего никогда в жизни не понять англичанину. Мне же нужен редактор, который бы чувствовал и мыслил также, как три с четвертью миллионов наших читателей. Как можно ждать от иностранки, что ее поймет вся Америка.
Кернону не приходило в голову делать паузы в разговоре.
— По крайней мере три миллиона наших читателей — типичные средние американцы. Надо, чтобы они чувствовали что-то похожее на единение, на полное слияние с «Уорлд». Надо, чтобы редактор казался одним из них — имел типичное американское прошлое, родился, например, в семье брокера из пригорода Чикаго, фермера из Миссури или техасского адвоката. Словом, та женщина, которую я возьму на работу, должна спинным мозгом чувствовать то, что я называю истинной Америкой. К тому же редактор должен знать публику и то, о чем пишет. Мне нужно, чтобы каждая статья, помещенная в «Уорлд», была понятной для неспециалиста, и в то же время прилично выглядела в глазах специалиста. Я знаю вашу работу. Мне сказали, что вы родились и воспитывались в Линкольне, штат Небраска. Я хочу услышать об этом поподробнее.
Джорджи сидела на стуле рядом с телефоном, закрыв лицо рукой, так, чтобы ничто ее не отвлекало. Когда хрипловатый голос в трубке смолк, Джорджи не стала объяснять, что теперь настала ее очередь говорить без вступления и пауз. В считанные доли секунды Джорджи успела сообразить, как подать свое американское детство так, чтобы выглядеть перспективно в глазах Кернона, и в то же время опустить детали, которые могли привлечь внимание к тому, как она еще молода. Все, что было в ее жизни уже после возвращения в Америку в качестве жены Хьюго Кэррола Джорджи тоже решила опустить: Кернон наверняка и так уже знал все это.
— У моего отца была небольшая ферма близ Линкольна, — начала Джорджи. — Но он жил в городе и работал в консервной компании. Мои сестры были намного старше меня. Когда умер наш дедушка, они уже учились в колледже. После его смерти отец решил перебраться на ферму.
Джорджи сделала паузу. Ужасно долгий монолог. Но поскольку Кернон уже явно сказал все, что хотел, ей пришлось продолжать.
— Отец хозяйничал на ферме. Зерно и молоко, пятьсот восемьдесят акров. Я была очень близка с отцом. Когда я приходила из школы, то шла вместе с ним смотреть, как доят коров. Потом мать с отцом расстались. Мать оставила его ради нашего соседа-промышленника. Я осталась с матерью. Вскоре моего отчима послали в Лондон, управлять британским филиалом его компании. Они с матерью взяли меня с собой. Так что образование я получила в Лондоне. Но мне не случайно всегда хотелось выйти замуж за американца и вернуться в Штаты. Вот что я такое.
Джорджи замолчала.
Кернон издал какой-то неопределенный звук, отдаленно напоминавший «х-м-м».
Затем он спросил:
— Вы часто приезжали навестить отца?
— Он умер от рака вскоре после того, как мы уехали в Лондон.
— Х-м-м.
Кернон редко делал столько пауз в разговоре.
Джорджи молчала.
— «Уорлд» нужен редактор с хорошим чувством международной обстановки, — продолжал Кернон. — Англия — одна из немногих стран, где говорят на том же языке, что и мы, хотя и немного по-дурацки. Разговаривая с вами, я заметил, что у вас нет никакого акцента. Это хорошо. Большинство читателей должны отождествлять себя с «Уорлд». У людей столько разных странностей. Они готовы тянуться к глоткам друг друга из-за чего угодно — аборты, наркотики, опрыскивание этих чертовых яблонь. Редактор, который сам стоит над всем этим, мог бы хорошо разобраться в этой слюнявой чепухе. И у вас есть еще один плюс. Приехав издалека, вы сможете увидеть то, что в этой стране действительно интересно, занятно. Так как вам нравится идея стать первой женщиной — редактором «Уорлд»?
Редакция «Уорлд» находилась в Манхэттене, на высоте двадцати двух этажей над Мэдисон-авеню. Кабинеты офиса напоминали скорее клетушки. Сотрудники любили мрачно шутить, что с таким же успехом можно работать в ящике для картотеки. Журналисты очень любили обсуждать преимущества и недостатки своих рабочих мест. Сколько у тебя тонких перегородок? Есть окно? А ковер на полу? Только редактору не приходилось бороться за больший и лучший кубик — все, что надо было делать, это убедиться, что Джорджи еще никто не сверг с ее престола.
В первые несколько недель работы в «Уорлд» Джорджи дала указание полностью переоборудовать свой кабинет и полностью сменила штат главных работников редакции.
Кабинет главного редактора никогда не был «ящиком для картотеки». Это всегда была довольно большая комната с окном во всю стену, выходившим на извечную дорожную пробку. Красный турецкий ковер и бежевые стены, служившие фоном двоим предшественникам Джорджи, были по ее просьбе заменены черным ковром и дорогими белыми обоями под металл.
Что касается штата главного редактора, то Джорджи привела с собой пять человек, которых выбрала по собственному усмотрению. Джорджи ни в коем случае не хотела казаться злой, но она была умной и достаточно жесткой женщиной. Она хорошо знала, что старый персонал редакции всегда считает, что предыдущий редактор был лучше, и относится к новому слегка пренебрежительно. Поэтому от них необходимо было избавиться.
Джорджи привела с собой трех человек, которых знала еще по работе в «Вашингтон пост» и «Базар», еще двоих она нашла в «Тайм» и «Ньюсуик». Джорджи дала каждому из пяти свой раздел, за который он отвечал головой, и назначила соответствующую зарплату. Персонал отплатил ей полной лояльностью и беспрекословным подчинением ее авторитету.
