Илья Авраменко - Нина (отрывок)
— Вот! Видите, это мой муж!
Она водила этой карточкой из стороны в сторону, а сама уже изготовилась, чтобы воткнуть пилку в глаз тому, кто первый кинется. Но все трое неожиданно застыли и замолчали. А потом персидский шах произнес непонятное:
— Ветер!
Артур осторожно шагнул к ней поближе, рассматривая фотографию.
Абрек прорычал что-то на своем горском наречии и ушел в спальню, захлопнув за собой дверь. На полу осталась его рубашка.
Персидский шах стукнул тростью по ковру и сказал:
— Извини, красавица. Эти чурки некультурные, вчера с гор спустились. Иди домой. Я с ними говорить буду.
— Э, Ахмед, я в чем виноват? — плаксиво спросил Артур. — Мне ее показали, ничего не сказали, я откуда знал, чья жена?
Пораженная такой переменой в их поведении, Нина пятилась к двери, выставив пилку перед собой. «Притворяются», — подумала она. Нащупав свободной рукой замок, она провернула его. Неожиданно распахнулась дверь в спальню, и на пороге появился разъяренный абрек. Нина в ужасе забилась об дверь, толкая ее вместо того, чтобы потянуть.
Абрек орал, колотя себя кулаком в грудь:
— Этот биляд в агентстве, с которой ты договаривался! Она не знал, что ли, что она замужем? Я ее саму…
Нина вылетела из номера, так и не услышав окончания фразы.
Выбежав из гостиницы, она кинулась к своей машине. Двигатель зачихал, закашлял, но не завелся. «Миленькая, родименькая, — уговаривала ее Нина. Ну что ты капризничаешь? Вот приедет Саша, он тебе свечи новые купит, он тебе маслице поменяет, он тебя помоет. Ну, миленькая…»
Словно уступив ее уговорам, машина вдруг взревела так, что у соседнего джипа сработала сигнализация.
Кто-то постучал в стекло. Нина увидела перекошенное от страха лицо Артура. Обеими руками он держал у окна «вольво» виноградные кисти и бутылку шампанского.
— Ниночка! Умоляю! Неправильно поняли! От чистого сердца! Возьмите шампанское, туда-сюда, виноград! Я вашу администратора убью! Клянусь мамой, я не хотел!
Нина отпустила педаль сцепления, и «вольво» рванулась с места. Глянув в зеркало, чтобы поправить прическу, Нина увидела, что Артур еще долго бежал за машиной, размахивая виноградом.
7
Нину трясло от ярости. Когда она немного успокоилась, то поняла, что подсознательно, «на автопилоте» едет прямиком в агентство.
Дверь в кабинет администратора она распахнула ударом ноги. Пестрова недовольно оторвалась от развернутого журнала:
— Стучаться на…
Не договорив, она вскочила с места и кинулась в угол, заслоняясь креслом. Нина шла на нее, схватив с подоконника цветочный горшок. Она уже предвкушала, с каким смачным звуком расколется он об эту ненавистную физиономию…
— Ниночка! Ой! Ниночка! Ой! Не надо!
Пестрова завизжала и присела за кресло, закрываясь им от неумолимо приближающейся Нины.
От ужасной расправы Нину удержал телефонный звонок. Она вдруг услышала, что в ее сумочке приглушенно поет мобильник. Лихорадочно, дрожащими руками Нина достала телефон — и наконец-то услышала голос мужа.
— Ты меня хорошо слышишь? — спросил Саша, не поздоровавшись.
— Да! Конечно! Саше…
— Молчи. Не называй имен. Подъезжай к трем вокзалам со стороны Сокольников. Остановись у подземного перехода перед Ярославским, за троллейбусной остановкой. Двигатель не глуши. Все поняла?
— Да!
— Когда будешь?
— Да… да… конечно, Са…
— Молчи. Когда будешь? Полчаса?
— Да! Да! Конечно!
— Жду.
Нина только сейчас заметила, что держит цветочный горшок. Она машинально отдала его Пестровой, и та так же машинально схватила его обеими руками.
«Что-то случилось, что-то случилось», — эта мысль колотилась в сознании Нины, пока она бежала к машине. Все, что произошло с ней самой, отодвинулось на второй план. С Сашей беда.
Она остановила «вольво» возле подземного перехода у Ярославского вокзала и включила аварийную сигнализацию. На остановке толпился народ. Толпа зашевелилась, завидев приближающийся троллейбус, и двинулась ему навстречу. Несколько бойких и нетерпеливых мужичков не постеснялись рвануть к троллейбусу бегом. Один из них, в затрапезном пальтишке, в надвинутой кепке, пробегая мимо Нины, неожиданно дернул дверцу и плюхнулся в «вольво» на заднее сиденье.
— Гони, Нежнульчик. Как я тебя учил.
Нина даже не успела удивиться. Узнав родной голос, она ударила по газам, и машина, завизжав резиной, сорвалась с остановки.
Поглядывая в зеркало, она видела, что Саша беспокойно смотрит по сторонам. Перехватив ее тревожный взгляд, он подмигнул и улыбнулся.
— Сашенька, где тебя носило…
— Сейчас направо, Нинуль. Постарайся быстрее.
Нина увеличивает скорость.
— Налево. На светофоре резко на разворот.
Она развернулась на желтый свет, перед носом трогающихся автомобилей. Кто-то нервно ударил по тормозам, кто-то засигналил изо всех сил, но Нина была уже далеко. Она резко свернула в переулок.
Впереди был тупик, и она спросила:
— Куда мы едем?
— Уже никуда. Стоп. Выходим.
Он выскочил первым и отошел в тень за угол дома. Нина кинулась к нему, и они обнялись, словно тысячу лет не виделись.
— Саша… Сашенька… милый! Боже мой! ты уехал… а там депутата убили… я звонила, а твой телефон выключен…
— А я тебе из Питера подарочек привез… на вокзале увидел, сразу купил. Держи, Нинуль. Пиаф. Ты же любишь.
— Пиаф… конечно… милый мой… что случилось, скажи мне! Ты в опасности?..
— Нет, нет. Ничего не случилось. Просто это были не шведы, а натуральная подстава. Конкуренты нам подставили бандитов. Еле ноги унес. Приехал на дневном поезде. Петька дома?
— В саду, — Нина посмотрела на часы и ахнула: — Его надо было забрать час назад!
Саша удержал ее за локоть, когда она шагнула к «вольво»:
— Оставь тачку здесь. Поедем на такси.
— Почему?
— Она тебе больше не нужна. Егор заберет. Сегодня ночью мы улетаем в Грецию.
Они вышли из переулка, и Саша остановил такси. Нина, ошеломленная новостью, переспросила:
— Как «уезжаем»?
— Да, Нина. Решение принято. Я ушел из этого дела. Всех денег не заработаешь. Нам с тобой хватит. Да и Петьке там будет лучше.
Нина вздохнула. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.
— Хорошо, что я вещи не успела распаковать. Ой, да ты же не знаешь. Мы же переехали.
— Куда? Зачем?
— Я наконец-то сняла дом. Тот самый, который мы хотели, в Архангельском. Сегодня перевезла вещи туда. Еще не распаковала.
Саша горячо стиснул ее плечо:
— Нинуль, гениально! Об этом кто-нибудь знает?
