Пэнси Вейн - Неслучайная встреча
Когда она вернулась в гостиную, Мэтью успел поставить на стол две чашки кофе, открыл коробку конфет и порезал кекс. Эдит с аппетитом принялась за угощение, не чувствуя никакой скованности. Чем дальше, тем сильнее овладевало ею ощущение, что она уже была здесь когда-то и с хозяином тоже знакома давно. Даже молчание не вызывало неловкости. Впрочем, она должна была сразу прояснить один вопрос.
— Скажите, мистер Смит…
— Пожалуйста, называйте меня Мэтью, — попросил он. — А мне можно называть вас Эдит?
— Вы вчера меня об этом забыли спросить, лукаво улыбнулась она.
— В самом деле? Простите мою забывчивость.
Но, знаете, у меня такое чувство, что мы с вами уже давно знакомы, — сказал он, поглядев ей прямо в глаза.
Эдит не стала говорить, что и у нее возникло точно такое же чувство, и вместо этого перешла к своему делу:
— Так вот, Мэтью. Вы, значит, проследили за мной вчера от станции? Не думаю, что это было очень красиво с вашей стороны.
— Я бы на вашем месте подумал то же самое, — сказал он. — Но на самом деле я навещал одного знакомого, который живет в Пилбеме.
— А как его фамилия? — полюбопытствовала Эдит. — Я, кажется, знаю весь Пилбем из бабушкиных рассказов.
— Это Лесли Райт. Он автомеханик, но сейчас сидит без работы. Я давно его знаю, вот и попросил, чтобы он посмотрел мою машину.
Нужно кое-что отрегулировать.
Да, Эдит слышала от бабушки о Лесли Райте. Она говорила, что Лесли постоянно теряет работу из-за своей склонности к выпивке.
— Ну вот, а потом просто сделал небольшой крюк и увидел вас в саду под магнолией. Вы играли с девочкой…
— Да, это малышка Ви. Моя бабушка организовала детский сад взаимопомощи, и соседи приносят к ней детей, когда отлучаются по делам, — пояснила Эдит и тут же подумала, что вряд ли стоило вдаваться в такие подробности.
Но в глазах Мэтью промелькнуло какое-то непонятное выражение. Эдит даже и не догадывалась, до чего странное испытал он чувство, услышав, что девочка — не дочь Эдит, как он подумал вначале. Но еще Мэтью неожиданно понял, что ему едва ли не жаль этого. Если бы Эдит была матерью, это придало бы ей только еще большее очарование в его глазах.
— Ваша бабушка — редкий человек, — сказал, улыбнувшись, Мэтью, и Эдит испытала теплое чувство, но тут же ее кольнула мысль, что он взялся писать ее портрет ради бабушки, а не ради нее самой. Хотя начал рисовать он ее еще в поезде, до знакомства с бабушкой.
Она сказала:
— Мне очень хочется сделать ей приятное.
Она много лет грустит, что не осталось фотографий ее матери, которую она очень любила. — Пусть он не думает, что она согласилась позировать ему от нечего делать.
Мэтью встал и подошел к стереопроигрывателю.
— Что бы вам такое поставить? — спросил он. — Вы какую музыку предпочитаете?
— На ваш выбор, — сказала Эдит.
Он, довольно кивнув, взял с полки диск.
Зазвучала проникновенная мелодия. Это был явно Бах, только Эдит не знала, что именно.
Но разве спутаешь с кем-то еще его неповторимую эмоциональную монотонность?
— Это чтобы создать нужное настроение. Я думаю, не стоит терять времени. Я не хочу вас долго задерживать, у вас, наверное, на сегодня была куча всяких планов.
— Нет, никаких особенных планов. Что мне нужно делать? — спросила Эдит, поправляя растрепавшиеся волосы.
— Делать ничего не нужно. Вы сядьте на диван и просто слушайте музыку, а я расположусь здесь.
Он в два счета убрал со стола, принес большие листы бумаги и карандаши и через несколько минут весь ушел в работу, словно был в комнате один. Карандаш летал по бумаге, и Эдит казалось, что художник совсем не смотрит на нее. Потом он поднял голову и окинул ее внимательным взглядом.
— Можно попросить вас чуточку повернуть голову… Не туда, влево. Опустите глаза. Нет, смотрите прямо на меня.
— Как смотреть, весело или жалобно? — поинтересовалась Эдит.
— Прямо, но сдержанно. Да, так подойдет.
Теперь несколько минут терпения…
Он рисовал, Эдит слушала. Музыка совершенно ее захватила. Позирование оказалось вовсе не тягостным делом, как она предполагала.
Когда она шевелилась и немного меняла позу, Мэтью не делал ей замечания. Она смотрела на его склонившуюся над бумагой темноволосую голову. Волосы его были подстрижены довольно коротко для художника. Впрочем, он ведь «государственный служащий». В его присутствии она не испытывала ни смущения, ни неловкости, хотя всегда считала себя не слишком общительным человеком. Так она чувствовала себя только с родными и с теми, кого знала с самого детства.
До чего странно, что в обществе Мэтью Смита ей легко и спокойно. Ей казалось, что она могла бы поделиться с ним своими мыслями, едва ли не самыми сокровенными, и он бы понял ее…
В спальне резко зазвонил телефон. Этот звук рассеял чары. Эдит словно очнулась и широко раскрыла глаза. Мэтью с досадой отложил карандаш и перевернул лист бумаги.
— Пожалуйста, не смотрите, я не хочу, чтобы вы делали преждевременные выводы. Извините, Эдит, я оставлю вас на минуту.
Он исчез в спальне. Вскоре оттуда донесся его голос. Эдит не торопясь поднялась и с наслаждением потянулась, ей давно хотелось это сделать, но при Мэтью она не решалась. Какая превосходная комната для занятий живописью — день пасмурный, но оттого, что свет падает сверху, кажется светлее, чем на самом деле. Ее внимание уже давно привлекала большая красная папка на столике у дивана. Эдит снова села и осторожно открыла ее. В ней лежали рисунки. Встречались пейзажные наброски, но в основном это были портреты людей. Она медленно принялась перебирать их. Наверное, сначала следовало спросить разрешения, но, может быть, Мэтью не оставил бы папку на самом видном месте, если бы не хотел, чтобы его гости в нее заглядывали.
Сверху лежал портрет молодой девушки. На Эдит смотрело совершенно очаровательное личико, в кукольных чертах которого угадывался отпечаток интеллекта. Девушка сидела на скамейке в парке, одетая в джинсы и тенниску, но, несмотря на современный наряд, обстоятельная манера, в которой был выполнен рисунок, придавала ему какой-то вневременной характер. Эдит снова вспомнились рисунки мастеров эпохи Возрождения, виденные ею в Италии.
Интересно! Поглядывая на дверь спальни, — вдруг она все-таки поступает не правильно, просматривая папку без спроса, — Эдит стала торопливо перебирать рисунки. На них были разные люди, мужчины и женщины, одни рисунки были выполнены схематично, другие прорисованы более тщательно, но чувствовалось, что художник испытывает к этим людям симпатию и интерес.
И вдруг Эдит замерла. На очередном листе был изображен Сесил!
