Френсис Дэвис - Возлюби соседа своего
Поцелуи его были властными, подчиняющими, — и она подчинилась, будто приговоренная к его власти. Разумом она все еще сопротивлялась, а ее руки уже обвились вокруг него, лаская его шею, а пальцы с наслаждением погрузились в густые черные волосы. Ее тело, беззащитное и пылающее, было прижато к его телу — и она не знала, сколько времени они провели так, в объятиях друг друга. Она знала только одно, и эта мысль повергала ее в ужас: сколько бы ее разум ни сопротивлялся, ее тело всегда ответит на его зов — и предаст ее.
Наконец, держа ее лицо в сильных руках, он произнес:
— Только один шанс, Нелл. Хватит ли в вас смелости не упустить его?
Не дожидаясь ответа, он открыл свою дверь и скрылся.
Глава V
— Убить эту дрянь! — прорычала Одри. — Не допущу, чтобы какой-то грязный репортеришка делал сенсацию на копиях наших изделий! Выбросить ее вон! — Бледная от гнева, она дрожащим пальцем показала на окно офиса Нелл.
— Послушай, Од, — пыталась урезонить ее Нелл, — давай порассуждаем.
Закурив, Одри мрачно молчала.
— Пока у Дульси нет достаточной информации. Показ только через два месяца, и сейчас она вполне может исказить все собранные ею сведения так, что получится статья, не оставляющая от нашей репутации камня на камне — ведь именно так она собирается писать.
— Уж это как пить дать, — Одри нервно смяла сигарету.
— Мы каждый год нанимаем временных сотрудников в мой отдел для помощи в организации гала-представления. Что они думают о нас и что делают, когда контракт с ними кончается?
— Не знаю, как это у тебя получается, но они обычно все в восторге от тебя и преданы Гэллэрду по сей день.
— Так почему то же самое не может случиться с Дульси? Я попробую управлять ею. Откровенно говоря, я собираюсь перевербовать ее. Я заставлю работать ее так напряженно, что к сентябрю она будет чувствовать, что это ее гала-показ. Все это старо, как мир: сработает чувство единой команды. По крайней мере, она будет предана Гэллэрду уже настолько, чтобы написать о нем справедливо.
Одри некоторое время внимательно смотрела на свои ногти, потом подняла глаза на Нелл. Взгляд ее был холоден:
— А если этого не случится?
— Тогда надо принять это как реальность.
— Ну нет, моя дорогая. Принять эту реальность на себя придется именно тебе. Я бы отдала многое, чтобы узнать, на какую газету она работает.
— Я убеждена, что это не «Трибюн». Вполне возможно, что «Джорнэл».
— Убеждена? Почему? Что тебе известно?
— Вчера вечером я обедала с издателем «Джорнэл» — он мой новый сосед…
— О, это замечательно!
— Но не думаю, что наши встречи станут регулярными…
— Ты сможешь умаслить его до сентября…
— Видишь ли, я только что порвала с Гутри, и теперь…
— Поверь мне, здесь нет ничего предосудительного: дружеские отношения…
— Он как раз тот человек, что мог нанять Дульси…
— И все-таки ты не уверена в этом?
— Нет. Хотя он проронил, что не верит в недоброжелателей. Он верит, что существует спланированная месть.
— Бог мой! Послушай, Нелл. Если ты собираешься и дальше работать с Дульси, ты должна поддерживать с ним постоянные отношения, пока все не выяснится.
— Но это невозможно. — Она не смогла бы объяснить Одри своего отношения к Шеа. Поэтому срочно искала приемлемую причину. — Одри, это не мой тип мужчины. Он… такой… слишком физиологический.
— Моя дорогая, меня не тронет даже то, если он Квазимодо. Ты не должна упускать его.
Когда дверь за Одри закрылась. Нелл была уверена, что у нее на лбу крупными буквами написано «Смертный приговор». Она схватила свое сувенирное пресс-папье и яростно встряхнула его: снежные хлопья рассыпались вихрем. Она не собирается все последующие девять недель умасливать Шеа. Мало ли что может случиться за это время. Но она не рискнула бы выразить словами то, что она вкладывала в это «мало ли что». С другой стороны, не было уверенности, что Шеа сам захочет видеться с нею. Он может рассудить, что она — малопродуктивный источник информации, и видеться более нет причин. А если он не позвонит ей сам, да и Одри не будет, пожалуй, настаивать на их контактах… или будет? Пожалуй, будет, решила про себя Нелл.
Назвать причины, по которым она не должна более видеться с Шеа, было так же сложно, как сосчитать снежные хлопья, но втайне она знала, что основная и единственная — это страх, что ее тело вновь предаст ее. Однажды испробованное ощущение будет теперь требовать повторения. Она страстно желала, чтобы Шеа взял ее руку и рассказывал бы ей глупые истории. Она почти ощущала его объятия… его губы… Она потрясла головой, чтобы скинуть это наваждение, но ничего не получилось.
Жесткий контроль за собой. Вот в чем успех. Надо зажать в кулак свои бушующие чувства. Раньше она никогда не теряла контроль над собой. Нельзя позволять себе потерять голову и на этот раз.
Тут врасплох ее застала Люси, которая начала сыпать вопросами, еще не приблизившись к ее столу: «Что сказала Одри? Что произошло вечером? Собираетесь ли вы разоблачить Дульси? Как он выглядит? Ты заманила его в ловушку? Он признался?» Сегодняшний костюм Люси в стиле «привет покорительницам дикого запада» был оживлен индейским поясом, пряжка которого размером с тарелку вынуждала ее для компенсации откидывать плечи назад, дабы пряжка не перевесила всю Люси.
— Налей себе чаю, и я расскажу, что мы решили с Дульси. Вначале Одри была, конечно, в не себя, но затем мы пришли к некоторому роду двустороннего соглашения: если Дульси остается, то я…
— То ты?
— Об этом позже. Мы можем и дальше использовать Дульси в работе, в наших общих целях, в целях Гэллэрда.
— В шпионских романах это называется перевербовкой агента, — живо сообразила Люси.
