Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки
Для всех знакомых у него по этому случаю всегда был припасен простой односложный ответ, но именно этой девушке и именно сейчас ему хотелось рассказать все, что только было возможно. Всю свою жизнь, все свои переживания и мысли. Мартин усмехнулся и поставил тарелку с бутербродами перед Ульяной, и та не колеблясь и не переживая о том, что есть на ночь глядя – безумие, принялась с аппетитом их поглощать.
- Когда мои родители поженились, у моей матери уже было двое детей оба от разных браков, - начал Мартин, - Как она сама потом рассказывала, она очень любила путешествовать и знала несколько языков. Первый ее муж был старым французом. Никакой любви, просто выгодная партия. Через год на свет появился мой старший брат Франсуа. Старик был безумно рад наследнику. Но его отцовское счастье длилось не долго, через четыре года он скончался, оставив все свое многомиллионное состояние ей.
Вторым был испанец, немного старше мамы, ее первая настоящая любовь. Рождение второго сына Мигеля, девять лет безумного счастья, и нашумевший на всю Европу развод, после которого она увеличила свое состояние, выиграв бракоразводный процесс, вернулась в ГДР к родителям в возрасте тридцати шести лет, где вскоре и познакомилась с моим отцом.
- Почему они развелись? – спросила Ульяна.
- Просто однажды в дом пришла женщина с ребенком на руках и заявила, что этот ребенок от ее мужа. Тот долго отпирался. Но мама настояла на проведении анализа крови. Женщина ничего против не имела. Естественно ребенок был его.
- Ничего себе!
- Но, кстати сказать, на другой он так и не женился. Вероятно, решил, что еще один развод его разорит.
Мартин замолчал, разглядывая Ульяну.
Странно, когда он делал ремонт в этой квартире, ему было почти все равно, какой шедевр из нее могут сотворить дизайнеры. И вообще ее нынешний внешний вид только чудом стал таким. Если бы в спешке дней перед отъездом в Лондон ему не встретился старый школьный приятель – Жора, бывший двоечник, а ныне продвинутый дизайнер, так бы и стояла она с клеенкой на стенах вместо краски и обоев. А посередине только диван, чтобы спать, телевизор, чтобы иногда мучить пульт, клацая по каналам, и холодильник, чтобы в нем мышь повесилась. Жора долго возмущался, что Мартину совсем нет дела до своего жилища. И тогда Мартин сказал: «Делай, что хочешь, только меня не трогай!». И денег дал. И Жора не трогал. А через месяц привел его в готовую квартиру. Мартин не оценил, но все же улыбнулся и сказал: «Спасибо!». И Жора, как не признанный гений обиделся и исчез.
А теперь он подумал, как здесь уютно и как хорошо сюда вписывается Уля. Такое впечатление, что Жора сделал все специально для нее.
- Твоя мама была немкой? – спросила Ульяна, прервав его мысли.
- Немкой она не была, - ответил Мартин и продолжил свой рассказ, - Ее корни разбросаны по всей Европе. Своих детей она называла в зависимости от национальности мужа. Отец был младше нее на шесть лет. Как он попал в ГДР в то время для всех и по сей день остается загадкой. Он был доктором физико-математических наук, и к несчастью мне его гениальность в этом направлении не передалась. Его унаследовала Маша – моя старшая сестра. Она любимица отца, и вырастил ее он практически сам. Она очень простая и умная женщина. От матери у нее только внешняя красота. А вот Соня родилась двумя годами позже и стала полной копией мамы. Ее воспитали настоящей аристократкой, и замуж она вышла за английского герцога. Я же появился на свет на сорок девятом году маминой жизни, и тут она уже не выдержала и назвала меня так, как хотелось ей. Так и получился я Савельев Мартин Алексеевич, но в православной церкви я крещен как Павел. Вообще же все врачи отговаривали маму рожать. Почти пятьдесят лет как-никак. И отец тоже боялся за нее. Им все говорили, что может родиться ребенок с синдромом Дауна и все такое. Так что получается, что я мамина маленькая прихоть.
Она умерла, когда мне было тринадцать, от рака легких. Она очень много курила. К моменту моего рождения у меня было уже два племянника и племянница. Франсуа уже имел двоих детей шести и трех лет. У Мигеля – дочь семи месяцев от роду. Дом у матери был очень большой, старинный особняк, и Мигель с семьей жил с нами, в правом крыле дома, поэтому мы с Алисией были очень дружны. Да что там были, мы и сейчас с ней очень хорошо общаемся. На данный момент у меня уже есть внучатый племянник – Амадей. Ему уже почти пять лет, он славный мальчик очень добрый и весьма сообразительный, и на меня похож.
Сам я рос сорванцом, и никакие аристократические манеры не признавал, как бы не бились мать, Соня и няньки. Как самый младший в семействе, я был всеобщим любимцем, и внимание всего нашего большого семейства было приковано ко мне и Алисе, и надо заметить, расслабиться мы никому не давали. Однако Маше все-таки удалось внушить мне, что Алисия – девочка, и я должен защищать и заботиться о ней. Поэтому в школе, если назревал конфликт, первое что я делал – это бежал к младшему сыну Франсуа Луи, и тогда уже мало никому не казалось.
- А сам в драки не лез? – спросила Ульяна.
- Ты что! – Мартин даже рассмеялся, - Когда я понял, что пользуюсь популярностью у девчонок, а понял я это еще в первом классе, то напрочь отказался от подобной забавы, и когда никто из родни не видел, даже применял некоторые джентльменские штучки по отношению к какой-нибудь симпатичной девочке. Я всегда шалил, баловался и проказничал, но никогда не дрался. У меня для этих целей были племянники. И это знали все. И уважали меня. Я ведь еще и учился хорошо.
- Почему ты приехал в Россию?
- Когда умерла мама, она оставила все мне. Как бы она не любила отца, она не могла не подумать обо мне. Я был еще ребенком, и мама не могла допустить, чтобы я остался ни с чем. Отец очень влюбчивый человек, и мать знала, что у него были постоянные романы на стороне, но всегда закрывала на это глаза, потому что не хотела остаться снова одна. Она побоялась завещать свой фонд ему, для его и моей безопасности. Просто по завещанию, если у меня еще нет наследников, в случае моей безвременной кончины все состояние и имущество переходило во владение нескольких реабилитационных центров онкобольных в разных странах. Каких именно, можно будет узнать только после моей смерти, вскрыв ячейку в каком-то швейцарском банке.
- Видимо она была умной женщиной! – восхищенно проговорила Ульяна.
- Да, она была по своему гениальна, - согласился Мартин, - Но пока я был несовершеннолетним, всем управлял мой отец. А в Москву мы приехали только потому, что там, в Германии было очень тяжело пережить смерть мамы. И потом я решил остаться здесь. Отец остаться не мог, но его брат согласился взять меня к себе. Он был разведен и жил один. Мы подружились и так я осел на родине своего отца. Тут в то время конечно тяжело было, но точно не тяжелее, чем в огромном особняке, почти замке, где все овеяно трауром. При жизни мамы там было всегда как-то светло, тепло и уютно. Всегда многолюдно, куча друзей, родственников, постоянно какие-то праздники, а с ее уходом все это тоже исчезло. Осталась только пустота, холод и серость каждого дня, убивающая жизнь и в нас самих… Это для тринадцатилетнего мальчика перенести было тяжелее, чем экономический кризис в России, тем более что отец постоянно высылал мне деньги.
![Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки[СИ]](/uploads/posts/books/5706/5706.jpg)
![Екатерина Слуднева - Если бы не ты[СИ]](/uploads/posts/books/5673/5673.jpg)
