Элизабет Гейдж - Мелькнул чулок
Студенты Роя отличались слишком завидным здоровьем, слишком стремились достичь успеха, жаждали любить и быть любимыми. Они никогда не уподобятся тем великим, чьи глаза горели жаждой саморазрушения, когда бросались они в роль очертя голову и полностью перевоплощались в никогда не существовавших героев.
Так Рой и проводил свою жизнь, улучшая технику посредственных актеров, и за все усилия был вознагражден титулом лучшего преподавателя драматического искусства в англоязычных странах.
В течение двадцати пяти лет слава его все росла по мере того, как седели волосы, а пустота все больше завладевала душой. Но тем временем публика и критики рыдали при мысли о том, как много потеряла сцена, когда Рой оставил театральные подмостки.
Они абсолютно не понимали его. Одиночество было естественной средой Роя. Много лет назад он имел возможность появляться в блистательных постановках, занять подобающее место среди великих актеров своего времени, но Рой отказался от всех предложений, потому что знал – он ничего не мог дать ни роли, ни публике – человеческих чувств в нем не осталось. Будь у Роя выбор, он предпочел бы покончить счеты с жизнью, уничтожить иссохшее тело, жалкое напоминание о прошедших днях.
Но верования Роя не позволяли совершить самоубийство. Втайне глубоко религиозный человек, он не мог оставаться равнодушным к судьбе своей бессмертной души, какой бы смехотворной и нелепой ни казалась идея самосохранения и выживания.
Поэтому он без всякого интереса влачил унылое повседневное существование, раздраженный мыслями о том, что в сорок девять лет еще далеко до смерти. Рой выжидал, вдыхал отравленный воздух Тридцать седьмой улицы и вонючей боковой аллеи, гулял по парку и делился со студентами едва тлеющим огоньком, который когда-то был высоким всепожирающим пламенем.
Живой мертвец.
Послышался звонок в дверь. Легкие шаги эхом отдавались на каменных ступеньках.
– Мистер Дирен! Огромное спасибо, что согласились встретиться со мной.
Навстречу Рою шла девушка в спортивных брюках и голубом свитере. Через руку переброшено пальто из джинсовой ткани. На плече – сумочка с бахромой.
Редкостная красавица! Странные кошачьи глаза, гибкая фигура, густые темные волосы. Она сказала, что работает в агентстве «Сирена». Действительно, Рой не раз видел ее фотографии в журнальной и газетной рекламе.
Она пала в его глазах еще ниже. Несомненно, надеется, что внешность поможет ей сделать карьеру актрисы!
– Садитесь, – предложил Рой, показывая на древний, слишком жесткий диван, служивший реквизитом во время занятий и сиденьем для тех, кто был способен терпеть вонзающиеся в тело пружины.
Девушка осторожно опустилась на диван. Рой кивнул в сторону трех потрепанных книг в бумажных переплетах на кофейном столике. Нужно не дать ей времени опомниться:
– Вы знаете «Гедду Габлер»? Девушка покачала головой.
– Как насчет «Федры»?
– Я… читала в высшей школе. На занятиях по французской литературе.
– Прекрасно! – кивнул Рой. – Это старый перевод. Попробуйте прочитать тридцать шестую страницу, речь Федры, обращенную к Ипполиту.
Девушка коснулась книги осторожно, словно перед ней был незнакомый предмет, и сильно побледнела. Должно быть, поняла, что Рой пытается запугать ее.
Он молча наблюдал, как она листает страницы и пытается понять содержание стихов. Потом, не заглядывая в текст, подал ей реплику Ипполита.
Энни нахмурилась. Через десять секунд придется играть роль мачехи, совращающей пасынка.
Рой знал – это просто невозможно. Но видеть, как она проигрывает сражение, весьма поучительно как для ее собственного опыта, так и для его самолюбия.
Неожиданно глаза девушки стали пустыми. Она выглядела совсем больной. Рой даже испугался, что она вот-вот потеряет сознание от ужаса.
Но нет! Лицо ее постепенно приняло обычное выражение, одновременно искреннее и таинственное.
Девушка начала читать.
Пресыщенное сердце Роя едва не остановилось еще до того, как она дошла до третьей строки.
Энни с самого начала знала, что у нее единственный шанс произвести впечатление на Роя Дирена, последняя возможность открыть двери в будущее, которого она собиралась добиться, особенно потому, что мосты, связывающие ее с прошлым, были сожжены.
На ее теле все еще оставались метки – напоминание о том, что произошло в Калифорнии. Доктор заверил Энни, что шрамы на груди со временем исчезнут, а спина обретет прежнюю гибкость. Ключица срослась и уже не болела.
Она покинула Лос-Анджелес, не объяснив Бет Холланд, почему оказалась в больнице. Возвратившись в Нью-Йорк, Энни сообщила Рене Гринбаум, что пробы в «Интернэшнл Пикчерз» оказались неудачными. И поскольку на лице, руках и ногах не осталось следов, она смогла вернуться к показу моделей, правда, демонстрировать нижнее белье и купальные костюмы она уже не могла.
И почти сразу Энни начала приводить в действие план, потребовавший сократить работу до минимума. Она ушла из Нью-Йоркского университета, где училась на четвертом курсе вечернего факультета, выпускающего театральных художников и дизайнеров.
Пересчитав свои довольно значительные сбережения, накопившиеся за три года работы фотомоделью для каталогов и манекенщицей для домов моды, Энни нашла одного из лучших учителей декламации в Манхэттене и приступила к занятиям драматическим искусством и к тренировке голосовых связок.
Она записалась в профессиональный танц-класс и начала утомительные тренировки с тем, чтобы получить возможность выступать как соло, так и в кордебалете, если возникнет такая необходимость. Девушка с поразительной легкостью включилась в ежедневный ритм выматывающей работы – и раньше в высшей школе Энни проводила много времени в бассейне и гимнастическом зале.
Учитель танцев, не отличавшийся мягким характером, был потрясен способностью девушки самозабвенно отдаваться музыке, точно следовать каждому показанному ей движению, ее умению выполнять задания с точностью и вдохновением профессионала.
Начальные этапы плана выполнялись точно по графику, хотя, как Энни и предполагала, Рене Гринбаум не желала смириться с ее решением работать меньше.
– Слушай, Энни, – предупредила она, вглядываясь в девушку через толстые очки. – Надеюсь, ты понимаешь, что играешь с огнем. Ты можешь сделать блестящую карьеру, но только времени терять нельзя. Издателям каталогов быстро приедается одно и то же, они все время ищут чего-то нового, особенно в высокой моде. Думаю, через несколько месяцев ты попадешь в «ВОГ», если вести правильную политику. Но ты должна всегда быть готовой к работе постоянно, чтобы публика не могла забыть твое лицо. Если начнешь отказываться от приглашений, вся твоя карьера разлетится, как карточный домик. Я не раз такое видела.
