Елена Веснина - Превратности судьбы
— Ешь их сама, я же сказала, что не хочу.
— Что с тобой, Катя? Ты не заболела? — заволновалась Таисия.
— Я совершенно здорова! Оставь меня, пожалуйста, в покое, — Катя сбросила мамину руку со лба.
— Катя, в чем дело? Почему ты так разговариваешь с матерью? — возмутилась Таисия.
— Потому что ты, мамочка, это заслужила! — отрезала дочь.
— Катя, я не понимаю…
— Ах, не понимаешь… А что вот это такое? — и Катя бросила перед матерью связку ключей.
— Ключи какие-то… — растерянно сказала Таисия.
— Не притворяйся, что тебе они незнакомы. Это от квартиры, которую нам с Алешей пака подарил!
— Ну и что? Подумаешь — ключи от квартиры. В чем проблема-то?
— В том, что они оказались у Кости! Он затащил меня туда, а потом туда приперся его отец! Ему, видите ли, родственников захотелось туда поселить. Представляешь, как я выглядела?
— Боже мой… — все поняла Таисия.
— Только не делай невинного лица, меня не обманешь. Я же знаю, что это ты дала Косте ключи!
— Я? Дочка, да ты что? Зачем мне…
— Вот это я и хочу выяснить! — перебила ее Катя.
— Катя, ну что за прокурорский тон, откуда эти обвинительные интонации? Ты не имеешь права вести себя со мной таким образом.
— А ты имеешь право сговариваться с Костей против меня? — зло спросила дочь.
— Катя, ты говоришь так, как будто у нас с тобой война.
— Считай, что она уже началась! — объявила Катя. — Я знаю, что ты интригуешь у меня за спиной. И не смей этого отрицать! Рассказывай, что ты на этот раз придумала!
— Катя, тебе вечно чудятся заговоры. Ну зачем мне отдавать ключи Косте? — спросила Таисия.
— Мама, не притворяйся простушкой! Тебе это не идет! — жестко отрезала дочь.
— Ну хорошо, — согласилась Таисия. — Да, это я дала ему ключи. И сделала это потому, что хотела, чтобы он отвлек тебя от Леши!
— Мама, ну почему ты так ненавидишь Алешу? Что он тебе такого сделал?
— Пока ничего. Но сделает, если ты все-таки свяжешь с ним свою судьбу.
— А тебе не кажется, что это подло? — спросила дочь.
— Подло? Нет, я — мать, и хочу тебе счастья. Подлость —это когда для себя стараются.
— Мама, но я ведь тоже хочу быть счастливой. Почему ты не хочешь понять меня?
— Потому, Катя, что если бы ты хотела связать свою жизнь с Алешей, ты вышла бы за него вместо того, чтобы симулировать обморок, — тихо сказала она.
— Мама, я не притворялась!!! — закричала Катя. — Это был настоящий обморок!
— А это ничего не меняет. Наоборот, еще больше доказывает то, что и твой разум, и душа, и подсознание — все против этого брака!
Катя начинала понимать, что мать права.
— Но ведь я люблю его…
— Нет, доченька! Просто тебе заморочили голову красивыми словами!
— Может быть, ты и права, — задумчиво сказала Катя.
— Ну, вот «видишь, ты становишься разумней, дорогая, — обрадовалась Таисия. — Тебе нужно немедленно порвать с ним, пока не стало еще больней и хуже. И тебе, и ему. Ты согласна со мной?
— Да, мама…
— Молодец, доченька! — Таисия не стала откладывать дело в долгий ящик. — Вот телефон. Позвони Алеше, скажи, что хочешь расстаться с ним.
— Не могу, язык не поворачивается.
— Катя, возьми себя в руки. Это необходимо сделать, — настаивала мать.
— Как же я буду смотреть им всем в глаза после этого? — спросила Катя.
— Да кто они тебе такие, эти Самойловы? — возмутилась Таисия. — Думай о себе!
— Не могу, мама. У меня нет пока для этого сил, — Катя даже зажмурилась.
— Ну хорошо, — Таисия перестала давить на дочь, — отдохни немного и позвони. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для Алеши.
* * *Самойлов дождался Буравина.
— Здравствуй, Витя. У меня к тебе очень важное дело. — Самойлов был явно зол.
— Да? Что-то случилось в порту?
— Нет, в бизнесе у нас все в порядке. То, о чем я хочу поговорить, касается наших семей. А точнее, одной особы, которую мы оба хорошо знаем.
Буравин уже решил, что муж обо всем знает и сам выдал себя.
— Ты говоришь о Полине?
— А почему ты решил, что я буду говорить о Полине? — усмехнулся Самойлов.
— Ну, я не знаю….
— Нет, Витя. Речь идет о твоей дочери. Самойлов положил на стол Катин телефон.
— Вот, это — телефон Кати. И в нем есть несколько фотографий. Тебе необходимо их увидеть.
— А откуда у тебя ее телефон? И что это за фотографии? — спросил Буравин.
— Телефон я нашел в квартире, которую ты подарил Кате и Алеше на свадьбу, — объяснил Самойлов.
— Ну и что тут такого? Катя туда иногда заходит, ведь это и ее квартира тоже.
— Да, заходит. И не одна, — заметил Самойлов.
— Я не понимаю твоих намеков, Боря. Говори яснее!
— Я застал их там с Костей. Одних в пустой квартире.
Эта новость поразила Буравина.
— То есть, ты хочешь сказать… Да нет, быть такого не может. Мало ли зачем они могли там оказаться.
— Например?
— Не знаю. И почему ты предполагаешь сразу самое худшее? У тебя есть для этого основания?
— К сожалению, да. Посмотри, какие фотографии сделаны встроенной фотокамерой.
Буравин нажал на кнопки телефона.
— Да… Это — веские доказательства. Как же она… могла?
— Вот именно! Виктор, как же Катя решилась на такое?! Ведь это же — предательство. Женщина, поступившая так… — Самойлов выступал уже в роли судьи.
— Борис, не забывайся! Ты говоришь о моей дочери! — остановил его Буравин.
— Но ты же сам понимаешь, что она ведет себя просто бесчестно по отношению к нашей семье.
— К вашей семье? — завелся Буравин. — Борис, я еще не жалуюсь на зрение! Рядом с Катей я увидел твоего старшего сына! Почему же ты обвиняешь только мою дочь?!
— С ним у меня будет особый разговор, можешь не сомневаться, Костя будет строго наказан. А кроме того, он и близко к Кате теперь не подойдет, — пообещал Самойлов.
— Да, Косте не мешало бы сделать внушение! — согласился Буравин.
— Но я хотел бы, чтобы и Катя поняла, насколько мерзко все то, что случилось, — потребовал Самойлов.
— Не волнуйся, я с ней поговорю.
— Одного разговора недостаточно. И Константина, и Катю надо проучить так, чтобы они на всю оставшуюся жизнь запомнили этот урок. Ты можешь мне это гарантировать?
— Нет! Боря, если тебе этого так хочется, ты можешь вздернуть Костю на нок-рее. Это — ваши проблемы. Но я никогда не стану принуждать Катю к чему-либо силой.
— Даже в такой ситуации?! Подумай, Витя! Может, сейчас именно тот случай, когда можно и даже нужно эту силу показать?
— Нет, я считаю, что отцы вообще не имеют права вмешиваться в сердечные дела своих детей. Я могу лишь показать свое недовольство и дать совет, — высказал свою позицию Буравин.
