Сьюзен Андерсон - Горячие и нервные
— Так, значит, твоя команда проиграла?
Услышав голос отца, Джаред Гамильтон поднял глаза и увидел, что тот стоит в дверях библиотеки. Великолепный Форд Гамильтон обычно не вступал в разговоры с сыном, если только это не касалось перечня проступков последнего, но и то лишь… проявлял интерес. Он, видимо, на какое-то время оставил гостей, так как по отдаленным звукам, долетавшим из гостиной, Джаред понял, что вечеринка все еще продолжается. Стащив украдкой бутылку виски и засунув ее в свой рюкзак, он чуть-чуть воспрянул духом, и искорки надежды вспыхнули в его сердце. Может быть, не стоит так уж горевать?
— Да.
— И как я понял, это во многом твоя заслуга?
От надежды не осталось и следа, и у Джареда вновь тоскливо засосало под ложечкой, но он поднялся, равнодушно пробурчав в ответ:
— Да. И что теперь? Просто так получилось.
Форд окинул его презрительным взглядом:
— «Просто» ничего не случается, молодой человек. Это результат твоего разгильдяйства, плохо готовился к игре.
С безразличным видом Джаред пожал плечами, но внутри у него все кипело. Хоть бы раз отец упустил возможность напомнить сыну, что он — его самое большое разочарование в жизни. Отцы других ребят зачастую играли вместе с ними. А Форд Эванс Гамильтон лишь попрекал его всякий раз, когда он в чем-то ошибался. Скулы заходили ходуном, он сжал кулаки и прикусил губу.
— А кто мне помог готовиться? Ты?
— Не смеши меня. — Сверкая глянцем дорогой укладки и лакированных мокасин, отец пересек комнату и теперь стоял, возвышаясь над Джаредом. — Слава Богу, ты не маленький, тебе семнадцать, посещай секцию бейсбола или найми себе тренера. Соверши усилие хоть раз в жизни. Ты Гамильтон, а следовательно, обязан стараться во всем быть первым.
— Может, я и стараюсь! Откуда ты знаешь? Ты никогда не видел, как я играю.
Форд нетерпеливо поправил манжеты.
— Собираешься скулить, потому что я не посещал твои игры? Сколько раз я должен говорить тебе, что бизнес…
— Важнее спорта, — закончил за него Джаред, копируя его тон. — Да. Да. Да. — Мысль пришла ему в голову и слетела с губ, прежде чем он успел остановить себя. — Люди вроде тебя просто лицемеры.
Форд хмуро приподнял одну бровь.
— Что ты сказал?
В глазах отца вспыхнул гнев, и сердце Джареда заколотилось так сильно, что он едва мог дышать, но отступать было поздно.
— Поначалу я вообще не хотел играть в этой вонючей команде, но ты настоял, говоря, что это закрепляет характер, и сделал из меня игрока. — Но так получилось, что бейсбол ему понравился, и именно в тот момент, когда он рещил поставить крест на спорте. Однако у других парней все родные присутствовали на играх, подбадривали их. Без Тори и его племяшки, которые в то время жили в Лондоне, остальные его болельщики ничего не стоили. Вскинув голову, он скривил губы. — Игрок команды, тоже мне… — Его голос сорвался на последнем слове, и он поддернул рукав своего свитера, наполовину открывая тату, чтобы отвлечь внимание Форда от собственной слабости. — Ты так сказал, — хмыкнул он. — Но как по-твоему, что это значит — играть в команде? Откуда тебе знать? Ты ведь такой важный, такой занятой человек, разве ты можешь потратить свое драгоценное время на кого-то еще, кроме себя?
— Не могу поверить, что ты мой сын. — Голос Форда не был ни громким, ни гневным. Он был похож на дуновение арктического ветра и как лезвием прошелся по самолюбию Джареда. — Ты выглядишь словно дешевый панк со своей татуировкой и серьгой в ухе, и ты порочишь наше доброе имя, вылетев уже из трех школ.
— Из четырех, — уточнил Джаред, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы отец не заметил, как он дрожит. — Ты забыл Чилтон. И черт… По крайней мере я не собираюсь жениться на женщинах, которые будут годиться мне в дочери.
Глаза Форда стали еще холоднее. Наклонившись, он прошептал Джареду на ухо:
— Мне следовало уговорить твою мать сделать аборт. Твое появление на свет не привело ни к чему хорошему.
Удар достиг цели, и слезы, которые юноша изо всех сил сдерживал, хлынули по щекам неудержимым потоком. Чувствуя себя униженным и понимая, что скорее умрет, чем даст отцу увидеть, как сильно эти слова ранили его, он слепо бросился вперед. Он должен уйти отсюда. Пожалуйста. Просто уйти. Сохранив хоть какое-то достоинство. Рванувшись к двери, он толкнул отца плечом. Удар пришелся ему в грудь.
Форд охнул и покачнулся. Попятившись, он задел стол, и все, что там находилось, попадало на обюссонский ковер, лежащий на полу. Форд неуверенно взмахнул руками, пытаясь устоять на ногах. Ему удалось выпрямиться, и он шагнул назад, но, наступив каблуком на угол толстого тома в кожаном переплете, он все-таки потерял равновесие и рухнул навзничь.
— Отец! — Джаред рванулся, чтобы поддержать его, но пальцы юноши скользнули с мягкой, холеной руки отца, и он в ужасе увидел, как тот, прежде чем оказаться на полу, ударился головой о мраморный камин. — О Господи, отец! — Джаред наклонился над ним. — Отец… Прости! Я не хотел, я…
Форд не двигался, и Джаред отпрянул назад.
— Ты меня слышишь? Давай, папа, поднимайся! Очнись! — Он посмотрел внимательнее, но крови не было… Но… этот угол, такое не могло пройти бесследно. Прижав руку к шее отца, он попытался нащупать артерию.
И в ужасе отшатнулся, ощутив в кончиках пальцев лишь биение собственного пульса.
Джаред проснулся, липкий ужас холодил кровь. Он заморгал, глядя на окружавшие его цветущие кусты, и вздохнул с облегчением. Все хорошо. Он понял, где находится: в Сивик-Сентр-парк в Денвере.
Тихо выругавшись, он сел. С тех пор какой попал в этот город, он спал урывками, причем только днем, потому что боялся спать по ночам. Он жил в постоянном страхе, что его схватят полицейские или кто-нибудь перережет ему горло, пока он спит. Солнце уже почти село; наверное, он дремал довольно долго, и ему опять привиделся тот проклятый кошмар. Стоило ему закрыть глаза, и оживали те роковые десять минут, которые он хотел бы изменить или вычеркнуть из своей жизни.
Но, Господи, он прекрасно понимал, что уже ничего не изменишь. Он убил своего отца. К горлу подступила тошнота, он прижал колени к груди и зарылся в них лицом, сотрясаясь от жалости к себе.
Еще хуже было то, как он сбежал. Даже не позвонил в службу 911! Возможно, было уже поздно и ничто не могло спасти отца, но ведь он точно не знал? Нет, он запаниковал, сунул бутылку виски в рюкзак и бросился к выходу. Он понимал, что гости могут выйти из столовой в любую минуту. Мысль о том, что кто-то из них, один или двое, а может, и все вместе, черт бы их побрал, будут смотреть на него, тыча пальцами, и приговаривать: «Убийца, убийца!», вселяла в него такой ужас, что он не мог оставаться дома ни минуты.
