Маргарет Роум - Дворец мечты
Он слегка поклонился в ответ и, видимо, узнал ее.
— Что вы делаете в моем доме? — спросил он холодно, переходя на английский язык. Тони судорожно сглотнула.
— В вашем доме? — робко переспросила она.
— Да, сеньорита, в моем доме.
— Значит, вы… — она замолчала, не в силах продолжать.
— Граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада, сеньорита! — Он произнес это столь надменно, что Тони внутренне сжалась. Этот человек, этот высокий, худощавый, надменный португалец и был дядей Поля и отцом Франчески! Сегодня он был одет в кремового цвета смокинг, его густые тщательно уложенные волосы, казалось, подчеркивали безукоризненную форму головы. При одном его виде Тони испытала волнение столь же сильное, как и тогда, в Лиссабоне, и совсем растерялась, не зная, что сказать. В панике она попыталась припомнить, что же она ему тогда говорила, и называли ли свое имя. Даже если и нет…
— Я спрашиваю, что вы делаете в моем доме? — спросил он холодно.
С Тони чуть не случилась истерика — уж не думает ли он, что она выследила его, чтобы попытаться получить какую-нибудь компенсацию за тот случай? Но увидев его бесстрастное лицо, она отбросила это предположение.
— Я… я… меня привез Поль, ваш племянник, — проговорила она запинаясь.
— Да? — Его лицо словно окаменело. — Зачем?
Тони охватило смятение, когда она осознала, какое зрелище представляет босиком, в облегающих брюках, в блузе без рукавов, со спутанными волосами! Она была высокого роста, но граф делла Мария Эстрада был выше на целую голову и с высоты своих шести с половиной футов надменно взирал на нее.
— Поль… и я… Он мой жених, — наконец выдавила она.
Старый слуга Эдуарде слегка кашлянул и граф посмотрел на него через голову Тони.
— Все нормально, Эдуарде? — спросил он по-португальски.
— Да, сеньор.
— Благодарю, Эдуарде.
Слуга с улыбкой поклонился и вышел, но когда Тони попыталась было последовать за ним, граф сказал:
— Одну минуту, сеньорита.
У Тони от волнения перехватило дыхание. Неужели она должна выдерживать все эти допросы? Во второй раз из-за своего любопытства она оказалась в столь затруднительном положении.
— Да, сеньор, — сказала она покорно, усилием воли пытаясь унять дрожь. Она никогда не встречала человека, хоть отдаленно походившего на графа. До этой минуты она считала, что ее привлекательная внешность производит должное впечатление на мужчин, и никто из них не позволял себе такого тона в разговоре с ней. Впрочем, даже думать сейчас об этом было просто смешно. Он разглядывал ее изучающе, пожалуй, даже насмешливо, и она машинально переступила с ноги на ногу, мечтая, чтобы он перестал смотреть на нее. Во взгляде его было что-то обидное, очень похожее на взгляд Франчески. Тони почувствовала, что начинает сердиться, Какое право он имеет так обращаться с ней?
— Сеньор, — сказала она, прерывая неловкое молчание, — не будете ли вы так добры сказать мне то, что вы хотели, и дать мне переодеться?
— Терпение, — произнес граф с издевкой, подошел к бару, где Эдуарде оставил для него шейкер с готовым коктейлем и хрустальный бокал.
Тони очень хотелось, не обращая на него внимания, выйти из комнаты, но она подумала, что это было бы чересчур невежливо, а она не привыкла так себя вести. С другой стороны, она не привыкла к такому нервному напряжению и с удовольствием сейчас присела бы на стул, так как ноги почти ее не держали. Она уже однажды испытала гнев графа тогда, в Лиссабоне и ей совсем не хотелось вновь сердить его.
Граф налил два бокала, достав второй с полочки под стойкой бара. Добавив по два кубика льда в каждый из них, он повернулся, протягивая один Тони.
Затем, обойдя ее, он плотно закрыл дверь гостиной и вновь подошел к ней. Тони не притронулась к коктейлю.
Отпив половину бокала, граф спросил:
— Вам не нравится, сеньорита?
Тони поджала губы.
— В это время дня я не пью, граф.
Казалось, это его позабавило.
— Нет, сеньорита? Почему?
Тони не могла найти слов, чтобы ответить ему. Почему она не пьет? Как ему объяснить, что среди ее друзей и знакомых спиртное вовсе не было необходимой составной частью повседневной жизни? И она лишь произнесла:
— Я вообще мало пью, сеньор.
Он саркастически усмехнулся.
— Тогда вы и впрямь белая ворона в тех кругах, где вращается Поль, — сказал он, пожимая широкими плечами. Тони обратила внимание на то, как он движется. Плечи его были широкими, а бедра узкими, и, казалось, в нем не было ни одного лишнего грамма плоти. Глаза ее невольно остановились на шраме, пересекавшем его лицо, и она задумалась, откуда он мог появиться, но осознав, что бесцеремонно разглядывает его, густо покраснела.
— Это вас шокирует? — он небрежным жестом указал на шрам. Глаза его сузились. — Я привык к нему и порой забываю, что это может быть неприятно другим.
Тони отрицательно покачала головой.
— Нет, меня это не шокирует, сеньор, — ответила она, потупясь.
Казалось, он скептически отнесся к ее ответу. Как бы то ни было, он отошел подальше и повернулся так, что шрам стал ей не виден.
— Итак, сеньорита, — продолжал он, — вы — невеста Поля. Это очень интересно. Не могли бы вы мне тогда поведать, что вы делали в Лиссабоне, разгуливая по улицам одна без сопровождающего?
Тони снова покраснела.
— Поль?.. Поль был… Он был занят. Он брал напрокат машину, чтобы поехать сюда, — торопливо закончила она.
— Ясно. — Он допил коктейль и пошел к бару налить себе второй бокал. Затем он снова обернулся к ней. — Несомненно, вам как невесте Поля известны причины, которые привели его сюда.
Тони похолодела:
— Какие причины, сеньор?
— Полно, я не верю, что Поль вам не раскрыл мотивы своего визита.
Тони прикусила губу.
— Сеньор граф, скоро ленч, и я бы хотела успеть переодеться. Пожалуйста, адресуйте ваши вопросы Полю.
Он пошарил в кармане и достал плоский золотой портсигар. Вынув сигарету, он зажег ее, не предлагая ей закурить, и сказал:
— Сеньорита, я думаю, мой долг разъяснить вам ситуацию.
Тони очень нервничала, ей безумно хотелось курить и терпение быстро иссякло.
— Какую ситуацию? — Она не добавила «сеньор граф», как подобало обращаться к человеку его ранга, но если он и заметил, то не подал виду.
— Вот какую, сеньорита, — сказал он ледяным тоном. — Моя мать — пожилая женщина с причудами, свойственными ее возрасту. В данный момент она вообразила, что Поль, ее голубоглазый мальчик, как она выражается, нуждается в материальной поддержке. Но в моих руках все — и имение, и контроль за состоянием матери, и я не позволю, чтобы она выбрасывала свои деньги на ветер, тратя их на такого ленивого идиота, как Поль Крейг!
