Эстель Альенде - Когда сбываются мечты
Экстрасенс согласно кивнул и дал собаке очередной кусок яблока. Кэдден подался вперед.
– Я не хочу быть марионеткой, эдаким простофилей-спонсором популярной телезвезды. Вдруг он задумал сделать из меня посмешище?
Тимон пожал плечами. В воцарившейся тишине было слышно только чавканье Пуло.
– Как ты думаешь, у тебя получится установить настолько надежную связь с Гауди, ну, или контакт, или как ты там это называешь? Возможно ли, чтобы он передал нам через десятилетия мысли и идеи по строительству нового здания? – спросил Дэн.
– Не знаю, я не люблю общаться с миром мертвых, – ответил Тимон. Он продолжал кормить Пуло яблоком, которое тот поедал с видимым удовольствием. – Неужели это так необходимо, беспокоить дух гения? Я не поверю, что нет другого способа получить этот проект. Я не хочу тебя запугивать, Дэн, но мне кажется, что ты одержим идеей, которая далеко не безопасна для всех, кто будет в ней участвовать.
Яблоко закончилось, и бульдог облизнулся, демонстрируя мужчинам свой широкий розовый язык, напоминающий изящный лепесток пармской ветчины.
– Я пока не вижу деталей, но, – и Тимон опять взглянул в окно, где влажный морской воздух разлился густым киселем, – у меня есть ощущение, что эта затея может плохо закончиться, в том числе и для тебя самого.
Ясновидящий перевел взгляд на собеседника, ожидая его реакции. Тот лишь отмахнулся и потрепал бульдога за ухом.
– Ну, тебе виднее, только не говори потом, что я тебя не предупреждал, – добавил он. – Надеюсь, ты помнишь, что происходит, когда ты пренебрегаешь моим мнением.
Кэдден бросил на него быстрый взгляд. Конечно, он понял, о чем говорит экстрасенс, но не хотел сейчас развивать эту тему.
– Послушай, Тимон, я, прежде всего, деловой человек, а не сумасшедшая домохозяйка, одержимая всякой чушью о посланиях из загробного мира, призраках и всякой прочей нечистью, – Кэдден встал и принялся расхаживать по комнате. – Я интересуюсь архитектурой Гауди и считаю это вполне нормальной страстью взрослого образованного человека.
– И, если я правильно тебя понимаю, ты полагаешь, что ты хочешь построить здание для своей корпорации в духе Гауди спустя почти сто лет после смерти архитектора – это всего лишь развитие современной идеи клонирования, а не болезненное наваждение, – в его же тоне продолжил Тимон.
Миллионер улыбнулся и развел руками:
– Можешь считать, что у богатых свои причуды.
В этот момент Пуло потянулся и шумно вздохнул, привлекая внимание к себе. Он ожидал, что еще одно яблоко или груша из корзины с фруктами будет очищено и предложено ему в качестве лакомства, но Тимон отложил нож на блюдце и отодвинул его на край стола. Бульдог поднял брови, сделав себя самым страдающим без видимой вины существом, еще раз укоризненно вздохнул и лег у ног Тимона.
– У тебя не получается шутить, когда ты чем-то озабочен, – заметил ясновидящий. – Хорошо, я попробую переместить дух Гауди в телестудию, чтобы этот архитектор… как его зовут?
– Фил Трентер, – быстро подсказал Кэдден.
– Да, Фил. Чтобы Фил смог зарисовать эскиз, который нам опишет испанец. Я сделаю все от меня зависящее. Такое обещание тебя устроит?
– Тимон, только честно, скажи мне одно, этот план сработает? – спросил Кэдден, берясь за графин с виски, стоявший на камине. Он налил себе щедрую порцию и залпом выпил.
– Я пытался поработать со статьей о смерти Гауди, которую ты мне оставил, – сказал экстрасенс. – Разумеется, очень трудно считать информацию с материала, который лежал в архиве среди прочих бумаг. Понимаешь, когда долгое время документы соседствуют друг с другом, материи перемешиваются, и факты оказываются перепутанными. И все же, мне кажется, что трамвайные пути – это граница миров, стык реальностей. Вполне возможно, что там есть и дверь, портал, через который мы сможем пройти в девятнадцатый век вслед за твоим кумиром Антонио.
Американец слушал ясновидящего с известной долей скептицизма, но и с надеждой на чудо.
– Я чувствую, что не все так просто в этой истории с трамваем, – размышлял вслух Тимон.
Последние слова разбудили задремавшего бульдога. «Я так и думал, что Тимон что-то нашел, – обрадовался Пуло. – Недаром он столько времени провел наедине с этой газетной вырезкой. Уж я-то знаю, что обычно, если информация лежит на поверхности, хозяину достаточно нескольких минут, чтобы разложить все по полочкам. Но не в этот раз. Я помню, как Тимон зажигал свечи, раскуривал над огнем разные магические травы и призывал духов огня и ветра помочь ему увидеть картину вековой давности. Всегда, когда ему что-то удается узнать при помощи магических сил, он сразу же делится со мной, но в ту ночь он долго просидел над статьей, ожидая потока информации, но потом, совершенно расстроенный, вышел из комнаты и пошел спать, даже не сказав мне «Спокойной ночи». Что же он раскопал об этой загадочной смерти?»
Пуло не подал виду, что ему не терпится узнать все подробности, он не хотел перебивать хозяина, поэтому лишь немного повернул свое огромное ухо к нему и стал ждать продолжения рассказа.
– Вот посмотри, – Тимон взял с полки карту Барселоны и разложил ее на столе. – Трамвайные пути, где погиб архитектор, проходят как раз рядом с недостроенным собором Саграда Фамилия, видишь?
Кэдден кивнул.
– Как всем известно, это строение – триумф гения Гауди. Соответственно, – продолжал Тимон, указывая на точку на карте, – ежедневно здесь бывают тысячи туристов изо всех стран, поэтому уловить вибрацию автора мне очень сложно, она разрознена и состоит из множества осколков, как пазл.
– Да, я понимаю, – огорченно покачал головой Дэн.
– Так что я считаю вполне естественным, что на этой площади считывается энергетический вулкан: вокруг этих башен смешиваются энергии добра и зла. Позитивные энергии – это дух новаторства, великолепная идея Гауди. В этом месте они сталкиваются со своими противниками, или завистниками, или критиками, точнее сказать не могу, – маг замолчал и стал водить ладонью над местом на карте. – Я ясно чувствую испанскую энергию. Вижу Пикассо, который смеялся над фантастическим зданием. Мне кажется, что есть и американская линия, наверное, это Джордж Оруэлл, потому что мне ясно видятся цифры: единица, девятка, восемь, четыре. Это же он написал утопию «1984», правда?
Миллионер кивнул.
– Так вот, Оруэлл назвал символ Барселоны «одним из самых мерзких зданий на свете».
Кэдден внимательно слушал, впитывая все факты, которыми делился экстрасенс. Тот продолжал:
– Я долго искал, что делает этого эксцентричного гения таким знаменитым. Есть ли какой-то источник его таланта, кроме пытливого ума и безудержной фантазии?
