Марджери Хилтон - Юная Вики
— Да. Разве вам не кажется, что они очень похожи? — Алан жестом указал на Вики. Лицо отца не дрогнуло, когда он с видимым интересом стал изучать ее.
— Возможно, есть некоторое сходство, — сказал он наконец, когда Вики почувствовала, что больше не сможет этого вынести. — Но с того времени Робин сильно изменился. Я сомневаюсь, чтобы вы его узнали, если бы встретили сейчас, — он вытащил сигареты и предложил их окружающим. — Со мной однажды произошел такой странный случай…
Он стал рассказывать какой-то анекдот, и всеобщее внимание переключилось с Вики на него. Опасность миновала, и Вики почувствовала, как ее затопила волна нежности к отцу. К ее облегчению, Алан пробормотал извинение и исчез, когда они вышли из столовой на солнцепек.
— Я полагаю, отправился навестить своего дорогого Лео, — ухмыльнулся Лоренс. — Он порядочный мерзавец, этот паренек.
— Лео? — Вики в удивлении подняла брови.
— Ах, да, ты же еще не имел чести познакомиться с ним. Лео — это наш местный специалист, — сообщил ей Лоренс. — Его полное имя звучит так: Леонард Алоизий Бартоломью Гэвисон.
— Добавь сюда так же еще, — вмешался Финч Лесли, — все возможные научные титулы и названия всех музеев, архивов и обществ, консультантом которых он состоит, и ты получишь полное о нем представление.
— Редкий экземпляр, — сказала Вики, и ее собеседники засмеялись.
— Он прибыл за день до вас с сильнейшим приступом аллергии, который был вызван солнцем. Теперь он сидит в своей палатке и ждет, когда на него подействуют противогистаминные препараты, — сказал Лоренс, — и выползает наружу только по ночам.
— Мне известно его имя, — медленно сказала Вики. — Но ведь, строго говоря, он не полевой археолог?
— Нет, — задумчиво сказал Лоренс. — Он, мне кажется, авторитет в области драгоценных камней. Коллекционирует такие экземпляры, о которых мы с тобой можем только мечтать. А еще у него есть хобби — он лепит, то есть он скульптор.
Лоренс замолчал, и у Вики осталось мимолетное впечатление, что ему не хочется больше вдаваться в подробности относительно Лео. Они заговорили о другом, и Вики забыла о знатоке-американце, которого еще не видела. Но ей предстояло многое услышать о нем в последующие несколько дней, причем из такого странного источника, как Алан Бриксен.
Мрачный юнец навязывал ей свое присутствие с настойчивостью, которую ей с трудом удавалось отклонять. Она понимала, что теряет время, выслушивая его разглагольствования, и уже заметила несколько неодобрительных взглядов, брошенных в их сторону Фэрфаксом. Наконец она не выдержала и взорвалась:
— Ну так что теперь? Лео — замечательная личность. Теперь мы можем закрыть этот вопрос и приступить к работе?
Алан выглядел обиженным.
— Он чувствует себя гораздо лучше и просил меня передать тебе приглашение присоединиться к нам сегодня вечером. Мы хотим поиграть в карты.
— Извини, но я не играю, — отрезала она и отошла от него.
Тем не менее хвалебные речи Алана подготовили ее к тому впечатлению, которое произвел на нее Лео Гэвисон, когда в первый раз со дня их приезда в лагерь вышел из палатки днем. Она увидела маленького тщедушного человечка в черных очках, наиболее яркой чертой которого на первый взгляд казался безукоризненный костюм. Особенно нелепо этот костюм смотрелся на фоне старой изношенной одежды, которую носили остальные члены экспедиции. Весь этот блестящий вид дополняла огромная панама, под которой Вики заметила характерные пятна сыпи, испещрявшие его кожу на подбородке и на шее.
Алан находился при нем, и от того, с каким подобострастием он обращался к своему старшему приятелю, Вики чуть не стошнило. Лео посмотрел в ее сторону, в его глазах мелькнул интерес и тут же пропал. С ними же находился профессор Элвис, и когда она проходила мимо, его голос привлек ее.
Полное лицо профессора было необычно суровым. Он сдвинул свою измятую соломенную шляпу на затылок и сердито спросил:
— Почему мое оборудование до сих пор не распаковано?
Вики нахмурилась. Она сама проследила за тем чтобы ящики, предназначенные для профессора, были составлены на складе. Но поскольку никаких указаний относительно их содержимого она не получила, то оставила их лежать, решив, что он намеревается проследить за их распаковкой лично. Она начала оправдываться, но он перебил ее. По прошлому опыту она знала, что взрывы его раздражительности никогда не бывают продолжительными.
— Я знаю, что значит исполнять черную работу и быть у всех на побегушках, — в его глазах блеснул огонек, шляпа еще раз съехала на затылок. — Сам прошел через все это. Бог знает, сколько лет назад. И все же проследите, чтобы мое оборудование было распаковано как можно быстрее.
Вики мысленно поздравила себя с тем, что ее выругал профессор. Если бы это был Фэрфакс… Впоследствии она была уверена, что именно эта мысль вызвала его появление.
Он отделился от темного проема двери столовой, и у нее упало сердце, когда она увидела выражение его лица.
— Проследите за чем? — грозно спросил Фэрфакс.
Профессор торопливо проговорил:
— Ничего страшного, Фэрфакс. Мы здесь просто обсуждаем, что надо бы распаковать мое оборудование.
— Разве оно все еще не распаковано? — Фэрфакс повернулся в сторону Вики. — Почему? Вы должны были сделать это в первую очередь.
— Это я виноват, что не напомнил об этом раньше, — примиряюще сказал профессор, бросив взгляд на расстроенное лицо Вики. — Первые два-три дня всегда царит такая суматоха.
— Пять дней, — с мрачной точностью констатировал Фэрфакс, тоже поглядев на Вики. — Это означает, я полагаю, что запасное оборудование для фотолаборатории все еще не извлечено и не проверено, — он не обращал внимания на беспокойно переминавшегося профессора.
Испуг и чувство вины за свою ненамеренную небрежность быстро вытеснились в душе Вики негодованием. Подавив реплику, готовую сорваться с ее языка — что с тех пор, как они прибыли в лагерь, у нее не было еще ни минуты покоя, она сказала:
— Помимо распоряжения подготовить к работе фотографическое оборудование, я не получал больше никаких инструкций относительно всего остального багажа. Кроме того, все ящики заперты, а ключей от них мне также никто не давал, — она вздернула подбородок и дерзко прибавила. — Я не умею читать чужие мысли, мистер Фэрфакс.
«Хотя теперь я все равно что читаю их», — с горечью подумала она, стойко выдержав неумолимый взгляд его серых глаз. «Он полагает, что я всего лишь молокосос, еще один лентяй, изнеженный юнец вроде Алана Бриксена, который не желает пачкать руки и боится тяжелой работы». Она вздохнула. Неужели его предубеждение против нее, которого он не скрывал с момента их первой встречи, так никогда и не рассеется?
