Сюзанна Форстер - Муж, любовник, незнакомец
В настоящее время в «Бэбкок фармацевтикс» проходил стадию клинических испытаний препарат, который обещал стать действенным средством от посттравматических расстройств. Джей настоял, чтобы препарат испытали и на нем, и таким образом намеревался доказать свою веру в компанию и рассеять все сомнения по поводу своего здоровья — умственного и физического. А поскольку за ходом лечения Джея наблюдал лично Эл, Уоллис до некоторой степени была уверена в благополучном исходе.
— За Джея! За Джея! — хором подхватили гости, когда Эл закончил свой тост, и, подняв бокалы, окружили Джея, выражая ему добрые пожелания. Зазвучали новые тосты, а Эл незаметно возвратился к Уоллис.
— Ты уверена? — шепотом спросил он, когда Джей, оказавшись в кругу гостей, начал произносить свой собственный тост. — Ты уверена насчет всего этого? Насчет Джея?
— О да! — кивнула Уоллис, не задумываясь ни на миг. — Абсолютно уверена.
Все произошло на редкость своевременно для всех, в том числе и для Софи. Она убереглась от ужасного замужества, вновь обрела настоящего мужа, а Уоллис — сына, о возвращении которого не переставала мечтать. Если Уоллис о чем-то и сожалела в тот момент, так только о своей рабской приверженности правилам приличий. Будь она немного более похожа на Маффин, обожавшую находиться в центре событий, устроила бы пресс-конференцию и объявила на весь мир: Джей Бэбкок вернулся! Мой сын вернулся! А вместе с ним и я сама.
Маффин же в этот момент как раз была вполне довольна тем, что не находится в центре событий. У наблюдателя есть преимущество перед участником, а у нее на глазах сейчас разыгрывалась небольшая драма. Маффин желала наблюдать за ней из первого ряда на тот случай, если кто-нибудь решится бросить вызов столь долго отсутствовавшему Джею Бэбкоку и его притязаниям на королевство.
Удивительно, что никто этого не сделал. Пока.
Удивительно также, что каких-нибудь пять минут назад Софи, любящая жена, глазела на него так, словно видела впервые в жизни, и напоминала испуганное животное, на которое вот-вот накинут сеть. «Да и кто бы не испугался на ее месте, черт возьми, — честно призналась себе Маффин, — высокий, черный, наводящий ужас и самодовольный, а эта повязка на глазу вообще кого хочешь до обморока доведет». У нее у самой все внутри перевернулось, когда она его увидела, хотя и стояла в другом конце комнаты.
Когда он направился к Софи, Маффин, как и все присутствовавшие, застыла в благоговейном ужасе. Их взгляды излучали энергию, которой было бы достаточно, чтобы вывести на орбиту космический корабль. Она волнами исходила от них, особенно от него. И при этом Софи все же действительно напоминала маленькую, беспомощную зверюшку, загипнотизированную большим злым волком, и Маффин ожидала, что она вот-вот сорвется и убежит, стоит ему раскрыть пасть.
Но это было бы опасной ошибкой, решила Маффин, потому что Джей — или кто там он был, — похоже, воспринял бы это как личное оскорбление. Да уж, он бы бросился за ней и преследовал ее, пока она не упадет.
Маффин не могла отвести от них взгляда, как ни старалась, хотя ей было при этом очень не по себе. Она бы предпочла оказаться в спальне и снимать их медовый месяц на видео, чем наблюдать за этой сценой. По крайней мере, можно было бы отвлечься на созерцание обнаженных частей тела.
Ее плечи покрылись гусиной кожей, и стало трудно дышать. Она даже почувствовала слабость в ногах, что уж совсем было на нее не похоже: Маффин Бэбкок — женщина не робкого десятка.
Маффин напомнила себе: она здесь вовсе не для того, чтобы приветствовать возвращение наследника. Она хотела выяснить, что за противник ей предстоит и является ли он угрозой для ее планов на будущее. А еще ее интересовала реакция Софи на воскресшего мужа. В первый момент Софи показалась ошеломленной, как если бы он оказался для нее совершенно незнакомым человеком. А уж если Софи Бэбкок не узнала собственного мужа... Что ж, это может быть очень интересным,
Маффин привычным жестом поднесла запястье внутренней стороной к носу и вдохнула терпкий аромат духов. «Танжерская ветреница» — один из ароматов, входивших в коллекцию духов, изготовленных на основе натуральных растительных масел, которую разрабатывала сейчас ее новая партнерша, Делайла, владелица косметического салона, обслуживавшего многих звезд — она была известна всем просто под именем, без фамилии, — смешала апельсиновое масло с вытяжкой экзотических трав, аромат которых подавляет аппетит, и Маффин решила испытать сегодня эти духи, чтобы убедиться, что экстравагантный продукт Делайлы действует именно так, как об этом вещает реклама.
К тому же, прикрывшись рукой, Маффин могла незаметно понаблюдать за свекровью, выглядевшей весьма оживленно, и попытаться понять, не употребляет ли она снова наркотики. «Жаль, что не это оказалось причиной веселого хихиканья старой пьянчужки», — злобно подумала Маффин. При виде душещипательной сцены воссоединения матери с сыном ей захотелось сжевать все цветы.
От расстройства Маффин почувствовала голод, а ведь предполагалось, что он ей не грозит, для того она и надушилась этими духами. Аромат был довольно сильным, но считалось, что именно благодаря своей насыщенности он притупляет чувствительность органов обоняния и «отбивает» аппетит. Маффин так надеялась, что он убережет ее от соблазна приблизиться к блюду лиможского фарфора и набить желудок разложенными на нем креветками.
Что ж, придется огорчить Делайлу.
Уоллис взглянула в ту сторону, где стояла Маффин, и улыбнулась, явно довольная тем, что заметила, как та исподтишка за ней наблюдает. Маффин не улыбнулась ей в ответ. «Эгоистичная старая склочница достаточно богата, чтобы удалиться навсегда куда-нибудь в Палм-Бич со всеми своими погаными наследниками. Она вообще могла бы жить припеваючи где только пожелает. Так нет же! Покой не для этой неугомонной матриархини рода Бэбкоков из Ньюпорт-Бич. Теперь она, совершенно очевидно, попытается вернуть контроль над компанией, воспользовавшись возвращением младшего сына».
— Шампанского? — Милдред снова обходила гостей с подносом.
«У меня прямо метаболизм начинается, как у лабораторной крысы, от зависти к ее худобе, — подумала Маффин, — даже при том, что худоба эта не так уж и эстетична». Эстетика мало тревожила Маффин после той отчаянной борьбы, которую пришлось вести с самой собой, чтобы в соответствии с модой сильно похудеть. Приходилось следить за каждой калорией, каждым граммом жира, в то время как нервозная маленькая Милли оставалась тощей, как зубочистка, без всяких усилий и вечно носилась как угорелая.
