Линда Ли - Зигзаги судьбы
Она глубоко вздохнула, обдумывая то, что собиралась сказать. Хватит скрывать правду.
– Это случилось потому, что мне было горестно и одиноко, а вы в этот момент вышли на улицу, такой красивый и полный энергии. – Грейс показалось, что это не те слова. Во всяком случае, они не объясняли, что она в действительности почувствовала, когда увидела Джека. – Я понимаю, это звучит глупо, но когда вы вышли, у меня появилось ощущение, что я знаю вас всю жизнь и только ждала этого момента. Больше всего мне хотелось, чтобы вы обняли меня. – Грейс снова вздохнула и посмотрела на Джека. – Вы поняли меня?
Поначалу Джек не вымолвил ни слова, какое-то время единственными звуками вокруг них был только шум, доносившийся с Бродвея. Наконец он кивнул:
– Понял.
Должно быть, боги сжалились над Грейс, потому что в эту секунду возле них притормозило такси. Она моментально распахнула дверцу машины, но не успела забраться внутрь, как Джек окликнул:
– Грейс!
То, что он назвал ее по имени, показалось ей даже чем-то более интимным, чем прикосновение его ладоней к ее коже. Грейс замерла, потом обернулась, не зная, что сказать, и не уверенная, хочет ли что-то вообще говорить.
– Да?
– Ваши очки.
Ей понадобилась целая секунда, чтобы сообразить, о чем он говорит.
– Ох, да, спасибо. – Она взяла у Джека очки, их пальцы соприкоснулись. Прежде чем убрать руку, Грейс внимательно посмотрела на ладонь Джека. – Как бы там ни было, никогда в жизни я не делала ничего подобного. Поверьте, это правда.
С этими словами Грейс юркнула в такси, и машина рванула с места. В конце квартала Грейс обернулась. Джек стоял там, где они расстались, и смотрел ей вслед. Это заставило ее пожалеть, как она еще никогда не жалела в жизни, что в ту ночь она вела себя так глупо.
Глава 5
Грейс откинулась на спинку сиденья такси, влившегося в поток машин. Попыталась прийти в себя. Однако мысли о Джеке Беренджере отнюдь не способствовали спокойствию. Да еще возникла какая-то дурацкая гордость, когда она подумала, что Джек все-таки узнал ее. Хотя она ничем не напоминала какую-нибудь фотомодель, с которыми наверняка привык общаться такой мужчина, как Джек, он все же смотрел на нее с интересом, и даже огоньки сверкали в его глазах. А Уолтер обозвал ее холодной рыбиной.
Подняв голову, Грейс посмотрела в окно такси на здания из бетона и металла, устремлявшиеся в небеса. А такси еле-еле ползло в потоке транспорта, поэтому прошло довольно много времени, прежде чем Грейс все же добралась до центрального офиса корпорации «Кендрик тойз».
Вспомнив о работе, Грейс поморщилась. Она любила свою работу – старший сотрудник отдела развития одной из крупнейших корпораций в стране по производству игрушек. А вот мать терпеть не могла ее работу. Роберта Колдуэлл Коулбрук считала, что если уж дочери приходится работать, то почему бы не заняться чем-нибудь более серьезным?
Грейс нравилось придумывать, создавать что-то новое. Она буквально трепетала в те восхитительные моменты, когда возникала идея, причем вполне осуществимая. Грейс пыталась объяснить это матери, но безуспешно. Однако она никому не говорила, да и самой себе редко позволяла думать о том, что больше всего в своей работе она любит те минуты или часы, которые проводит в детской лаборатории, сидя позади двустороннего зеркала и наблюдая за тем, как малыши с широко раскрытыми глазами знакомятся с новыми игрушками.
В эти благословенные минуты Грейс просто сидела и наслаждалась детским любопытством и изумлением, словно заглядывала сквозь зеркало в мир чистой и простой радости.
Грейс часто задумывалась: а была ли она вообще такой же маленькой, как эти дети? И еще ее изумляла собственная способность придумывать игрушки, учитывая тот факт, что она выросла, приготавливая то коктейли для отца, то компрессы для матери. Грейс помнила, как однажды попросила купить ей духовую печь для выпечки. На что мать ответила: «Господи, Грейс, не уподобляйся всем остальным».
Роберта Колдуэлл Коулбрук всегда считала себя важнее самой жизни. Она тщательно выстраивала свой мир изобилия, напоминая при этом скорее эксцентричную красавицу южанку, чем покровительницу искусства с Пятой авеню, действительно разбирающуюся в нем. Разумеется, Коулбруки не испытывали недостатка в средствах, но это были деньги, собранные за долгие годы работы и разумных вложений. Многие считали, что денег у них гораздо больше, чем было на самом деле.
Отцу было наплевать на то, что думают люди, а вот Сюзанна в этом плане пошла в мать, любила пустить пыль в глаза и не делала ничего, чтобы разубедить своих друзей, имена которых не сходили со страниц светской хроники, в их богатстве.
Грейс выросла в холодной, как пещера, квартире на Пятой авеню. В годы детства и юности она приглашала домой друзей. Девочка боялась, что нудные вечерние чтения в одиночестве покажутся ее одноклассникам более привлекательными, чем драматические сцены, которые устраивала ее мать. Читая книги, Грейс уяснила для себя, кем хотела бы стать. Отдельные черты характера, обнаруженные на страницах разных книг, слились воедино, и получилась та женщина, какой она стала, – совсем не похожая на мать.
Подъезжая к высокому офисному зданию, Грейс посмотрела на часы, отметив про себя, что если поторопится, то сможет успеть на так называемый еженедельный мозговой штурм. Эти совещания были важны для нее. За четыре года работы в «Кендрик тойз» в жизнь воплотилось больше идей Грейс, чем любого другого сотрудника, включая основателя фирмы, самого Сесила Кендрика. Во всяком случае, так было три месяца назад, когда на работу в фирму пришел Джей Гастингс Родман.
Джей, как все его называли, имел степень бакалавра искусств Принстонского университета, он стал любимчиком Сесила Кендрика и вознамерился заполучить место Грейс. Хотя за время пребывания в компании ему пока не удалось выдвинуть ни одной новой идеи. Однако, если быть честной, с момента поступления на работу Джея и Грейс не удалось ничего придумать.
Она всегда любила и умела работать. И ей очень не хотелось признавать тот факт, что последние три месяца присутствия в фирме Джея буквально выбили ее из колеи. Постоянное осознание того, что этот самовлюбленный тип только и ждет ошибки с ее стороны, чтобы занять ее место, сделало свое черное дело. Грейс начала совершать поступки, которые раньше не могла себе позволить, особенно в отношении своего работодателя, Сесила Кендрика. У него был тяжелый, непредсказуемый характер – случалось, что босс увольнял кого-нибудь из сотрудников за пять минут.
Грей знала в «Кендрик тойз» всех, от почтовых клерков до самого Сесила Кендрика. Причем знала даже по имени. Вот почему, когда она вышла из лифта на одиннадцатом этаже, ее тут же окружили люди, предлагавшие свою поддержку, отпускавшие нелестные замечания в адрес Уолтера и заверявшие, что она обязательно найдет кого-то более приличного и достойного. Грейс смутилась, однако ее тронуло внимание коллег.
