Дебора Смит - Голубая ива
— Так вот откуда у Лили такой темперамент, — прозрачно намекнул Артемас.
Девочка снова толкнула его локтем.
— Да, в этом не было ничего хорошего, — продолжала мама. — Старший Артемас в следующее воскресенье появился на их ферме. Его люди разорили их поля, а Артемас тем временем уничтожил все деревья Элспет. Сжег их… сжег до самых корней, тем самым давая понять сыновьям, что родственные узы между ними разрушены.
— И что потом?
— Ничего. Теперь уже никак нельзя было исправить эту ужасную ссору. Старший Артемас поклялся раздавить всех Маккензи в округе. Вместе со своей женой и деньгами он уехал в Нью-Йорк, прихватив с собой запасы глины для того, чтобы купить шахту с железной рудой для получения синего кобальта. Сыновья Артемаса довольно скоро научились делать деньги. Помимо прочего, Коулбрук успешно торговал лучшим фарфором в стране. За тридцать лет они стали такими богатыми, как царь Мидас [6], и такими важными, как бентамские петухи [7].
Глаза миссис Маккензи театрально расширились.
— Но ты не знаешь главного! Ивы выросли снова. Их нельзя было уничтожить, потому что Элспет слишком сильно любила!
Лили завизжала и захлопала в ладоши от восторга:
— Они волшебные!
Артемас отстранился от Лили и, обхватив колени руками, подавленно опустил глаза. Лили беспокойно пнула его ножкой.
— Во всяком случае, ты мне нравишься, петух.
— Покорно благодарю.
— Тсс, — нахмурилась мама. — Так вот, Маккензи так и не стали настоящими богачами, но они считались лучшими фермерами на севере Джорджии и почтеннее всех тех, кто стал окружными судьями, шерифами, проповедниками… и контрабандистами, но это уже другая история.
Лили заметно заважничала.
— Расскажи, пожалуйста!
— Нет, нет, уже поздно. Я только закончу историю с медведем.
— Может, расскажешь, как Коулбруки вернулись? — Артемас медленно поднял голову, мрачно глянув исподлобья.
Мать тяжело вздохнула:
— Ладно, — и, обращаясь к Лили, загадочно сказала: — Ты знаешь указатель под большой ивой на главной дороге?
— Да, мам.
— Так вот, твои прародители дали это дерево прародителям Артемаса, когда они приехали сюда в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Джонатан Коулбрук, самый богатый из всех Коулбруков, поскольку унаследовал большую часть семейных денег, приехал сюда из Нью-Йорка, чтобы построить Голубую Иву и восстановить дом деда — старшего Артемаса.
Миссис Маккензи откашлялась.
— Джонатан намеревался купить всю округу и построить один из самых больших домов в Америке, но внуки Элспет запротестовали: «Нами ты помыкать не будешь. Покупай что угодно, но мы не продаемся». Джонатану ничего не оставалось, кроме как купить земли, прилежащие к владениям Маккензи. Так возникла Голубая Ива, а ферма Маккензи осталась по соседству.
Лили посмотрела на Артемаса:
— И когда ты собираешься уезжать? — Наклонившись, она заглянула ему в глаза. — Ты, еще один петух?
— Перестань насмехаться надо мной.
— Я и не насмехаюсь. Мне кажется, тебе надо остаться. Я хочу, чтобы ты остался.
— Замолчи. — Он поднялся с дивана. — Пойду прогуляюсь немного.
Хлопнув дверью, он вышел на крыльцо. Лили кинулась вдогонку.
Мать притянула ее за лямки комбинезона и посадила к себе на колени.
— Тихо, Лили, — прошептала она. — Он расстроился, пусть погуляет.
— Почему расстроился?
— Потому, что его семья начала не с того, с чего следовало бы начать, и ему стыдно. Он ведь прекрасный парень.
Лили повернула голову и выглянула в окно. Артемас понуро брел по огромному пастбищу, луна освещала его стройную фигуру. Маленькое сердце Лили затрепетало от удивления и сострадания.
* * *Позже, сидя у кровати старушки Маккензи в узкой комнатушке, пропахшей старым деревом и весенним воздухом, мальчик читал ей Библию, испытывая некоторую неловкость от того, что, кроме как спать в церкви, он может заниматься еще чем-то религиозным. Его потомки построили одну из самых больших епископальных церквей в Нью-Йорке, создали, по словам отца, большое благо для всех.
Мистер и миссис Маккензи поднялись в спальню. Лили свернулась клубочком рядом с бабушкой в ее кровати. Прикрыв колени стеганым одеялом, она наблюдала за Артемасом кроткими, любопытными глазами.
Старушка Маккензи сладко дремала. Артемас положил Библию на туалетный столик и скомандовал Лили на правах старшего:
— Сейчас же марш в кровать.
— Я еще поиграю на ложе у большого дома, — ответила она.
— Ты имеешь в виду лоджию?
— Гм. Большое крыльцо. Я хочу посмотреть, что внутри. Откроешь ставни на окнах?
— Не могу. — Он растерянно отвернулся. — Конечно, я бы смог, если бы захотел.
— Что там внутри?
— Ничего, пустота. Все было продано.
— Мама говорила, что дом похож на сказочный замок.
— Пожалуй. Мне он тоже нравится.
— У тебя есть братья или сестры?
Он нахмурился. Ее непоследовательность раздражала, она была непредсказуемой. А ему не нравились такие люди.
— Да. Пятеро.
— Я бы тоже хотела. Но врач сказал маме, что она не сможет больше родить детей. Она пробовала. — Лили зевнула. — Один родился в прошлом году, но мертвый как камень.
— Вот это да! Ну ты и сказала!
— Иногда и у животных так бывает. Я видела, как кошка съела своего котенка. — Она закрыла глаза и вздохнула.
Артемас поднялся, ощущая себя несчастным и одиноким.
— Пошла ты к черту!
Она открыла рот от изумления.
— Ты посылаешь меня в ад?!
— Ладно тебе.
Он поднял ее на руки и перенес в кроватку, накрыл простыней и стеганым одеялом.
— Я не позволю тебе попасть в ад. Я сильный и смогу позаботиться о тебе.
— Это хорошо. Оставайся здесь и живи с нами.
— Не могу. Ты бы вот могла убежать и оставить свою семью?
— Нет, потому что мне с моей семьей хорошо.
— Мы живем в разных местах, а я всем нужен. Ничего не поделаешь.
— Ну так пусть они приедут сюда.
Слезы навернулись у него на глазах.
— Много ты понимаешь. Спи, маленькая шалунья, бросающаяся яблоками.
Он щелкнул выключателем и вышел из комнаты. Девочка осталась лежать в темноте, обуреваемая печальными думами. Мать с отцом говорили, что семейные дела — дела частные, семьей надо гордиться… бороться за нее.
Пусть Артемас знает, что он не одинок.
Она выскочила из кровати и на цыпочках прошла в гостиную. Он лежал на диване, накрытый одним из бабушкиных одеял. Лили тихонечко подкралась к нему, села на пол, скрестив ноги, и тронула его за плечо.
— Ради Бога, иди спать, — пробормотал он.
Слезы потекли по ее лицу. Тихим, срывающимся голосом она прошептала:
