Хелен Брукс - Нечаянная любовь
– Пожалуйста, Димитриос, я действительно не могу.
– Нет, можете. Я намерен выяснить, что заставляет вас дрожать. У меня такое впечатление, что у вас раздвоение личности, и я хочу знать, почему, – безжалостно закончил он.
– Мне надо в тень. Солнце сильно жжет, и у меня начинает кружиться голова. – Димитриос посмотрел на ее покрасневшие плечи, и под его взглядом ее передернуло, как на морозе, несмотря на то что солнце обжигало ее. – Прошу вас!
Он долгим взглядом обвел ее обеспокоенное лицо и, взяв за руку, отвел в прохладную спальню, в слабый аромат свежих цветов, стоявших в изящной вазе.
– Совсем забыл, что у англичан тонкая кожа, а вы к тому же еще не совсем поправились. Отдохните после ленча. Роза принесет его вам сюда. А потом спускайтесь к нам, обед в восемь. – Он медленно подошел к двери и, уже поворачивая ручку, обернулся. – Больше вам не удастся так легко отделаться от моих вопросов, леди. Мне нужны кое-какие ответы, и чем быстрее, тем лучше. Я нетерпелив.
Под его испытующим взглядом она опустила глаза и отвернулась, нервно скользя пальцами по гладкому фарфору грациозной статуэтки.
– Похоже, это вы позировали для этой статуэтки. – (Пораженная, она подняла на него глаза, заметив в голубых глубинах какой-то потаенный огонь.) – Белокожая недотрога или жестокая распутница? Да, да, очень даже скоро нас с вами ждет серьезный разговор.
Произнеся эти слова, он осторожно закрыл за собой дверь, оставив ее одну, дрожащую и потрясенную. В его последних словах прозвучала явная угроза.
После легкого, но восхитительного ленча – холодного мяса с салатом и лимонного мусса со взбитыми сливками Рия, слишком возбужденная, чтобы заснуть, решила пойти осмотреться. Она надела длинную юбку в цветочек, простую белую блузку и зачесала свои позолоченного серебра волосы в «конский хвост». И никакой косметики.
Размеры виллы ошеломили ее. Великолепная полированная лестница спускалась двумя полукольцами or залитой солнцем веранды в огромный зал, занимавший почти весь первый этаж дома. Вдоль белой стены стояли вазы в рост человека, с чудесной росписью, и в каждой было какое-нибудь необычное растение, так что вся стена утопала в зелени, покачивающейся под дуновением ветерка, залетавшего сюда через открытые окна.
Огромные застекленные двери вывели ее в сад. Кошки все еще нежились на полуденном солнце и при ее приближении лениво шевелили хвостами.
– Я так и думал, что вы не последуете моему совету и откажетесь от сиесты.
Выйдя на солнце, она увидела Димитриоса, который в одних легких шортах лежал в тени апельсинового дерева, а вокруг него стелился целый ковер из собак.
Она замерла в дверях, пораженная его мощным, сильным телом. Грудь и живот его были покрыты курчавыми черными волосами, единственным белым пятном на его бронзовой коже был неровный шрам.
– Напоминание о буйной юности, – коротко объяснил он, заметив ее взгляд. – Некая леди забыла предупредить меня, что замужем, и вспомнила об этом, только когда объявился ее муж с двенадцатифутовым ножом.
Рия смотрела на него как зачарованная. Тяжелые веки его насмешливо дрогнули.
– Боюсь, я порядочный грешник, – пошутил он. – Два сапога пара, вам не кажется?
Кровь бросилась ей в лицо, и она поторопилась отвести от него взгляд, случайно наступив на спящую кошку. До каких пор она будет принимать его слова так близко к сердцу?
Димитриос поднялся и пригласил ее к столу, на котором стояли бутылка шипучего вина и два хрустальных бокала.
– Два бокала? – удивилась она, оглядываясь по сторонам. Он улыбнулся, обнажив крепкие белоснежные зубы.
– Я не сомневался, что рано или поздно вы спуститесь. Я уже говорил вам.
Он налил ей кипящего вина и, подавая бокал, случайно коснулся ее пальцами. Она отдернула руку, лицо его напряглось.
– Не беспокойтесь, я не собираюсь насиловать вас здесь, в моем саду, – раздраженно сказал он, разваливаясь на стуле и закрывая глаза.
– Знаю, – сказала Рия, хотя никак не могла забыть то унижение, что пережила этим утром. Нервно откашлявшись, она тут же добавила: – Извините.
Те девять месяцев, что она проработала манекенщицей в Лондоне, были для нее очень трудными. Но тогда, позируя в купальниках и в декольтированных вечерних платьях, она делала это по необходимости. Да и появлялась она перед совершенно не знакомыми ей людьми. Она всю жизнь будет благодарна Джулиану за то, что он вытащил ее из этого ада. Неприкрытая похоть, горевшая в глазах мужчин, заставляла ее уходить все глубже и глубже в себя. Именно поэтому она как за соломинку ухватилась за Джулиана – дружба с ним ни к чему ее не обязывала.
Она искоса глянула на Димитриоса, раздосадованная впечатлением, которое произвело на нее его тело, – а она-то думала, что у нее иммунитет против мужчин.
– У вас прекрасный дом, – начала было она, радуясь тому, что голос ее звучит почти спокойно.
– Да, к счастью, это действительно так, – согласился он, открывая глаза и всматриваясь в робкий блеск ее глаз. – Если бы я не был уверен в этом, то подумал бы, что вы просто не привыкли находиться в компании полуобнаженных мужчин.
Она едва не подпрыгнула от очередной колкости и опять покраснела. Димитриос протянул большую загорелую руку и погладил ее разгоряченную щеку.
– Мне это нравится, – сказал он одобрительно, на мгновение сбросив с себя обычную ироническую маску. – Я и не знал, что женщины еще умеют краснеть.
Рия смотрела на него молча, в полном замешательстве, злясь больше на себя и на свою неуклюжесть, нежели на его колкости. Она резко дернула головой, и волосы ее взвились.
– Это что, часть вашего имиджа? – Лицо у него опять стало холодным, а глаза сузились, хотя он и продолжал теребить ее волосы.
– Не понимаю, о чем вы.
– Ну да, вам и невдомек, что с такой прической вы выглядите пятнадцатилетней девчонкой, – сказал он уничтожающе. – Невинность и непорочность?
– Я завязала их, потому что так прохладнее, – объяснила она, сердясь на то, что он придирается даже к прическе. – А кто вы такой, чтобы ставить под сомнение мою порядочность?! – И тут же поняла, что дала ему еще один повод для оскорблений.
Он ответил не сразу. Отпив вина, наклонился вперед и посмотрел ей прямо в глаза.
– Поппи, Никое был очень расстроен, когда в последний раз приезжал домой. Он мне рассказывал… вещи, которые в нормальном состоянии никогда бы не рассказал.
– Да? – уныло спросила она, понимая, что ей не понравится то, что она сейчас услышит.
Он раздраженно вздохнул.
– Ну зачем вы все так усложняете? Неужели вы хотите, чтобы я облачил все это в слова? Может, освободите меня от подобной неприятной задачи?
