Шантель Шоу - Ревность Эмили
Это-то и было корнем многих проблем. Она совсем не была похожа на предыдущих любовниц Люка. До сих пор для нее оставалось загадкой, почему он вообще женился на ней, а его намерение удержать ее около себя еще больше озадачивало Эмили.
Люк поднялся по лестнице и скрылся за углом. Эмили заторопилась вслед за ним, но внезапно остановилась перед огромным портретом молодой женщины. Все — и стиль живописи, и одежда — говорило о том, что это современное полотно. Красивее женщины Эмили еще не видела. У нее были классические черты лица, а темные волосы мерцали, как настоящий шелк.
Кто она? Высокомерный взгляд выдавал французскую аристократку. Темные глаза были холодными. Она была богато и элегантно одета. Эмили, в своей яркой, дешевой одежде, вдруг почувствовала себя здесь, в этом старинном замке, совершенно чужой. Здесь ей будет еще хуже, чем в пентхаусе в Челси. Она не сможет завести друзей, и целиком, и полностью будет зависеть от Люка. У нее не будет ничего своего. Эта мысль ужаснула ее.
Она побежала туда, где скрылся Люк, и попала в длинный ярко освещенный коридор. Солнечный свет проникал через огромное окно, находившееся в самом его конце. Эмили показалась себе Алисой из Страны чудес, бегущей по загадочному, бесконечно длинному коридору, по обеим сторонам которого расположены запертые двери. Только последняя чуть приоткрыта.
У Эмили перехватило дыхание, когда она обвела взглядом огромную комнату, в которую вела эта дверь.
Деревянный пол был темным. Такими же темными были панели стен и потолок. Комната могла бы показаться мрачной, если бы одна из стен не представляла собой сплошное окно. Напротив окна был великолепный камин, над которым висел гобелен, дошедший до нашего времени, по-видимому, из глубины веков. Но более всего Эмили потрясла огромная, украшенная резьбой кровать под балдахином с тяжелыми бархатными занавесками, стоявшая на возвышении в центре комнаты. На стене за кроватью висели гобелены с фамильными гербами.
Не на этой ли кровати презренный Рене заставлял свою юную жену заниматься с ним любовью? — задрожав, подумала Эмили. Не на этой ли кровати спала несчастная мать Люка, пока не решила покончить с собой?
— Люк! — вскричала Эмили.
Ей стало по-настоящему страшно. Казалось, что призраки прошлого притаились во всех углах зловещей спальни.
К счастью, Эмили услышала звуки льющейся воды и, пройдя на них, оказалась в ванной комнате, примыкающей к спальне. Посредине комнаты на резных позолоченных ножках стояла огромная ванна. В углу приютилась душевая кабинка.
Через запотевшее стекло кабинки, Эмили едва различила очертания Люка.
— Люк! Ты не устаешь подчеркивать, что я твоя жена. Поэтому я решила, что тоже имею некоторые права. В далекое прошлое ушли те времена, когда женщину рассматривали как собственность мужа. Я не слабая напуганная девушка, какой, вероятно, была жена Рене, и не позволю измываться надо мной!
— Измываться над тобой!? — Через миг кабинка приоткрылась, и на Эмили брызнула вода. Девушка отступила на шаг, но было поздно.
Мокрая рука быстро втянула ее внутрь, и мощные потоки воды за одну секунду промочили всю ее одежду. — Мое терпение было бы уместнее для святого! — проревел Люк.
«Святой» было не совсем подходящим словом, которое она применила бы сейчас для описания Люка. Его обнаженное тело показалось ей греховно великолепным, способным воспламенить кого угодно.
— И перестань смотреть на меня так, cherie, если не готова к последствиям.
— Я не смотрю на тебя так. Просто ты…
— …волную тебя, — с ухмылкой договорил он, загородив собой дверь кабинки. — И ты волнуешь меня, cherie. Я никогда не хотел ни одну женщину сильнее, чем тебя.
— Люк, нет!
Эмили еще пыталась бороться против невероятного притяжения между ними, к которому добавлялся жар от горячего пара.
Люк выключил воду и крепко обнял девушку.
— Я пришла сюда, чтобы поговорить о Жан-Клоде, — пролепетала Эмили. — Я не хочу этого.
— А я чувствую, что твое тело именно этого и требует, cherie.
Куда опять подевалась ее гордость, когда Люк начал целовать ее? Все мысли покинули ее голову, не оставив ничего, кроме сводящего с ума желания!
Люк сорвал с нее намокшую одежду, и Эмили задрожала от ощущения его близости, когда он прижал ее к стене.
Надо остановить его, ведь они идут по дороге, которая ведет в тупик, но огонь, пылающий в его глазах, застил ее разум. Исчез холодный отчужденный бизнесмен, внушающий страх, и на его месте оказался страстный мужчина, который в первые месяцы их брака не выпускал ее из своих объятий. Эмили вновь почувствовала себя желанной.
— Ты хочешь этого так же, как и я, — простонал он ей в ухо и, слегка прикусив мочку, стал покрывать поцелуями ее тело.
Даже если бы Эмили и хотела остановить это, она бы не смогла, поскольку уже оказалась втянута в вихрь изумительных чувственных ощущений. Девушка задрожала, когда его губы опустились еще ниже.
Внезапно Люк выпрямился, поднял жену на руки и понес к кровати. Эмили приоткрыла глаза.
— Вот куда я должен был принести тебя в нашу первую брачную ночь. На это ложе, где все жены Вайонов отдавали себя своим мужьям, — сказал Люк, сверкнув глазами, и Эмили поняла, что они быстро приближаются к той роковой черте, за которой уже не будет возврата. — У тебя еще есть полминуты, чтобы остановить меня, ma petite, — предупредил он, но Эмили уже не могла.
Она наслаждалась в объятиях мужчины, которого любила.
Пробормотав проклятье, Люк уложил ее на кровать, и они, слившись в единое целое, закружились в танце любви. Этот танец нельзя было назвать нежным. Перед Эмили был мужчина, утоляющий застарелый голод и заставляющий ее отвечать ему со всей страстью, которую она уже была не в силах скрыть.
Эмили вцепилась в его плечи, когда он вновь страстно поцеловал ее. Все дальше и дальше, все выше и выше вел он ее в этом незабвенном танце любви, когда нарастающие волны ощущения достигли вершины, и Эмили погрузилась в омут блаженства.
— Эмили!
Ее имя вырвалось из его уст. Возможно, им двигало желание оскорбить ее. Но не было победителей в этой борьбе, лишь проигравшие, подумала она, сдерживая внезапно нахлынувшие слезы.
У них был секс в его самом примитивном виде, призванный утолить голод. По крайней мере, для него, решила она печально. Люк не смешивал желание с любовью, но для Эмили желание и означало любовь. И хотя она только что побывала на вершине блаженства, ее сердце разрывалось от переполнявших ее слов, которые он не хотел слышать.
