Дженнифер Льюис - Незабываемая ночь
Заметив ее голодный взгляд, он рассмеялся.
— Мы должны немедленно поесть. И я знаю одно вполне подходящее для этого местечко.
Элан направил машину по пустынной дороге, снова выезжая из города. Затем резко повернул в направлении гор. В свете фар кусты и валуны по обочине отбрасывали причудливые, зловещие тени.
Через несколько минут Элан остановил автомобиль.
— Посидите немного, хорошо? Я быстро управлюсь.
Вскоре Сара увидела, как в темноте вспыхнула спичка — Элан в нескольких метрах от машины разжигал костер.
Открыв дверцу и осторожно поставив ногу на песчаную землю, Сара выбралась из машины.
— Что вы используете для розжига?
— Палочки мескитового дерева. Я всегда вожу их с собой в багажнике. Огонь отпугнет животных.
Элан расстелил одеяло, а Сара принесла еду и напитки. Ночь выдалась на редкость теплой. Внизу, в широкой долине, словно рассыпанные драгоценности, мерцали огни города.
Сара сняла туфли и присела на одеяло.
— Вы часто приезжаете сюда?
Какой глупый вопрос!
Он усмехнулся.
— Да.
— Часто?!
Заткни поскорее свой глупый рот стейком и прекрати спрашивать!
— Ну, иногда, — уточнил он.
Его темные глаза вспыхнули в мерцающем свете костра. Недвусмысленное предложение, которое она прочитала в них, застало ее врасплох.
Это все лишь в твоем воображении!
Она быстро вынула из пакета стейки и взяла соус.
Элан сидел, подогнув ноги по-турецки. Странная ситуация смущала Сару. Она сидит у костра наедине с богатым магнатом! И он явно надеется заняться с ней любовью. И ни одной души вокруг…
Если бы мои друзья видели меня…
Она украдкой взглянула на него — он с любопытством рассматривал ее. Он что, издевается над ней? Сара замерла.
— После долгих лет, прожитых в Англии, я привык начинать трапезу с тоста, — пояснил он, поднимая стаканчик с содовой. — За вас! За ваш первый воздушный рейс! Будьте здоровы!
Они легонько чокнулись!
— Будьте здоровы! — отозвалась она. — И за мой второй рейс!
— Ваш обморок при посадке немало озадачил меня. Хорошо еще, что рядом со мной вам нечего бояться. Другой бы мужчина, не обладающий моей силой воли, непременно воспользовался бы вашей слабостью. — В его глазах промелькнула озорная искра.
— Спасибо, что позаботились обо мне. — Сара покраснела. Она совершенно не помнила, как хлопнулась в обморок и очутилась в объятиях Элана.
Он продолжал смотреть на нее темными как ночь глазами.
— Не скрою, я хлопотал над вами с превеликим удовольствием. — Его хриплый голос пробрал ее до глубины души, а мысли тотчас потекли в непристойном направлении.
Она откусила кусочек стейка, стараясь не думать о том, что могло произойти: вот он склоняется над нею, его губы находятся всего лишь в нескольких миллиметрах от ее губ, а его руки расстегивают ее блузку…
Нет, ее блузка не была расстегнута.
Размечталась! Вернись на землю, Сара! Никто тебя и пальцем не тронет!
Казалось, что Элана совершенно не заботили мысли об их довольно богатой событиями поездке, поскольку он был всецело поглощен стейком. Сара с улыбкой наблюдала за ним, не спеша потягивая напиток.
Наконец он заметил это.
— Что такое? — Глаза его смеялись.
— Ничего.
— Ерунда. Я же вижу. Что вас так позабавило?
— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь ел с таким аппетитом, как вы.
— Мы же не завтракали.
— Да, действительно… не завтракали.
Хотя она даже не заметила этого. Она не могла думать о еде, когда рядом находился Элан.
Он приподнялся, оказавшись в опасной близости от Сары, и протянул руку, чтобы подложить в костер несколько палочек мескитового дерева. Большой, сильный, опасный… Будто готовый к прыжку тигр.
Дыхание ее участилось. И она ничего не могла с собой поделать.
Элан подул на огонь, и палочки вспыхнули с новой силой.
— Вы выросли в пустыне?
— Да.
— И, наверное, скучаете по своей стране?
— Изредка.
— Почему?
— Я слишком давно живу здесь. Когда мне исполнился двадцать один год, я навсегда оставил Оман при обстоятельствах, которые убили во мне желание вернуться туда. — Он пристально смотрел на яркий огонь, и его тихий голос смешивался со звуками потрескивающего костра. — Я привык к жизни изгнанника.
— И вы не тоскуете по семье?
— Мои родители умерли.
Сара не стала расспрашивать подробности. Это не ее дело.
— У вас есть родные? — Она не могла представить себе, как можно жить без близких.
— У меня два брата. — Элан отвел взгляд от костра.
От прозвучавшей в его голосе печали у нее сдавило сердце.
— Как их зовут? Они по-прежнему в Омане? — Ей хотелось знать о нем как можно больше.
Но, увидев в его глазах, освещенных пламенем костра, удивление, Сара поняла, что ее простые вопросы он воспринял как посягательство на его личную жизнь. Нельзя нарушать границы дозволенного. Тем более что это небезопасно.
С минуту Элан молча и неотрывно смотрел на нее. И удивительно — он показался ей ранимым и уязвимым.
— Моего младшего брата зовут Квазар. Он нью-йоркский банкир. — Улыбка заиграла на его губах, затем выражение лица вновь сделалось серьезным. — Я был бы не прочь видеться с ним почаще, но мы оба занятые люди.
Он наклонился, чтобы подложить палочек в костер, и опять оказался от нее так близко, что она могла чувствовать его запах — пьянящую смесь мускусного мужского аромата и дорогого одеколона.
Еще немного, и… Но Элан смилостивился над ней и подался назад.
— А мой старший брат Салим занял место отца, когда тот умер.
— И возглавил семейный бизнес?
— Да. — Элан вытер рот рукой и оглянулся в темноту. — Хотя я подозреваю, что он предпочел бы тоже остаться в Америке. Он приезжал сюда учиться в колледже. Но у него слишком развито чувство долга, чтобы уклониться от своих обязанностей. Он замечательный человек и тоже очень занятой.
Элан опять наклонился к костру и подул на огонь. Его профиль четко обрисовался в ярких оранжевых искрах, возносящихся в темное небо.
Сара невольно залюбовалась им.
Перестань! Это твой босс! — в который раз приказала она себе.
— Нужно много времени, чтобы привыкнуть жить вдали от семьи. — Ее голос сорвался. — Прошел всего лишь месяц с тех пор, как… — Она прикусила губу, чтобы не заплакать.
Сегодня у нее выдался очень тяжелый день.
— Раньше вы никогда не покидали свой дом?
Она кивнула. Слезы блеснули в ее глазах.
— Когда ребенком уехал из дома, я плакал каждую ночь в течение долгого времени, — мягко произнес он. — Чувствовал себя страницей, вырванной из книги. Вокруг меня был лишь хаос из бессвязных слов и образов, которые не имели смысла. Понимаете, в моей стране семья — это нечто единое. Чтобы отделиться от родных людей и обычаев, мне понадобились годы, и я не преувеличу, если скажу, что это едва не погубило меня.
