Арина Ларина - Жизнь после свадьбы
Света от неожиданности подавилась леденцом и закашлялась, а очкарик, не открывая глаз и вообще не шевелясь, голосом лектора сообщил:
– Красиво не получится. Для этого есть множество причин. Во-первых…
– Не надо! – взвизгнул Бажов. – Спи!
Судя по воцарившейся тишине, друг указание выполнил.
– А мы лучше от старости умрём. Будем жить долго и счастливо, а окочуримся в один день, – поддержал тему Гера. Судя по тону, он решил поиздеваться над впечатлительным попутчиком. Света уже научилась улавливать его малейшие интонации, движение бровей, хитринку в глазах, даже по позе она уже легко могла определить, когда муж серьёзен, а когда прикалывается.
– Мужчина должен сначала построить дом, посадить дерево, родить ребёнка, а уж потом окочуриваться, – назидательным тоном проинформировал его Боря.
– Успеется, – пожал плечами Гера. – Мы никуда не торопимся.
А на ухо Свете добавил:
– Если он изрекает такие банальности, то хреновый твой Боря писатель.
– Почему «мой»? – опешила Светлана.
– Потому что ты пожираешь его глазами, как председатель колхоза – Анну Семенович, случайно подмахнувшую договор на выступление в сельском клубе. Можно подумать, нас почтил присутствием живой классик, – непривычно желчно процедил супруг. – Выскочка какая-то, прыщ на ровном месте.
– Гера, ты что такое говоришь? – охнула Светлана. Вот вам – здрасьте, первая сцена ревности. Хотя ещё неизвестно, как бы вела себя сама Света, окажись с ними в микроавтобусе эта самая Анна Семенович. – И вообще, почему прыщ? Он, вон, лауреат всяких премий, финалист, призёр – уважаемый человек. Чего ты разорался?
– А что ты его защищаешь? Подумаешь – книжки он пишет! Да кому они нужны, его книжки! Тоже мне – Бажов! Ты хоть раз в жизни его фамилию слышала? Книжки его в магазине видела? Графоман недоделанный.
– Предположим, фамилия у него писательская, – хихикнула Света. Её стало забавлять, что Гера, оказывается, может ревновать. Это было так приятно, что хотелось его чмокнуть в нос. Но и позлить чуть-чуть тоже хотелось. – Ты что, сказы Бажова не читал – «Малахитовую шкатулку» или «Каменный цветок»? Вдруг он потомок этого Бажова, а?
– На потомках природа обычно отдыхает, – бросил Гера. – И вот ярчайший пример.
– Не злись, – Света примирительно прижалась к его плечу. Всё же злить мужчину тоже надо в меру. Нужно уметь вовремя остановиться, а то может получиться как в санях, едущих с горы, – ты вроде уже и рад бы остановиться, но у саней своё мнение на этот счёт. И хорошо, если в итоге обойдётся без травм: как моральных, так и физических. – Он же смешной такой, нелепый. Что ты там себе навыдумывал?
– Ничего, – буркнул Гера. – Я спать хочу.
Ну, вот. В этот раз она не рассчитала и остановилась не вовремя. Получается, эти темы в будущем должны стать табу. Мысленно поставив галочку в памяти, Света обвила Герину шею и поцеловала его. Долго обижаться он всё равно не умел, так почему бы самой не сделать первый шаг? Всё получилось как всегда. А одинокий писатель лишь изредка бросал на целующуюся парочку тоскливые взгляды и, мучительно краснея, мечтательно смотрел в окно. Его тоже впереди ждал отпуск, море и красивые девушки.
Забытый всеми рыжий, забившийся в самый конец салона, индифферентно покачивался, заткнув уши наушниками.
Тот, кто впервые попадает на курорты стран «третьего мира», сразу же сталкивается с невообразимым контрастом позитива и негатива. Роскошные, яркие, словно картинки, отели сменяются пустырями, похожими на мусорные свалки. Сверкающие, почти европейские витрины неожиданно вырастающих среди песков магазинов чередуются с немыслимыми хибарами, облепленными местным населением, сидящим на ступенях, стульях и даже просто на земле. Причём сидение выглядит совершенно бесцельным и необъяснимым. Сказочно голубое море вдали, мощные, толстоствольные пальмы, удивительные ржавые, полуразвалившиеся тарантасы, спешащие по гладкому, будто вылизанному асфальту, женщины, замотанные в платки, как в коконы, – Света во все глаза таращилась на диковинные пейзажи и ужасно боялась оказаться в каком-нибудь бараке с удобствами во дворе. Ей мучительно хотелось красивой сказки.
Отель встретил очумевших от усталости путников прохладой мраморного холла и отсутствием номеров.
– Погодить, – широко улыбаясь, сообщил приветливый усач с аккуратным, круглым брюшком, нависающим над ремнём. – Мы рады вам, сидеть здесь и ждать!
– Нормально, – пробормотала Светлана, испуганно покосившись на Геру. Тот флегматично развалился в кресле и прикрыл глаза, навесив на лицо выражение блаженства. Рыжий устроился рядом, а писатель с товарищами начал допытываться у усача, где здесь бар.
– Я всегда знал, что творческая интеллигенция – сплошь алкоголики, – удовлетворённо, не открывая глаз, изрёк Гера.
Света улыбнулась. Он всё ещё ревновал.
– А с чего вы взяли, что это творческая интеллигенция? – повернулся к Гере рыжий. – По-моему, обычный «Тагил», они нам тут ещё устроят. Вот после таких «интеллигентов» про русских и говорят незнамо что.
– Он писатель, – исключительно из чувства противоречия буркнула Светлана. – Известный.
– Ага, широко известный в узких кругах. – Гера аж глаза открыл и сел.
– Ха! – пренебрежительно поморщился рыжий. – Из него писатель, как из меня солист-балалаечник.
– Он в машине рассказывал, – тоскливо напомнила Света, трусливо соображая, как бы свернуть тему. Она уже сама себе надоела с этим Борюсиком – чёрт её дернул заступаться за малознакомого персонажа.
Рыжий фыркнул, смерил Светлану презрительным взглядом и отвернулся. Судя по всему, она его раздражала. Ну, и он её тоже! Вот так! Подумаешь, возомнил тут о себе! А у самого веснушки даже на плечах, и вообще – в майке ходить неприлично, даже если мускулы такие… мммм… выразительные.
– Когда вы злитесь, у вас глаза становятся зелёными, – неожиданно сообщил рыжий.
Это был запрещённый прием, практически удар под дых. Захлебнувшись негодованием, Света затихла, пытаясь осмыслить услышанное. Тем более что рыжий всё с тем же пренебрежительным выражением лица отвернулся. И как это понимать? Это был комплимент – или ей завуалированно наха мили? И зелёные глаза – это хорошо или нет?
Так или иначе, но собеседник перестал казаться ей таким уж противным. Женщину вообще проще всего «купить» до того, как она вынесла вам какой-нибудь вердикт. Но даже если слегка опоздать с наглой и неприкрытой лестью, всё равно в последний вагон ещё можно успеть.
