Цветок для хищника (СИ) - Лазаревская Лиза

— Что именно?

— Твоя реакция на всё это. Просто... Ты ведь едва знаешь меня.

— Возможно, я не понимаю себя даже больше, чем ты можешь представить, но это не мешает мне в полной степени принимать то, что я чувствую.

— А... что ты чувствуешь?

— Что, если не буду видеть тебя, то сдохну самой мучительной смертью.

Подул лёгкий майский ветер — и на мгновение мне показалось, что он действительно покачнул её, настолько она была неосязаемой и хрупкой. Не отводя взгляда, я рассматривал каждую маленькую родинку, которой так посчастливилось оказаться её теле — одна едва заметна под нижней губой и на шее, ещё несколько на выпирающих, неприкрытых тканью лёгкого голубого платья ключицах.

Каждую из этих родинок я собирался поцеловать не меньше миллиона раз — не в ближайшее время, но когда-нибудь.

Глава 6

Дамиан

— Со мной что-то не так?

— С чего ты взяла?

— Ты просто так смотришь...

— Тебя смущает, что я смотрю?

— На самом деле... — Ася крепко вцепилась в край стола. — Мне нравится.

— Мне тоже нравится, что я могу любоваться тобой.

— Любоваться? — переспросила она — таким тоном, словно не могла поверить в услышанное.

— Ты безумно красивая, принцесса.

— Ты действительно так считаешь? Или говоришь, просто чтобы сделать мне приятно?

Были ли люди, которые так не считали?

— Не подвергай сомнениям мои слова.

— Я не подвергаю, просто раньше мне не доводилось такого слышать. Это тоже впервые.

«Впервые...»

Как бы мне, чёрт возьми, хотелось стать для неё «впервые» во всём — в каждом слове, эмоции или действии.

— Ваши напитки, — нас пронзил звонкий звук удара стекла о стекло. — Закуски будут через три минуты.

Когда стол заполнялся едой, Ася суетливо переводила взгляд с одного блюда на другое.

— Можешь приступать.

— Дамиан, я столько не съем.

Ася была щупленькой и худенькой, поэтому я собирался накормить её сейчас — и откармливать дальше столько, сколько понадобится, чтобы больше она не колыхалась от любого порыва ветра, как упавший осиновый лист.

— Тебе нужно ещё оставить место для мяса и десерта.

— Мясо и десерт?! — выпалила она. — Я люблю есть, но это действительно очень много.

— Я собираюсь хорошо откормить тебя.

— Со мной всё-таки что-то не так, если ты хочешь это сделать?

— С тобой всё прекрасно, но я боюсь сломать тебя одним своим прикосновением.

— Не бойся, ты меня не сломаешь, — тихо засмеялась Ася, демонстрируя всем вокруг свои ангельские ямочки на щеках. Мне казалось, что все смотрят на неё. Казалось, что все слушают её смех и тихо молятся о том, чтобы он продолжался. Потому что я молился. Хотел слушать его вечно.  Хотел смотреть на чарующие впадинки на её щеках. Хотел, чтобы её грудь вздымалась от моего голоса. Хотел, чтобы грёбанное время остановилось и оставило меня с ней наедине.

Навсегда.

— Ешь, пожалуйста, тоже. Я правда одна не справлюсь, — попросила она, когда я подвинул к ней поближе несколько блюд. Мне было гораздо приятнее наблюдать за тем, как ест она, но чтобы не смущать её, я заполнил каким-то салатом свою тарелку.

Восторг и блаженство каждый раз пробегали по её лицу, когда она пробовала следующее блюдо. И меня будоражила мысль о том, что мы разделяем одни и те же чувства — только она от еды, а я от неё.

Ася ела молча, не мешая своей трапезе разговорами со мной. Когда дело дошло до стейка, она оставила чуть больше половины.

— Могу вам предложить ещё десерт? — спросил Максим, убирая пустые тарелки со стола.

— Предложи.

— В меню наш фирменный десерт — пахлава с мороженным.

Я кивнул.

— Сколько порций?

— Одну.

— Несколько минут, — он забрал все пустые тарелки и отправился внутрь здания.

— Мне кажется, если я съем ещё что-нибудь, то лопну.

— Тебе должно понравиться.

— А почему тогда ты себе не заказал?

— Я не любитель сладкого.

— Не думала, что есть люди, которые не любят сладкое.

Наш диалог прервал официант, которого я уже готов был скинуть с террасы на чью-то припаркованную машину — даже если на свою. Я отлично понимал, что это его работа, но его присутствие всё равно доводило меня чуть ли не до греха.

Тарелка с треугольной пахлавой лежала на разъездном металлическом подносе. Ножом официант снял верхний слой, положил внутрь мороженное, после чего придавил его тестом. Он взял тарелку в руки и сделал шаг вперёд. Небольшой кусочек пахлавы оказался на десертной ложке, которую он поднёс ко рту моего ангела.

Она сидела неподвижно, пока я пытался не двинуться рассудком.

Это дебильное шоу — когда официант давал пробовать десерт — входило в их обязанности подачи.

Странное чувство дежавю накрыло меня, словно сокрушительной морской волной в штормовую погоду. Скорее всего, я просто вспомнил момент из жизни — когда отец был в такой же ситуации. Тогда матери предложили попробовать десерт с рук официанта. Хотя это было сложно назвать предложением. Они проворачивали подобное со всеми клиентами, но моему отцу было глубоко насрать на всех остальных — его бледное лицо и бешено-раскрасневшиеся глаза показывали, что он был в шаге от того, чтобы взять официанта за шиворот и познакомить его нос с подошвой своих лаковых туфель.

Могу поклясться, что отец всё-таки потрепал его, когда неожиданно отошёл на пару минут. Лично я этого не видел, но я ни секунды в этом не сомневался — и факт того, что рассчитывал нас уже другой официант, лишь подтверждал мою теорию.

В двенадцать лет мне показалось это смешным. Сейчас мне двадцать шесть — и только в этом возрасте я полностью понял и разделил все его ревностные чувства, которые он когда-либо испытывал к моей матери.

— Положи, — приказал я.

Максим проследил за моим взглядом и с беспокойством прочистил горло, после чего трясущимися руками положил тарелку с десертом на стол.

— Я приношу свои извинения. Такова часть подачи, только поэтому...

— Значит, избавь нас от этой части, — невозмутимо перебил я, почувствовав, как мускул на моей челюсти напрягся и дёрнулся. Максим провёл тыльной стороной ладони по лбу, сделав внушительный шаг назад.

— Да, конечно...

— Испарись, — не выдержал я.

— Ещё раз приношу свои извинения, — на одном выдохе произнёс он и действительно испарился. Я видел, как Ася вздрогнула за несколько секунд до того, как он ушёл — прямо после того, как я приказал ему исчезнуть.

— Д-дамиан?.. — её голос заикался.

Чёрт возьми, одним только тоном я мог пугать своих подчинённых, любых встречающихся мне на пути людей, иногда это распространялось даже на моих братьев. Но пугать её  — последнее, что я хотел сделать. Я собирался заверить её в том, что моя злость не направлена на неё и ей не нужно меня бояться, но не успел открыть рта, как её рука потянулась к моей — и накрыла её, подарив мне прикосновение.

Нежное, нерешительное, застенчивое.

И оно вскружило мне голову настолько, что я забыл, как разговаривать.

Нужно, блядь, вспомнить.

— Я снова выгляжу злым?

— Уже нет, — тихо проговорила она, когда я положил свою вторую руку на её. — Но пару минут назад ты выглядел так, будто собирался убить его.

Она читала меня как открытую книгу.

— Я собирался убить его.

— За что?

— За его неумение пользоваться мозгом.

— Это ведь его работа, Дамиан. Он не виноват, что это входит в его обязанности.

— В его обязанности не должно входить кормить тебя из своих рук, принцесса.

— Ну... он ведь и не кормил всё-таки, — ловко подметила она, сжав губы в тонкую линию.

Одно из двух — она либо пыталась успокоить меня, либо хотела спасти жизнь безмозглому официанту, в крови которого явно отсутствовал инстинкт самосохранения.

Я надеялся на первое.

— К его счастью.

Недра моего разума понимали, что это выглядело ненормально, пугающе и в какой-то степени нелепо. Ревность губительна, особенно когда неконтролируема — как у меня в данный момент. Я не хотел выглядеть в её глазах больным и невменяемым, хотя за сегодня я облажался и выставил себя подобным образом несколько сотен раз. У меня не было оправданий, я просто разрывался на части и абсолютно точно был уверен, что обращусь к психологу, чтобы работа с ним в будущем помогла мне не выглядеть в её глазах бесконтрольным, несдержанным монстром.