Половинка (СИ) - Медведская Наталья Брониславовна

Акси поддержала брата.

– Непременно встретишь. Я предвкушаю это. Отец позеленеет от ревности, но ему так и надо, а то возомнил себя героем любовником.

Елена засмеялась.

– Я ещё не разведена, а вы меня уже неизвестному мужику сватаете. Детки, дайте прийти в себя, насладиться свободой.

– Хороший настрой, мам. Правильный. Ты не одинокая, а свободная, – одобрил Саша. – И ещё, пожалуйста, не забывай заряжать телефон, будь всегда на связи. Даёшь слово? Иначе наплюём на лекции и приедем. Мы пережили самые страшные сутки в нашей жизни, Акси вон чуть не поседела, а я не облысел.

– Ага, – подтвердила Аксинья. – Пока я ревела, Сашка бегал по комнате, дёргал себя за волосы. Надо посмотреть, вдруг у него на макушке плешь появилась.

– А нечего мне ужасы рассказывать, – пожаловался Саша. – Акси представляла, будто ты таблеток наглоталась, или с Высокого берега сбросилась. Чего только не плела.

Елена вздрогнула, осознав, какую боль невольно принесла своим молчанием детям.

– Солнышки мои, запомните: я никогда вас не оставлю, ничего с собой не сделаю, даже мысли такой не возникнет. Выбросьте это из головы раз и навсегда. Дороже вас у меня никого нет и не будет. На будущее обещаю, с телефоном не расстанусь даже в ванной.

Акси захихикала.

– Скотчем к себе приклей. Да ладно, мам, мы сами себя накрутили. Даже в кошмарах не представляли, что вы с папой разведётесь, так обидно стало. Аж, выть хотелось.

– А мне папашу пристрелить … – пробормотал Саша. – Мама, мы это… с тобой… любим тебя.

Акси пропыхтела в трубку.

– Очень любим. Звони нам почаще. И ещё, – она помялась. – Отцу теперь говорить не могу, подскажи, как нам теперь поступить? Дядя Ян прислал из Владивостока довольно дорогую посылку, в ней плата и детали, составляющие сенсорику роботов. Прежде папа с ним рассчитывался.

Заремский и после своего отъезда на Север продолжал общаться с близнецами, поддерживал их увлечение, переросшее в призвание. Друзей, в том числе и Елену, он просто поздравлял со всеми праздниками, не забывая отправлять небольшие бандерольки с подарками. За десять лет она привыкла, что Ян постоянно где-то неподалёку, на подхвате, поэтому его внезапный отъезд стал для неё потрясением и потерей хорошего друга. Пока он был рядом, случилось много всякого, каким-то образом Заремский всегда оказывался в нужном месте, в нужное время, довольно часто приходя ей на помощь. У Елены даже были минуты слабости, когда она вспоминала, что могла поступить иначе: вместо безрассудного, легкомысленного, но обаятельного Дмитрия выбрать надёжного, участливого Яна. Муж ассоциировался с буйным, горячим огнем, который будоражит, вызывает восторг и восхищение. Ян – тихое, размеренное, спокойно горящее пламя, создающее уют и комфорт. Что лучше неизвестно. После этих мыслей она испытывала муки совести, пусть на короткое время, но она мысленно предавала своего Димку. Такое случалось после закидонов мужа, ставящих семью в трудное положение, заставляющих из него выкручиваться.

После отъезда Заремского друзья оценили, как много он для всех делал, а дети будто осиротели. Катя и Надя Тарасовы долго не могли успокоиться, просили родителей, вернуть хорошего дядю назад. Елена не хотела признавать, но она тоже ощущала утрату. Теперь на родине в Анапе Ян появлялся редко, раз в году приезжал в отпуск повидать родителей, брата и друзей. Никто так и не узнал, что послужило причиной его бегства на Север. Близнецы стали единственными с кем он поддерживал частые контакты, с остальными же общался редко.

– Акси, не переживай. Я позвоню, побеседую с Яном, решу вашу проблему.

– Хорошо, мамочка. Сообщишь потом нам. Не забывай звонить, больше не устраивай Варфоломеевскую ночь[1].

Елена хмыкнула:

– Детки, простите свою жестокую мать. Обещаю допекать вас звонками, пока не надоест.

Акси громко возмутилась:

– Мам, тебе шуточки, а мы, правда, сильно переживали. Но допекать не надо, в меру звони.

Отключив телефон, Елена опустилась на диван. От эмоционального напряжения ноги едва держали. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, позвонила свекрови.

[1] Варфоломеевская ночь – массовое убийство гугенотов-протестантов в Париже, начавшееся в ночь на 24 aвгуста 1572 года, во время бракосочетания лидера протестантов Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа.м

– Алёна, – слабый голос Марины Степановны дрожал.

Родители Дмитрия иногда, как и он, называли её Алёной, Во время первого знакомства он сказал им: «Правда она как шоколадка «Алёнка» милая и сладкая. Тогда Дима смутил её до слёз, а после выслушал кучу упрёков. Мол, поставил в неловкое положение.

– Слушаю вас, – кашлянула Елена. – Я забыла зарядить телефон, прошу прощения, что долго не отвечала.

– Ничего я не в обиде, Илья Егорович тоже. Леночка, мы в шоке от поступка сына. Я сообщила ему, что не желаем видеть эту женщину у нас дома. Ты как была, так и останешься самым дорогим для нас человеком, матерью наших внуков. Мы всегда рады тебе и хотели бы остаться для тебя близкими людьми. Прощу прощения за то, что не смогла правильно воспитать сына. Это я во всём виновата …

Елена не выдержала:

– Не надо себя винить. Дмитрий взрослый человек и вполне способен отвечать за свои поступки. Я благодарю вас за понимание. Обещаю, даже если я и Дима окончательно станем чужими друг другу, вы всегда будете бабушкой и дедушкой Акси и Саши. Если вам понадобится моя помощь, позвоните и я приду.

– Спасибо, моя хорошая. Я в тебе никогда не сомневалась.

Марина Степановна опустила умолкший телефон на журнальный столик. Перед её мысленным взором возникла сцена в больнице. Первые сутки после инсульта она ощущала себя беспомощным младенцем, тело совершенно не слушалось, картинка перед глазами плыла, и от этого тошнило всё сильнее. Вошедшая в палату санитарка принюхалась и довольно бесцеремонно заявила:

– Что за вонь? Какая мля обделалась и не попросила вовремя утку?

Марина Степановна в ужасе поняла, что запах идёт от её тела. Она не понимала, что случилось, когда сумела так оскандалиться. Дверь распахнулась, на пороге появилась невестка. Елена сразу поняла в чём дело. Что-то спросила у санитарки, получив ответ, приблизилась к кровати свекрови. Поставив сумку возле стола, чуть приоткрыла форточку.

– Не переживайте, сейчас всё исправим. Я принесла ночную рубашку, халат и кое-какие вещи.

Марина Степановна с трудом вытолкнула фразу из непослушного горла.

– Стыдно. Пусть санит… санитар

Елена провела ладонью по щеке свекрови.

– Мама, если бы я заболела, вы бы меня бросили?

Слёзы потекли по увядающей коже щёк. Невестка редко называла её мамой, обычно величала по имени отчеству.

– Спасс…бо.

– Вы не виноваты, это болезнь. Никто не застрахован.

Елена принесла таз с тёплой водой, повернув свекровь на бок, быстро её вымыла, потом ловко сменила постельное бельё. Переодев в чистую ночнушку, расчесала спутавшиеся волосы, заплела косу.

Санитарка, забирая бельё, процедила:

– Памперс не забыла?

Кивнув, Елена отвернулась.

– Мама, вы что-нибудь хотите?

– Пить.

Елена чуть приподняла голову свекрови, приставила к её губам детский поильничек. Утолив жажду, Марина Степановна попросила устроить её повыше. Невестка добавила вторую подушку. Потом вставив в розетку поглотитель запаха, пшикнула из маленького пульверизатора, в палате запахло свежесваренным кофе.

Когда Марину Ивановну пришли проведать муж и сын, она хоть и выглядела больной и бледной, не чувствовала себя униженной и беспомощной. Ни одной женщине, в каком бы она ни была возрасте, не хочется испытывать стыд перед любимыми мужчинами. Елена взяла отпуск и ухаживала за ней, пока она не пошла на поправку.

Легко быть хорошей и доброй, когда нет никаких трудностей, когда не требуется прикладывать усилия, Именно несчастье и беда выявляют чего стоит тот или иной человек. Марина Ивановна тогда по достоинству оценила невестку и теперь до боли в сердце переживала развод сына. С высоты своего возраста и житейской мудрости понимала, для избалованного сына его жена была спасением.