Нора Робертс - Приданое Эсмеральды
– Подробности, подробности!
– Четвертого июля после фейерверка. Мы развели костер на берегу. Там у нас была настоящая веселая компания. Родители мне позволили, а получить такое разрешение было ох как нелегко, уж поверь мне! Правда, теперь моим детям получить его будет еще труднее, так как я многому тогда научилась. Он был такой милый. О боже мой, Эли Лэндон из Бостона проведет здесь целый месяц! Я не могла оторвать от него глаз. Но я была не одна такая.
– И насколько же он был мил?
– М-м-м. Вьющиеся волосы, которые, казалось, с каждым днем становились все более золотистыми. А эти волшебные голубые глаза! Улыбался он так, что можно было на месте грохнуться в обморок. Атлетическое телосложение – Эли играл в баскетбол, насколько я помню. Он постоянно где-нибудь, либо на пляже, либо в культурно-спортивном центре, играл в баскетбол без рубашки. Без рубашки, подчеркиваю. Просто объедение, ммм!
– Он сильно похудел, – заметила Эйбра.
– Я видела фотографии и выпуски новостей. Да, он страшно осунулся. Но тогда, тем летом… Он был красив, юн, счастлив и весел, как греческий бог. Можешь себе представить, как я кокетничала с ним! И, между прочим, совсем не без толку: четвертого июля я получила, так сказать, свои дивиденды. В первый раз он поцеловал меня, когда мы сидели у костра. Представь. Оглушительно играет музыка, кто-то танцует, кто-то плещется в воде. Слово за слово, и мы отправились к пирсу.
Морин вздохнула, вспомнив о прошлом.
– Мы были просто парочкой подростков, в которых теплым летним вечером бурлили гормоны. Конечно, границы мы не перешли, хотя отец, если бы узнал, что мы творили, наверняка разъярился бы. Тот вечер стал кульминацией моих юных лет. Теперь он кажется мне таким милым, невинным и даже романтически нелепым. Океанские волны, лунный свет, музыка, доносящаяся с пляжа, пара разгоряченных полуобнаженных тел, только-только начинающих понимать, для чего они предназначены. Вот так…
– Вот так? Что «вот так»? – Эйбра наклонилась вперед и, сделав жест обеими руками, попыталась поощрить свою собеседницу к большей откровенности. – И что же произошло потом?
– Мы вернулись к костру. Думаю, что мы могли бы перейти границу дозволенного, если бы он не привел меня обратно. Я ведь тогда совершенно ничего не знала об этом. Ну, ты понимаешь меня, Эйбра?
– Ну, конечно, понимаю.
– Но он сумел остановиться и не воспользовался моментом. Вел себя как джентльмен, мы гуляли, а потом проводил меня домой. Я еще несколько раз встречалась с ним до его отъезда в Бостон, и мы баловались поцелуйчиками, но уже ничто не могло сравниться с тем первым вечером. В следующий раз, когда он приехал сюда на каникулы, мы оба были уже не свободны. И больше у нас с ним ничего не было. Он, наверное, даже и не помнит то четвертое июля и рыжеволосую девчушку у пирса.
– Держу пари, что ты себя недооцениваешь.
– Возможно. Если бы мы с ним случайно столкнулись во время его очередного приезда сюда, то, наверное, весело бы поболтали. Вот примерно как с тобой. Как-то раз я и в самом деле натолкнулась на него в супермаркете, когда была на последних месяцах беременности, тогда у меня должен был родиться Лайам. Эли помог мне донести сумки до автомобиля. Он очень хороший и порядочный человек. Я в этом абсолютно уверена.
– Ты была знакома с его женой?
– Нет. Раз или два ее видела, но представлена ей не была. Она была, конечно, красавица, этого у нее не отнимешь. Но все-таки не из тех, кому нравится болтать, стоя у входа в супермаркет. Ходил слух, что она не ладит с Эстер Лэндон. После свадьбы Эли часто приезжал сюда без жены. Либо один, либо с кем-то из других членов семьи. Потом вообще перестал наведываться. По крайней мере, мне о его визитах ничего не было известно.
Морин взглянула на часы:
– Мне пора домой. Пора кормить мою буйную ораву.
– Может, тебе заглянуть к нему на огонек?
– Думаю, что на сегодня хватит. Не хочу быть незваным гостем. Вдруг он подумает, что меня терзает нездоровое любопытство?
– Ему нужна дружеская поддержка, но, возможно, ты права. Наверное, следует подождать.
Морин отнесла пустой бокал на кухню и поставила его на стол.
– Я тебя знаю, Эйбра. Ты ему не дашь засидеться в одиночестве.
Она натянула пальто.
– Это в твоем характере – все приводить в порядок, всех исцелять, поцелуем залечивать раны, как говорится. Эстер знала, что делает, когда просила тебя присмотреть за домом и за Эли.
– Значит, я должна оправдать ее доверие. – Эйбра тепло обнялась с Морин, перед тем как открыть заднюю дверь. – Спасибо за рассказ. Не только за историю о подростковом сексе, но и за кое-какие подробности относительно его характера.
– Уверена, тебе мой опыт еще пригодится.
Эйбра подняла руки.
– Не преувеличивай.
– Ну-ну, я только к тому, что при случае не забывай, какие у него потрясающие губы. До завтра.
Эйбра стояла на пороге и смотрела, как ее подруга пробирается между снежными заносами, заходит в заднюю дверь своего дома, закрывает за собой дверь и гасит свет. Только после этого Эйбра вернулась в комнату, развела огонь в камине. Она решила съесть немного супа и серьезно поразмыслить об Эли Лэндоне.
Глава 3
Эли просидел за работой большую часть дня и даже не заметил этого. Будь у него возможность заряжать мозг энергией, он писал бы с раннего утра и до момента, когда у него от усталости перестанут двигаться руки. С точки зрения влияния на здоровье, подобный стиль работы далеко не самый лучший, но зато очень продуктивный.
Снегопад не утихал до середины дня. Клятве, которую Эли дал самому себе (выходить на прогулку но крайней мере раз в день), пришлось изменить: снега насыпало уже на два фута, а он все падал и падал.
Настал момент, когда мысли Эли начали разбредаться и он уже не мог их связно излагать. Тогда он решил продолжить осмотр дома.
Чистенькие комнаты для гостей, идеально ухоженные ванные. К его величайшему изумлению, в бывшей большой гостиной, расположенной в северном крыле верхнего этажа, теперь находился тренажер, гантели, плоский экран массивного монитора. Он побродил по комнате, окидывая хмурым взглядом коврики для йоги, аккуратно свернутые и разложенные на полочках, ровные стопки полотенец, большой стеллаж с DVD.
Пробежав взглядом по стопке с дисками, Эли поразился разнообразию названий. «Силовая йога»… Его бабушка и силовая йога? Неужели это всерьез? «Тай-чи»… «Упражнения по системе «пилатес»… «Культуризм»?
При чем тут бабушка?
Он попытался представить себе Эстер в таком контексте. Ведь у него должно быть богатое воображение, в противном случае он никогда не станет настоящим писателем. Но, как только он делал попытку вообразить усидчивую бабушку, которая обожала часами сидеть и писать акварели, делать карандашные наброски или работать в саду, поднимающей штангу и встающей на мостик, фантазия изменяла ему.
