Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ) - Июльская Ирина
Олег усадил ее на диван и поднес к заалевшим губам девушки прохладный апельсиновый сок. Она чуть отпила и попросила шампанского. Олег принес бутылку с шампанским, фрукты и поставил рядом на маленький столик; разлил шампанское по фужерам и они на пару выпили до дна этот благородный и такой новогодний напиток.
Лена обняла Олега за шею. Так они сидели какое-то время, а она, пьянея от вина или от запаха его парфюма, рассматривала волоски на его груди, видневшиеся из расстегнутого ворота рубашки. Ей вдруг пронзительно захотелось положить ему руку на грудь и гладить ею под рубашкой, такой же голубой, как и его глаза. И она решилась… ее рука скользнула и начала свое путешествие: она гладила, ощупывала его соски, слушала рукой стук его сердца, которое учащенно билось под ее пальцами. У Лены закружилась голова, она стала целовать Олега в шею, за ухом, а он только шептал ей:
— Леночка, нет… Лена, это невозможно, я не имею права… Лена, что ты со мною делаешь… —
А она не слушала его. Она впервые так близко к мужчине, впервые так сильно желает его. Она растекалась в своем горячем потоке чувств, глаза ее были полузакрыты, волосы, струясь золотистым шелком, накрыли обоих. Олег поначалу с трудом сдерживался, затем отпустил себя навстречу Леночке, — он стал покрывать горячими поцелуями ее лицо, руки, плечи, все что попадалось на его пути к ней. Их затянуло в мир чувственного познания друг друга, все дальше и дальше, уносясь туда вдвоем…
Вдруг раздался телефонный звонок, который они не хотели признавать, они уже на пути в другие миры, оторвав от реальности, их закрутил водоворот чувств и возвращаться назад они не в силах.
Но звонок звенел и с каждым разом, казалось, все громче и настойчивее вонзался в сознание.
Олег встал с дивана и быстрыми шагами подошел к телефону. Лена, еще не отошедшая от эмоций, захлестнувших ее с головой, лежала ничком, прислонившись к высокой спинке дивана, такого антикварного, синего с золотом и такого равнодушного к ней…
Постепенно стало возвращаться сознание и она услышала, как Олег взволновано спрашивает что-то по телефону, а затем бросил фразу:
— Я сейчас же выезжаю. — быстро положил трубку и побежал в коридор мимо Леночки. Уже в куртке, перед тем как уйти, он опустился на колени перед лежащей на диване Леночкой, взял ее руку, приложил к своему лицу и сказал, что срочно должен уехать на вызов, от этого зависит жизнь человека. Сказал еще что-то про ключи, про завтра, про утро, но Лена так и не смогла ничего четко уяснить, она поняла только одно: он срочно уезжает к больному, от него зависит жизнь человека и он будет спасать его. Это его долг, как врача.
Пока Лена окончательно приходила в себя, Олег уже мчался по ночной заснеженной дороге, к своему умирающему больному и долг врача гнал его вперед, оставив позади собственные несбывшиеся желания.
А Лена осталась одна. Одна у новогодней елки, у новогоднего стола с его изысканными угощениями и свечами, горящими в старинных подсвечниках… Опять одна, даже в такую ночь. Ей стало так нестерпимо жаль себя, что она разрыдалась, положив голову на белоснежную скатерть, разрыдалась среди этого новогоднего блеска, вся такая красивая, молодая, в своем серебристом платье и туфельках.
Она долго сидела за столом, так и не притронувшись к его яствам. Лишь к пяти утра, когда она уже боролась с наступающим на нее сном, опять зазвонил телефон. В одно мгновение Леночка схватила трубку, сон смело, словно шквалистым ветром и унесло далеко-далеко…
На проводе был Олег. Он только успел ей быстро сказать, что он в Москве, в реанимации и что вернется сам не знает когда.
Леночка не удивилась, она каким-то чутьем поняла, что это конец, так и не начавшейся ее новой жизни. Ничего у нее больше хорошего не будет и она обречена на одиночество, не зря есть поверье, как встретишь новогодние праздники, так и год проведешь.
Наступил поздний зимний рассвет… Так и не сомкнувшая глаз Леночка, укутанная пледом, просидела всю ночь у окна в кресле.
Вот и настал он, первый день нового 1993 года. За окном было серое, унылое утро, не предвещавшее ничего хорошего в Леночкиной жизни.
— Я обречена на неудачи, наверное, карма такая, как говорят индусы. —
На столике рядом с недопитой бутылкой шампанского, из которого все еще бежали пузырьки, лежала связка ключей от квартиры Олега. Она сейчас уйдет, запрет дверь и больше никогда здесь уже не будет, почему-то в этом Леночка была уверена:
— Все правильно, он в Москве, он — врач, он спасает больного, а ей, Леночке совсем нет места в его жизни, жизни взрослого, серьезного человека. —
Перед уходом она заметила стоящие на столике у стены картины, написанные маслом. На одной из них был знакомый вид их города, на котором был изображен старинный Кремль, где Леночка бывала много-много раз и в раннем детстве с родителями, и с классом, когда училась в школе, и ночью на выпускном с друзьями. А на второй картине была изображена молодая женщина редкой красоты с копной волос, подхваченных диадемой, и таким же ожерельем на длинной, с изящным изгибом, шее. В руке белая лилия, в глазах, глубоких и таинственных, — звезды. Леночке показалось, что она однажды видела эту женщину. Да, несомненно, это мать Марины. Она видела ее мельком несколько раз, когда бывала у них дома, но ее образ запомнился Леночке. Мать Марины, Зоя Николаевна возникала подобно виденью и на приветствия Леночки лишь скользила по ней взглядом из-под ресниц и исчезала в анфиладе комнат их огромной квартиры.
— Как здесь мог оказаться ее портрет? В прошлый раз его точно не было, иначе я бы заметила. Да, ведь отец Марины художник… — вспомнила Леночка.
Они не виделись с Мариной Раковской с окончания школы. Впрочем, она и школу не стала заканчивать в Вологжанске, а внезапно забрала документы и уехала с родителями в Москву сразу после зимних каникул их последнего выпускного года. Леночка от девчонок слышала, что Марина учится в Москве, то ли в театральном, то ли во ВГИКе... От самой Марины она как-то случайно узнала, что ее мать тоже училась в Москве на актрису и подрабатывала натурщицей, так они и познакомились с отцом Марины, известным художником Виктором Васильевичем Раковским, которому она позировала. Портрет, видимо, относился к тому периоду, матери Марины здесь нет и двадцати лет.
Заперев квартиру на все замки, к которым она смогла подобрать ключи на связке, Леночка вышла из подъезда дома Олега и побрела к остановке автобуса, чтобы добраться домой. Самое неприятное для нее было явиться из гостей 1 января в 9 утра одной и затем отвечать на расспросы мамы. А хотелось только одного - лечь и постараться побыстрее уснуть, чтобы хоть на время забыть о прошедшей ночи.
Осторожно открыв входную дверь и проскользнув в квартиру, Леночка облегченно вздохнула, родители еще спали. Наверное, до утра смотрели «Огонек».
— Ну, хорошо хоть это. — подумала Леночка и на цыпочках прошмыгнула в свою комнату. Не сняв с себя верхнюю одежду, тихо прикрыла за собой дверь. — Родители встанут и не увидев на вешалке моей шубы, подумают, что я еще не пришла. Так лучше. Меньше расспросов, а пока хоть чуть-чуть посплю. —
Лена повесила свое серебристое платье в шкаф, туда же поставила туфельки. Разделась, упала на кушетку и не заметила, как провалилась в сон после тревожной ночи со слезами и ожиданием звонка от Олега.
Проснулась она к обеду от того, что мама и папа переговаривались на кухне. Папа говорил, что нечего волноваться, раз Олег Геннадьевич обещал, значит вернет их дочь в целости и сохранности, просто они тоже спят, как все нормальные люди после новогодней ночи.
Лена посмотрела на часы, висевшие на стене, было пять минут третьего дня, 1 января 1993 года, дня которого она так ждала… Накинув халат, Лена вышла к родителям и поздоровавшись, направилась в ванную. Мама переглянулась с папой, потом они оба удивленно посмотрели на Лену, а она, задержавшись в дверях ванной, повернулась к ним всем корпусом и, разведя руки в стороны и сделав большие глаза, с легким раздражением спросила:
