Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира
А я умираю от ревности, сердце разрывается на крошечные осколки.
Влад держит руку на талии Ритки, а поглядывает на меня, будто говорит: «Смотри, дура! Ты потеряла лучшего парня школы!»
И вдруг подмигивает.
«Ах ты засранец! – взрываюсь я. – Ты опять хочешь на два фронта поработать, урод?»
Отворачиваюсь, слежу за игрой, но ничего не вижу. Кто в какой команде, где наши, где чужие. Все скачут, кричат, ловят мяч, а у меня в ушах: «Бу-бу-бу!» – да заливистый смех Ритки.
«Чтоб вас подкинуло да бросило!» – злюсь про себя.
Вот маленький Пашка Гайдин принимает сложный мяч, перебрасывает его Оганесяну, стоящему у сетки. Юрка подает пас Макарову, тот разбегается, подпрыгивает, заносит руку для удара.
– Саня, давай! – кричит Светка Михайлова на другом конце скамейки.
Ее подружки вскакивают в безумном экстазе, поворачиваюсь к ним, и тут же мощный удар сбивает меня с ног. Я падаю со скамейки. Голова кружится, пол и потолок меняются местами, на мгновение теряю и слух, и зрение, и ориентацию.
«О боже! Какой позор! – стону про себя. – Какой позор!»
Лежу, плотно смежив веки, боюсь встать. Все будут пялиться на меня, жалеть. Ненавижу это!
– Полина, как ты? – слышу голос учителя, но глаза не открываю.
– А вдруг она потеряла сознание?
– Сотрясение мозга?
– Вызовите скорую.
– Нет, надо отнести в медпункт.
Я упрямо лежу. Теперь, даже если заставлять будут, не поднимусь. Как представлю, что Влад, и Ритка сочувственно смотрят на меня, вздрогну.
Да и все вокруг наверняка думают: «Польку бросил Влад, предала лучшая подруга, она поссорилась со всеми еще и мячом по башке получила – точно ходячая катастрофа».
– А ну-ка, сдриснули все! – вдруг слышу голос Сашки. – Я отнесу в медпункт,
«О боже, только не это! – ужасаюсь я. – А если уронит? Точно уронит! Назло мне сделает».
Чувствую, как Сашка просовывает руки под колени и спину и рывком поднимает меня. Открыть глаза теперь уже ни в коем случае нельзя. Если играть в раненую чайку, то до конца.
– Классная парочка! – говорит кто-то.
– Ага.
Этого только не хватало, испариной покрывается лоб. Чувствую запах мужского пота, но он не раздражает, наоборот, действует как нашатырь: мозги проясняются и даже боль стихает.
– Можешь обхватить меня за шею? – задыхаясь от тяжести, просит Сашка. – Никто не видит.
Я судорожно обнимаю его. И как он догадался, что я притворяюсь?
Сосед заносит меня в медпункт, кладет на кушетку. Наблюдаю за ним сквозь ресницы. Он стоит, вытирает краем футболки вспотевшее лицо, а ниже… загорелое тело с плотными кубиками на животе.
Невольно сглатываю слюну. Так и хочется прикоснуться к этим невероятным квадратикам. Две колонки по три в ряд…
– На что пялишься? – спрашивает Сашка.
Вскидываю на него взгляд. Он в упор смотрит на меня, а в синих глазах пляшут чертики.
– Что случилось? – спрашивает фельдшер.
Я тут же захлопываю веки. Чувствую, как щеки заливаются краской, словно меня застали за непотребством. Так и есть, подглядывала, но кто же в этом признается?
– Да вот девушка на физре получила мячом по голове.
– Молодой человек, выйдите!
Я облегченно вздыхаю и открываю глаза.
– Со мной все в порядке, голова только гудит.
– Тошноты нет?
– Нет.
– Полежи немного, я понаблюдаю. Хочешь, отцу позвоню?
– Нет, что вы!
Медсестра закрывает меня ширмой. Наконец-то я одна и в тишине! Лежу, прислушиваюсь к звукам. Вот кто-то входит в медпункт, просовывает руку за ширму и кидает на кушетку мою сумку.
– Кто это? – сажусь, выглядываю, но вижу только закрывающуюся дверь. – Спасибо!
Доходит до доброго самаритянина моя благодарность или нет, не знаю, просто вытаскиваю мобильник и свапаю по экрану.
И точно!
Не зря мне казалось, что слишком много восторженных возгласов. Кто-то протащил телефон на физру, сфотографировал, как Сашка нес меня на руках, и выложил в школьный чат. А от комментариев вообще можно сойти с ума.
– Какая парочка!
– Сашка-няшка!
– Не думала, что он такой крутой!
– Сашок, возьми меня на ручки.
И куча сердечек.
– Они встречаются?
– А как же Влад?
– Они же с Полиной расстались.
– У Сашки такое тело, закачаешься!
– Ага. Ему можно в модели податься.
– Зачем? Его ждет спортивная карьера.
И ни слова обо мне, со злостью свапаю по экрану, убирая этот девчачий гвалт.
Вскакиваю с кушетки и несусь к двери. Меня немного пошатывает, но в целом все нормально. Выхожу из медблока, и на меня сразу набрасываются Влад и Ритка.
– Как ты? Больно?
– А Сашка каков? Нет, меня Владик тоже бы понес, если бы так случилось, – воркует Рита. – Правда, котик?
– Да, зайка.
Чувствую, что меня сейчас стошнит от сладкой патоки, льющейся сплошным потоком.
– Я домой!
Хватаю сумку и выбегаю из класса.
На следующий день стараюсь улыбаться, но получается плохо. Кажется, будто все одноклассники знают, как я разглядывала пресс Макарова. Этот недоумок наверняка уже похвастался.
Но в школе все, как обычно: Влад милуется с Риткой, Оганесян хохмит и сыплет анекдотами, Светка достает Пашку. И я только вздрагиваю на каждый хлопок дверью.
Макаров влетает в класс всегда перед звонком: несколько раз в неделю ходит по утрам в бассейн. Он идет от двери к своему месту, распространяя в воздухе запах шампуня, а мне кажется, будто плывет по воздуху, медленно, плавно, взмахивая руками и улыбаясь так ослепительно, что у меня щемит где-то в груди.
Взгляд невольно опускаю к его животу, обтянутому белой рубашкой. И тут же отчаянно трясу головой, может, и правда сотрясение получила, раз теперь у меня еще и галлюцинации.
Сашка плюхается на стул сзади.
– Развонялся тут! – ворчу под нос.
– Ты чего, вкусно пахнет, – удивляется Ритка.
– Вот и нюхай!
– Поль, дай учебник, – Сашка тычет ручкой в спину.
– Отвали!
– Да что с тобой? Не с той ноги встала?
– Ага.
Злюсь на него, на себя, на весь мир. Уроки почти не слушаю. Что-то случилось с моим зрением. Я вдруг начала замечать разные мелочи. У Ритки в уголках верхней губы есть волоски, хочется дернуть за них.
Отворачиваюсь и сразу ловлю взглядом ногу Пашки. Он снял кроссовок, и голый палец торчит из дырки носка. Мне уже дурно, смотрю в сторону, а там красный прыщик на носу Насти.
Точно, надо провериться. Почему я вижу всех без фильтров и только Макарова иначе? Украдкой кошусь на него, и будто ветер летит в лицо. Сашка сидит, крутит в пальцах карандаш, а синий взгляд такой томный, такой задумчивый, что я уплываю.
– Чего уставилась, Зарека? – обухом по голове доносится вопрос.
– Я? Нужен ты мне!
– А чо, метр девяноста красоты и силы, – смеется Сашка, и милые ямочки мелькают на щеках.
– Отвали!
Черт! Черт! Черт! Неужели я на него смотрела? Вот идиотка! Скорее бы эти три дня между праздниками закончились!
Я срываюсь с места.
– Ты куда? – кричит вслед Ритка. – Сейчас звонок будет.
– В медпункт, голова болит.
Мне действительно нужен совет. Очень нужен, иначе просто свихнусь от мыслей.
– В чем дело? – спрашивает фельдшер, внимательно разглядывая меня поверх очков. – Есть последствия удара?
– У меня странные симптомы…
– Какие?
Замолкаю, краснею, но нахожу мужество продолжить:
– Я внезапно краснею, сердце бешено стучит, и – тошнота.
– У-у-у, понятно.
– Я витаю в облаках, постоянно злюсь, – делаю паузу, а перед глазами мелькает Сашка, вытирающий лоб краем футболки. – А еще я не могу спокойно смотреть на это грязное создание.
– Какое?
Осторожно смотрю на фельдшера. Она заполняет карту, вопрос рядовой, не из праздного любопытства.
– Да есть один чел… И он вдруг засиял для меня совсем новыми красками. Может, это последствия сотрясения?
– Нет, что ты! – смеется фельдшер. – Похоже на ПМС, – она наклоняется ближе и шепчет: – У меня также, поверь. И у всех женщин.
