Невинная для Сурового (СИ) - Ангелос Валерия

Хотя нужно. Мне очень нужно добиться от него того, чтобы снова ходить в универ. Учиться.

А значит, придется принять эти правила.

Прикрываю глаза. Тянусь к нему.

Так, это всего лишь поцелуй. Смогу.

Настраиваю себя.

— Нет, — выдает. — На меня смотри.

Зажмуриться было бы проще. Но Айдаров не дает. Приходиться делать так, как он хочет.

Смотрю на него. Очертя голову, ныряю в темный омут. Прижимаюсь губами к его губам. Слегка. Робко пробую.

Он неподвижен. Будто выжидает. А пока дает мне полную свободу действий.

Ощущаю, как иду по тонкому льду. Как трещит хрупкая поверхность под моими ногами. Один неосторожный шаг — все будет разломано.

А я с трудом понимаю, что делаю.

Как правильно? Чего именно он хочет?

От напряжения и тревоги меня сейчас всю колотит.

Отрываюсь от его губ. Смотрю на Айдарова.

— Смелее, — выдает он. — Хочу твой язык.

Пробую снова. Но во второй раз получается еще хуже. Слишком сильно взвинчена.

Меня потряхивает. Дрожь сводит тело.

Языком двинуть не получается. И вообще поцелуй такой выходит, что мне кажется, от моей неумелости Айдаров сейчас попросту взбесится.

Вздрагиваю и рефлекторно пробую отстраниться, когда тяжелая ладонь опускается на мой затылок.

Он не разрешает отодвинуться.

Целует меня сам. Впивается в мой рот. Перехватывает язык, переплетает, затягивает к себе. Грубовато. Жадно.

Но в один момент все будто меняется.

Айдаров словно на ласку срывается. Первое нетерпение схлынуло. Вот он и смакует момент.

Изучает меня. Медленно, со вкусом.

Это ощущается совсем не так, как обычно. Когда он набрасывался будто оголодавший зверь, брал штурмом.

Практически нежно. Неспешно.

Наконец, он отпускает меня, а я чуть дышу.

— Запомнила? — интересуется, глядя в мои глаза. — В следующий раз повторишь.

Запомнила…

Значит, бывает по-разному. И он тоже — разный. Лучше такой, как сейчас был. Когда спокойнее. Но мужчина до сих пор заведен. Остро все ощущаю. Накал никуда не исчез.

— О чем ты просить собиралась? — хрипло спрашивает Айдаров.

А у меня все из головы вылетает.

И правда — о чем?

С ним всегда так. На краю. На нерве.

Судорожно перевожу дыхание.

— Я бы хотела продолжить учебу, — выдаю.

— Продолжим, — оскаливается он.

Оу.

Тушусь, сперва не понимаю, как бы лучше пояснить.

— Я про универ, — сглатываю. — Это же вы устроили так, чтобы меня отчислили. Но учеба важна для меня.

Айдаров молчит. Пристально изучает мое лицо.

— Могу я вернуться? Или перейти в другой?

Не выдерживаю. Задаю вопрос за вопросом.

Он тоже задает.

— Зачем тебе это?

— Ну как…

— Я тебе все дам.

— Мне нужно чем-то заниматься, — начинаю осторожно. — Не могу же я просто сидеть дома. Вот вы работаете. Наверняка, много. А я…

— Тоже работать хочешь? — криво усмехается.

— Учиться, — выдаю. — Мне интересно.

— Вижу, — хмыкает. — Всякий раз как вижу тебя, так ты с книжкой.

— Да, — киваю. — Разрешите мне снова пойти в универ, пожалуйста.

В безотчетном порыве накрываю его щеку ладонью. Будто зверя пытаюсь задобрить.

— Еще давай, — вдруг говорит Айдаров.

— Еще?

— Да, еще. Плохо целовала. Поцелуй меня так, чтобы я захотел тебе помочь.

16

Мои пальцы соскальзывают с его щеки. Но Айдаров не дает убрать руку. Перехватывает мою ладонь и возвращает обратно.

Больше ничего не говорит. Однако смотрит на меня очень внушительно. Будто остатки воли к сопротивлению подавляет.

Склоняюсь. Почти дотрагиваюсь до его губ своими губами.

— Глаза, — хрипло выдает он.

Сама не замечаю, как зажмуриваюсь.

Теперь приоткрываю веки.

И снова этот взгляд. Тяжелый, мрачный, пробирающий до мурашек. Столкнуться с ним вот так, совсем в упор — еще тяжелее.

Но пути назад нет. Раз начала, то надо идти до конца. Да и чувствую, что Айдаров не позволит ускользнуть.

Придется его целовать. Опять. Еще и чтобы ему понравилось.

Подаюсь вперед. Прижимаюсь к его рту. Чуть дышу от волнения.

Моя ладонь замирает на щетинистой щеке, а язык скользит по языку. Робко, неуверенно. Меня всю начинает мелко потряхивать от напряжения.

Плохо целую…

Ну плохо и плохо.

Иначе не могу. Не умею. И вообще бы не целовала. Это только ради учебы. Ради универа, чтобы разрешил мне.

Айдаров слегка двигает языком. Захватывает мой. Но полную инициативу не берет. Как в прошлый раз не набрасывается. А будто дает намек, показывает, как сделать так, чтобы ему понравилось.

Стараюсь. Целую его. Пробую сделать все, как он хочет.

Мужчина направляет меня. Подталкивает. А я повторяю. И дальше будто какой-то древний инстинкт ведет и подсказывает. Начинает получаться все лучше и лучше.

Кажется.

Ладонь Айдарова приземляется на мою макушку. Придвигает ближе, плотнее. Крепче в захват берет.

А потом из его горла будто рык вырывается. И по мне прокатывается. Мощно, рвано, отдается вибрацией в каждой клетке.

Невольно отстраняюсь.

Что-то не так? Не нравится?

Глаза у него потемневшие. Но горят так, что у меня дыхание перехватывает. И взгляд не отвести теперь.

— Плохо? — роняю тихо.

— Плохо, — заключает он хрипло.

— Я…

— Закрепить надо, — обрывает. — Давай еще.

И за голову меня к себе придвигает. Вплотную. Жарко. Тесно. Буквально впечатывает мои губы в свои.

Затягивает поцелуй.

И затягивает.

Дико, конечно. Все это. Ненормально. Однако в какой-то момент ловлю себя на том, что мне начинает нравиться.

С ума схожу?

Как это? Что на меня накатывает?

От него неведомая сила исходит. Пропитывает меня. Заражает. И вот уже не могу от него оторваться. Не пытаюсь.

Смущение затапливает.

Да что же это такое?

Непристойная поза. Сижу у Айдарова на коленях. Чувствую его. ВСЕГО! И целую его сама. Еще и с удовольствием.

Наверное, это к лучшему.

Было бы гораздо хуже ощущать к нему отвращение. Все-таки этот мужчина станет моим мужем. Тогда он сможет делать со мной, что захочет. Одними поцелуями не ограничится.

Но он и сейчас может. Четко дает это понять.

В его власти меня обесчестить. Хоть прямо здесь и сейчас. Никто не сможет ему помешать. Некого на помощь звать. Да и не посмею.

От такого осознания невольно застываю.

Айдаров от моих губ отрывается. Пальцами по волосам скользит. А моя ладонь неподвижно остается на его щеке.

— Чего замерла? — хрипло спрашивает он.

— Непривычно, — шепчу, с трудом переводя дыхания.

И сама не знаю почему, но безотчетно веду пальцами по его скуле. Слегка поглаживаю.

— Привыкай, — оскаливается. — Буду твой рот брать. По-разному. Скоро ты узнаешь, как делать все, что мне нравится.

Молча смотрю на него. Сказать ничего не решаюсь. Просто чувствую, как губы саднит. От его напора. От тяжелого взгляда, которым он сейчас по ним пристально проходится.

— Будет тебе универ, — заключает Айдаров. — Восстановлю. Но чтобы это главным твоим обязанностям не мешало.

— Каким? — роняю глухо.

— Супружеский долг выполнять, — чеканит. — Быть всегда в моем полном распоряжении.

Рассеянно киваю.

— Можешь учиться, раз тебе так хочется, — продолжает Айдаров. — Но твоя основная задача — меня удовлетворять. Во всем.

— Я поняла, — бормочу.

— Голодным мне быть нельзя, — прибавляет он мрачно. — Тебе это самой не понравится.

17

Как только Айдаров уезжает, сразу иду к себе в комнату. Запираюсь в душевой кабине. Стараюсь смыть с себя все те чувства, которые не дают мне покоя.

Губы до сих пор горят от его поцелуев. И в голове все будто плавится.

Трудно прийти в себя после того, что творилось между нами в библиотеке.

А еще, может это странно прозвучит с учетом всего, что было, но создается впечатление будто Айдаров сдерживался. Всего не показал.