Горький шоколад, сладкий чай (СИ) - Рик Натали

— Ян, — Раф сделал несмелую попытку схватить меня за руку, но я резко отпрянула от друга, словно от чумного. В его кофейных глазах отчётливо прорисовывалось отчаяние и обида, но мне было не до этого, я же «жертва», меня тут все должны жалеть.

Молча развернулась и шагнула в ванную комнату, закрываясь на замок.

— Блин, Яна, не чуди, — сквозь дверь послышался серьёзный, даже сказала бы угрожающий, голос Эрика.

— Уходите, — хрипло крякнула, еле сдерживая, рвущиеся наружу слёзы. — Уходите, я сказала!

Снаружи послышался шорох одежды, топот ног и тихие матерные ругательства Рафа в сторону второго друга. Заткнула уши руками и включила воду, стекая по стенке на пол. До самого рассвета я не сомкнула глаз, занимаясь самопожиранием. Как дальше жить-то? А как смотреть им в глаза? Или сделать вид, что ничего не произошло? Я так не смогу. Я теперь, наверное, для них обычная шлюха, как и сотни других. Да я и сама для себя не могу найти других, более приличных эпитетов. Нас же всех с детства учили, что секс без отношений — это плохо, непорядочная. Иметь отношения, но параллельно с несколькими парнями — это плохо, непорядочная. А заниматься сексом сразу с двумя — это вообще кошмар, проститутка. И только на мужчин эти правила от чего-то не распространяются, он, если что, любвеобильный, непостоянный, ну, максимум кобель. Но время уже не отмотать назад. Дружить, как раньше, где всё легко и беззаботно, уже не выйдет. Стоило первым лучам солнца пробиться между штор, я не нашла ничего лучше, чем сбежать. Тихонько оделась, юркнула за дверь спальни, где было тихо и безмятежно, все ребята ещё явно отсыпаются после весёлой ночки, на цыпочках спустилась с лестницы и замерла от, внезапно накатившей, паники. На кухне в гордом одиночестве сидел Эрик. Его голова была опущена, а спина и плечи напряжены. Такое чувство, что он вот-вот сорвётся и начнёт крушить всё, что попадётся под руку. Осторожно сглотнула, проталкивая сердце, которое билось уже где-то в горле, прокралась до коридора, схватила свои вещи и рванула прочь по заснеженной тропинке, не оглядываясь, до ближайшей автобусной остановки.

Родная квартира, к моей великой радости, встретила меня тишиной, которая сейчас была жизненно необходима. Телефон я отключила ещё в автобусе, кинула «кирпич», не подающий признаков жизни, на кровать и рухнула следом. Смертельная усталость свалилась на плечи, бессонная ночь даёт о себе знать. Истерика и паника от содеянного отошли на задний план, уступая место глубокой грусти и страху перед будущим, где, скорее всего, мне придётся навсегда лишиться обоих ребят.

Из тревожного сна меня выдернул дверной звонок. Подскочила на кровати, полностью дезориентированная во времени. Который час? Утро, или вечер? Где я? Кто там? Тряхнула головой и рефлекторно поплелась к дверям.

— О, как тебя помотало! — искренне восхитилась розововолосая Лейка, отпихивая моё вялое тело и вваливаясь в квартиру. — Смотрю, ночка была слишком бурной. А ты чего сбежала то, — пыхтя и охая, девушка стащила с себя пуховик и сапоги. — Пардоньте, что я без приглашения, но там Биба и Боба рвут и мечут, они меня с Олей чуть не сожрали утром, допытывая, куда ты делась. При чём, по очереди. Они поругались что ли? — болтушка сыпала словами, от которых у меня на глаза непроизвольно накатывались слёзы. — Э, ты чё, ревёшь? — подруга резко замолчала, становясь серьёзной.

И тут меня порвало. Опустила руки и завыла в голос, чем не на шутку напугала Лею.

— Так, ясно, что нихрена не ясно, — девушка тяжело вздохнула и потащила меня в комнату, усаживая на кровать. — Ну, рассказывай, с кем из них ты согрешила, дочь моя, — Лея сложила руки в замок на своих коленях и приняла серьёзный вид, дожидаясь моей исповеди. И откуда она…? — Ну, что ты на меня пялишься, я дура по — твоему? Два плюс два сложить могу, учитывая происходящее.

Остаётся надеяться, что об этом знает и догадывается только она. Резко почувствовала острую необходимость поделиться хоть с кем-то своими метаниями. Не с мамой же, мне жить пока больше негде. А сомневаться в том, что она меня вышвырнет из дома, если узнает какая её дочь «прости Господи», даже не приходится. Оле тоже не смогу. Она у нас барышня с довольно-таки консервативными взглядами на жизнь. Мы с ребятами, помню, даже спорили, дала ли она Виталику, или они до сих пор питаются чисто платонической любовью.

Опустила распухшие глаза в пол и тихо выдавила:

— С обоими.

— О… — глаза подруги расширились, а маленький ротик в ярко-розовой помаде принял округлую форму. — Ох*еть, — закончила фразу, внезапно разразившись весёлым смехом. Посмотрела на неё, как на человека не в себе, абсолютно не разделяя радости. — Ну, а по какому поводу кручинимся-то?

— В смысле? — она ввела меня в ступор, даже не знаю что сказать. — Это ж, блин, не нормально!

— Да? — девушка, кажется, вполне искренне расстроилась, будто и вправду об этом не догадывалась. — А кто сказал, что нормально, а что нет? Где-то правила написаны, я, может, что-то упустила?

— Лей, ну ты же понимаешь, о чём я…

— Абсолютно не понимаю! — взвилась, даже вставая со своего места. — Тебе было неприятно? Или ты не хотела? — она немного насторожилась, дожидаясь моего ответа.

— Хотела, — такие разговоры меня немного напрягают, заставляя краснеть, словно кисейную барышню.

— Тогда точно не понимаю.

— Лея, я тоже не понимаю! Не понимаю, что дальше делать, как им в глаза смотреть! Я же для них теперь не больше, чем очередная тёлка, которых они меняют, как перчатки…

— Яна, — с угрозой в голосе прорычала Лея, двигая стул и усаживаясь прямо напротив меня. — Они там чуть сначала дом не разнесли, а потом и хлебальники друг друга, как думаешь, стали бы они так напрягаться из-за «очередной тёлки»? — хлюпнула носом в ответ и с сомнением пожала плечами. — С этим, думаю, решили, — продолжила подруга, откидывая с моего лица прилипшие волосы. — Что там дальше по списку? А что скажут другие, если узнают, угадала? — тяжело вздохнула, потому что это, как раз, то, что меня волнует больше всего. — А других людей, знаешь ли, вообще не должно колыхать, с кем ты трахаешься и в каком количестве. А если всё же колышет, то у меня для них плохие новости — это значит, что их собственная личная жизнь настолько скучная и заплесневелая, что хочется поковыряться в чужой. Но это не твои проблемы, а их! Общество всегда чем-то не довольно. То ты рожей не вышел для них, то толстый, то слишком худой, то одежда не такая. Кто-то любит с парашютом прыгать, кто-то порнуху смотреть, кто-то любит мальчиков, кто-то девочек, ты вот тройничок полюбила, что в этом такого⁈

С укором взглянула на подругу, но не удержалась и прыснула от смеха. Да, в чём-то она права. Придётся теперь как-то с этим жить…

Утром следующего дня я, на удивление для себя самой, проснулась в приподнятом настроении. Ну вот, теперь ещё и биполярное расстройство, кажется, пожаловало. Чем ещё меня удивит этот февраль? Приняла душ, позавтракала, от чего-то захотелось сделать макияж. Нет, не подумайте, я не замухрышка, или мышка, пренебрегающая косметикой, но сегодня настроение прямо нафигачить стрелки, ярко-синие ресницы, зеркальный блеск для губ. Я же девочка, в конце концов, могу себе позволить. Пышные кудрявые волосы заплела в высокий хвост, вставила серёжки-кольца и взглянула в зеркало. Ну, какова красота! Улыбка тут же сползла с моего лица, стоило вспомнить о том, что пора бы уже включить телефон. Попозже. Я пока не готова.

До университета я добиралась короткими перебежками, то и дело, оглядываясь, опасаясь того, что встречу кого-нибудь из парней. Когда опасность, казалось бы, уже миновала, и мне осталось только вынырнуть из-за угла и юркнуть в двери, по моему плечу кто-то осторожно постучал. Вжав голову в плечи, медленно развернулась, и столкнулась с хмурым тёмным взглядом Рафа. Его губы были сжаты в тонкую линию, а выразительная левая бровь слегка приподнята в немом вопросе.

— Теперь ты водишь, — тихий рокот просочился мне в уши, заставляя электрический ток бежать по моему позвоночнику.