Убежище в горах (ЛП) - Джеймс Никки

Мои глаза открылись, и хотя я не мог вспомнить, что именно он говорил и какие слова использовал, я прекрасно понимал, что он имел в виду. Его успокаивающие интонации внезапно заставили меня оцепенеть.

Мое сердце билось громко и в бешеном ритме, сердцебиение — единственное, что было слышно в тишине. Звук полностью соответствовал скорости мыслей в моей голове, которые сменяли одна другую. Я долго ворочался и стонал от усталости, которая растекалась по всем моим конечностям. Эти мысли трансформировались, в конце концов, в кошмары, когда мой воспаленный мозг погрузился в беспокойный сон.

Только на следующий день я заставил себя вытащить ослабленное тело из постели. В хижине было очень холодно. Обернувшись в одеяло, я пытался разжечь камин, который игнорировал большую часть недели, опасаясь быть обнаруженным. Неудивительно, что я заболел, так как позволил холодной весне, с ее высокой влажностью, поселиться внутри жилища.

Дрожь пронзала все мое тело, казалось, что холод проник даже в кости. Меня лихорадило. В течение многих лет я не страдал даже насморком, а в тот единственный момент в жизни, когда мне нужно быть максимально собранным, я еле могу стоять на ногах.

Как только огонь разгорелся, я отправился на кухню, чтобы посмотреть, жива ли там моя рыба. Я не собирался оставлять ее в ведре так надолго, она должна была стать моим ужином в предыдущий вечер.

Они не двигались и не плавали, поэтому я пнул ведро ногой, одетой в носок. Это привело их в чувства, и пара сделала пару кругов в ведре, прежде чем снова успокоиться. Мне нужно было убить и почистить их, а также заставить себя их съесть, чтобы не чувствовать такую слабость.

Одна мысль о том, что нужно выходить из дома, заставляла меня стонать. У меня снова начался приступ кашля, поэтому я решил одеться еще теплее. Я надел второй слой термобелья, натянул на себя толстовку с капюшоном, но все равно не переставал дрожать. Одевшись, я натянул на себя флисовую куртку и заправил пряди волос в шапку.

С ведром, в котором плескалась рыба, разделочным ножом и несколькими вещами, необходимыми на открытом воздухе, которые я брал с собой для безопасности, я с трудом передвигал свои ноги по дороге к ручью. Снимать шкуры и разделывать рыбу у хижины было неразумно. В первый год проживания в этой местности, я испытал это на собственной шкуре. Гризли и волки появлялись при первых признаках забоя живности, а рыбьи потроха, оставленные возле дома, несли за собой большие проблемы.

С тех пор, как я усвоил этот рук, я начал разделывать всю добычу у ручья. Если они и захотят полакомиться объедками, то это будет достаточно далеко от хижины, и я могу не волноваться.

Шел я очень медленно. Моя грудь болела и сопротивлялась каждому шагу, у меня случилось полдюжины приступов кашля, прежде чем я добрался до места. Даже если я смогу почистить эти две рыбины не рухнув, то тот факт, что я смогу их съесть, становился все менее вероятным. Но мозгами я понимал, что есть мне необходимо.

У ручья я тщательно осмотрел местность, прежде чем ступить на выступ скалы. Там я поставил ведро и присел на корточки у воды, чтобы скорее очистить рыбу.

Я чистил ее на автомате, так как не редко приходилось это делать. Разделавшись с первой, я перешел ко второй. Новый приступ дикого кашля остановил меня, и все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы очистить легкие от мокроты. Я ударил себя кулаком в грудь, уже даже не пытаясь заглушать звуки своего кашля.

Как только приступ отступил, я продолжил свое занятие. Чувствуя жуткую слабость, я изо всех сил старался справиться с простой задачей, которую выполнял прежде много раз. Полоснув ножом, чтобы сделать первый разрез, моя рука соскочила, и нож прошелся по большому пальцу руки.

— Дерьмо!

Я выронил нож и рыбу, чтобы ухватиться за раненый палец. Порез был глубокий, и я чувствовал пульсацию. Кровь просачивалась сквозь пальцы, и когда я неохотно разжал руку, чтобы посмотреть на рану, она хлынула и собиралась в лужицу на моей ладони.

— Е*аный в рот!

Стараясь устоять на выступе, я опустил руку в ледяную воду. Она онемела, но кровь мгновенно смылась, и я мог рассмотреть рану. Но в тот момент, когда я вынул руку из ручья, кровь снова начала сочиться.

Не имея под рукой ничего, чем я мог перевязать рану, я просто зажал ее рукой. Кровь капала на камень подо мной. Я сжал руку еще сильнее. Тут меня накрыл очередной приступ кашля, я выругался и ударил себя по груди, палец оказался прижатым к куртке, а кровь текла по ней, но я решил все-таки откашляться.

В этот раз я не смог контролировать и остановить кашель, и теперь сидел, хрипя и обливаясь кровью, у ведра с не дочищенной рыбой. В конце концов, приступ утих, и я, задыхаясь, хватал ртом воздух, в то время как волна головокружения отступила.

Шорох на берегу напугал меня. Отвлекшись на свою травму и болезнь, я совсем растерял бдительность. Я обернулся и мгновенно вскочил на ноги, готовясь ко встрече с хищником.

Из-за кучи упавших деревьев и кустов появился агент Аспен, он шел, нахмурившись. Он подошел ко мне, подняв руки, и посмотрел на меня, прежде чем сканировать глазами лес.

Находясь в растерянности, я опустил раненую руку, чтобы достать спрей от медведей, но как только угроза нападения слегка отступила, боль от пореза вернулась.

Аспен уже не смотрел на мое лицо, его взгляд переместился на мою руку. Его глаза расширились, и он снова посмотрел на меня, прежде чем двинуться мне навстречу снова. Все мои мышцы напряглись, и в моей голове не оставалось больше ни одной мысли, кроме как мысли об отступлении.

Я сделал шаг назад, но мой ботинок встретил там пустоту. На мгновение время застыло, а затем я начал падать. Ледяная вода поглотила меня и украла возможность вздохнуть. В этом месте ручей был неглубоким, поэтому я не опасался утонуть. Моя спина болезненно хрустнула, приземлившись на скользкие камни под водой, лишая меня чувств.

Все мои мысли улетучились, и я лежал в воде, не понимая, что происходит, прежде чем две крепкие мужские руки потянули меня наверх и вытащили обратно на скалистый выступ, откуда я упал минуту назад. Мои зубы стучали от холода, и я не мог остановить этот процесс. Через секунду после того, как я обрел твердую почву под ногами, я встал на колени, кашляя и задыхаясь.

Мои мышцы болели, а в ушах звенело. Прошло еще несколько минут, прежде чем я заметил, как Аспен дрожит и кричит на меня.

— Тут повсюду кровь! Ты что, совсем спятил?

Я был полностью разбит, и тело не слушалось меня, и все, что я мог делать, — это смотреть в его взволнованные голубые глаза. Обрывки, сказанных им, слов попадали в мой мозг, но я не всегда понимал их значения.

— ...ты понимаешь, насколько это опасно?!

Он хлопнул меня по щеке и схватил за подбородок, когда моя голова устало опустилась. Каждая моя конечность стала тяжелой, и меня настолько сильно тянуло лечь, что я не мог этому сопротивляться. Аспен не мог этого допустить. Он отпустил мое лицо, обматывая чем-то мою руку. Это была очень плотная ткань.

Меня снова захватил приступ кашля.

Я не заметил, в какой момент оказался прижатым к его крепкому телу, я все еще задыхался от нехватки воздуха в перерывах между приступами кашля.

— Ты должен встать. Я помогу тебе, но мы не можем оставаться здесь. Эй, приятель? — он снова хлопнул меня по щеке. — Ты меня слышишь?

Своей неповрежденной рукой я вцепился ему в куртку и позволил поднять меня на ноги. Снова приняв вертикальное положение, я пошатнулся. Он обхватил меня за талию и потянул дальше от ручья. Мое тело дрожало, не переставая. Промокшая одежда прилипла к телу и стала тяжелой, не давая мне нормально передвигаться.

Аспен снова заговорил, и я пытался вслушиваться в его слова, прежде чем снова потерять сознание.

— ...в этих краях полно медведей, а ты истекаешь кровью, как раненая собака. Ты потенциальная добыча, идиот!

Аспен тащил меня быстрее, чем я мог перебирать своими ногами, вверх по склону, а потом вниз по тропе к моей хижине. Несколько раз мне приходилось просить его остановится, потому что мои легкие требовали от меня откашляться. Глубоко в моем сознании иногда всплывали воспоминания, кто этот человек и что ему нужно.