Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер

— Речь идет о… судебном антро…. оххх… антропологе, которая… расследует случаи убийств. Либо в Канаде, либо… либо… а-ах… в Южной… Каролине.

— Северной Каролине.

— М-м-м?

Я больше не соображаю. Абсолютно. Все мое тело сосредоточилось на этом вибрирующем яйце во мне.

— Она живет в Шарлотт. Это в Северной Каролине.

— Ох… ты… читал книги?

— Да. Две или три. Не все. Ты читала что-либо из Несбё?

— Да. Все.

— Что ты думаешь о его книгах?

— Я… я…

Понятия не имею, что думаю о его книгах, я больше ничего не знаю. Мой мозг начисто вынесен, и я болтаюсь на грани кульминации, прямо посреди бара, с мужчиной передо мной, который точно знает, что происходит внутри меня, что творится со мной, который удивительнейшим образом толкает меня все дальше и дальше, который все сильнее и сильнее мучает меня.

— Ты… ты? — спрашивает он, одуренно развратно усмехаясь, тянет меня к себе и целует. Покончив с поцелуем, он шепчет мне на ухо: — Ты можешь спросить. Или попросить меня.

— Можешь ли ты его… пожалуйста… выключить, Роберт? — тихо спрашиваю я, глядя на его руку, в которой вижу пульт дистанционного управления.

— Попробуй еще раз, но на этот раз смотри на меня, Аллегра.

Тихо, настойчиво. Его рука сжимает мою, дарит смелость.

Я поднимаю глаза и повторяю свою просьбу.

— Нет, — говорит он и продолжает: — Так что с Несбё?

Ясное, уверенное «нет» — это именно то, что он задумал — вызывает у меня головокружение.

— Мне они показались… очень захватывающими и хорошо написанными…

Мне действительно стоит неимоверного напряжения, чтобы сосредоточиться на разговоре. Через секунду после того, как заканчиваю предложение, я чувствую, что вибрация становится немного слабее.

— Какая из них тебе понравилась больше всего?

— «Снеговик», я думаю. Это… — я глотаю стон от новой волны возбуждения, — …я довольно давно читала.

— Привет, Аллегра.

Опять рядом со мной возникает мое «завоевание», и Роберт усмехается мне. Я вижу, как двигается его палец, и снова ощущаю вибрацию. Я цепляюсь за барную стойку и борюсь с желанием закрыть глаза.

— Вы часто здесь тусуетесь. Ваше любимое место?

— Хм… да. Твое… — «Дыши, Аллегра, — думаю я, — дыши!» —…твое тоже, верно?

Боже, как мне избавиться от этого прилипалы, имени которого я до сих пор не знаю?

— Да. Я не откажусь от поиска так быстро. Однако сегодня здесь действительно смертельная скука.

«О смертельной скуке не может быть и речи», — думаю я и, взывая о помощи, смотрю на Роберта, который игнорирует меня и заказывает у бармена колу.

— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он, и мне хочется попросить его отвезти меня домой, вытащить эту штуку и вытрахать тот остаток мозга, который еще присутствует после этого вечера. Однако, как ни крути, это было бы неуместно, поэтому я просто качаю головой. Он смотрит на меня тем специфическим «предупреждаю, повторять не буду» взглядом. Я знаю, что это значит. Я должна говорить.

— Нет, спасибо, — выдавливаю из себя я, и меня вознаграждают улыбкой. — Может быть… м-м… еще придут девушки. Пока… еще рано, — говорю я приставучке, который все еще стоит рядом.

У этого прилипалы, очевидно, что-то вертится на языке и он, немного поколебавшись и три раза попытавшись начать, наконец-то обращается к Роберту.

— Ты на самом деле ее… эм-м… как же выразиться… наказал, потому что я коснулся ее?

«О, Боже. О, черт», — думаю я, обреченно прикрывая глаза. Среди всех, кто носит деловой костюм, я столкнулась с самым большим идиотом. Естественно, с моим-то счастьем.

Роберт на мгновение заметно удивляется, а затем начинает громко и сердечно смеяться.

— Она сказала это? — спрашивает он приставучку и совершенно не выглядит при этом злым или обиженным.

— Да, сказала.

— Очень интересно. Аллегра?

— Да, я сказала, — бормочу я, глядя в пол. Я не знаю, куда себя деть. К ощущениям, которые дарит мне яйцо, добавляются унижение, стыд и страх. Я крайне возбуждена и не могу найти вентиля, чтобы выпустить напряжение. Это бесконечно мучительно, и я знаю, что Роберт видит это и наслаждается каждой секундой. Все происходит, думаю, даже лучше, чем он планировал, благодаря приставучке и его любопытству.

— Почему ты интересуешься? — спрашивает он, удобно облокачиваясь о стойку и поигрывая пультом в руке.

— Интересуюсь Темой. Об этом не каждый день услышишь. Это секси. Ты действительно наказал ее или это была просто глупая шутка?

Приставучка, нужно отдать ему должное, упрям.

— Да, я это сделал. Без шуток.

— Ох, вау.

Приставучка смотрит на Роберта, как на супергероя, и тот улыбается в ответ.

— Видишь девушку в красно-черном платье там? — Роберт кивает в сторону. Приставучка смотрит и кивает. — Она одинока. И сабмиссивна. Попытай удачи.

— Что? Откуда ты это знаешь?

Роберт пожимает плечами.

— У меня безошибочное чутье. — Затем он обнимает мои плечи и говорит: — Аллегра же принадлежит мне. И я не делюсь.

Приставучка понимает намек и уходит. Прямиком к девушке в красно-черном платье.

— Правда? — спрашиваю я, прищурившись глядя на него.

— Конечно. Я действительно чувствую это. В противном случае я бы никогда не заговорил с тобой.

Я кладу ладонь ему на щеку и целую. Мне позволено, он не запрещал этого. Он отвечает на поцелуй и шепчет мне на ухо:

— Мы остановились на «Снеговике», не так ли?

— Да. — Я отстраняюсь, чтобы иметь возможность смотреть ему в лицо. — Могу ли я попросить… небольшой перерыв? Пять минут? Пожалуйста, Роберт. Пожалуйста.

Вибрация прекращается, и он улыбается.

— Эта вещица сенсационна, не так ли?

Я глубоко вздыхаю и киваю.

— Да, бесспорно.

— Ты выглядишь невероятно горячо, когда сражаешься сама с собой. И ты хорошо справляешься, Аллегра. Я доволен.

Я знаю, что ношу это яйцо не в последний раз публично. Роберту нравится это. И мне, должна признаться, тоже.

— Нашему приятелю улыбнулась удача, — говорит он после того, как мы долго смотрели друг другу в глаза, пока мое дыхание нормализовывалось, а возбуждение медленно утихало.

Я смотрю в ту сторону и киваю. Действительно.

— Почему ты рассказала ему, Аллегра?

Прочистив горло, я отвечаю:

— Потому что хотела поскорее избавиться от него. Я хотела к тебе.

Роберт улыбается и говорит:

— Допивай все, мы уходим.

Четыре многообещающих слова — четыре слова, полных обещаний. Обещаний, которые он непременно воплотит в жизнь.

Глава 9

Через несколько дней мы с Робертом договорились о встрече в его офисе. У него поздняя встреча, посреди которой он — «к сожалению, великому сожалению» — должен распрощаться, когда появится его попутчик. Обсуждаемый проект не вызывает у Роберта ни искры энтузиазма: мучительно скучный, ничем не примечательный и действительно ужасный, как сказал он мне.

Пунктуально в назначенное время я появляюсь перед пустой стойкой приема компании «Фишер и Грау, архитектура и градостроительство». Видимо, работающие там дамы уже завершили работу. Я оглядываюсь вокруг: холодная серо-белая элегантность, современность, прямолинейность, жесткость и эффективность сочатся из каждой детали интерьера. Дизайн XXI века в абсолютном совершенстве. Держу пари, что даже расположение комнатных растений рассчитано по особым формулам. Роберт в джинсах и футболке на самом деле совершенно не вписывается в обстановку — это типичный офис носителей деловых костюмов. И, конечно же, костюм должен быть от Армани. Или Dolce & Gabbana. Я понимаю, почему Роберт закатывает глаза, когда говорит о своей работе. Это не его мир. Я прислушиваюсь и слышу голоса, следую за ними и останавливаюсь перед открытой дверью. Комната для переговоров полна «белых воротничков». Роберт сидит у самой двери, расслабившись в кресле, внимательно прислушиваясь к тому, что коллега в «Армани» рассказывает, комментируя презентацию в PowerPoint. Он в джинсах и облегающей футболке, как всегда. Он надевает костюм только тогда, когда ему приходится выезжать на встречи за пределы фирмы, где это абсолютно неизбежно. Я уже и это знаю. Роберт скучает, прокручивая в пальцах шариковую ручку, а я любуюсь его профилем. Вчера он явно был в парикмахерской — позавчера волосы были намного длиннее. Его прическа выглядит, будто он основательно трепал волосы — думаю, мне нравится этот вид. Он не брился, и с трехдневной щетиной, которая так невероятно идет ему, он выглядит еще более неуместным. Хотя он носит приглушенные, ненавязчивые цвета, вся его внешность выделяется так же, как попугай среди стаи серых цапель. Он потирает пальцем свой прямой, точеный нос и усмехается. Он заметил меня. Роберт Каспари — градостроитель, B. Eng. (бакалавр в инженерии) — собирает свои бумаги, встает, бормочет вежливые извинения и уходит. Прямо ко мне. Мои колени подгибаются, потому что он так сияет, потому что он так открыто рад видеть меня.