Сломанные крылья (СИ) - Безрукова Марина

Видимо, она произнесла это таким тоном, с такими бешеными глазами, что на мгновение Сергей стушевался. Он вдруг вспомнил ту Лану, которая лишь иногда обдавала его высокомерным взглядом в общих компаниях. Поэтому ему хотелось, чтобы она принадлежала ему. Он вспомнил, как она закрывала прямо перед его носом дверь, когда он появлялся в общежитии без предупреждения. Он вспомнил, как она вся светилась, возвращаясь со свиданий со своим мужиком. Хорошо, что они потом расстались. Как радовался Сергей и ждал, когда же что-то сломается в этой девчонке, и она попадет в его сети. Поэтому просто так он не уйдет. Он нехотя отпустил ее руку. Лана сделала шаг в сторону и принялась успокаивать Кирюшку. Катя стояла рядом молча, только крепко держалась за плащ матери.

— Ладно, — тихо произнес Сергей. — Ладно. На алименты не рассчитывай, на развод даже не пытайся подавать, свидетельства нет, ребенок до года — тебя не разведут. Я все узнавал специально. Да и на заседание я приходить не собираюсь, а без меня не разведут. Доля в квартире моя есть. Ты ее никогда не выкупишь. А я и не возьму деньгами. Я приду, и буду жить с тобой в этой квартире. Вот тогда посмотрим, как ты запоешь.

Лане казалось, что сейчас вместо мужа с ней разговаривает клон Надежды Петровны. Нужно было срочно уходить. И она быстрым шагом, ничего не ответив на тирады Сергея, направилась к проспекту. А он стоял и смотрел вслед, нервно закуривая сигарету.

Глава 9

Дорога домой показалась быстрой. Катюшка в поезде буквально прилипла к окну: ей было интересно рассматривать проплывающий мимо пейзаж, маленькие деревеньки, леса и рощицы, кое-где еще даже виднелись вкрапления нерастаявшего снега. Деревья пока не покрылись зеленью, но ветки уже потеряли мрачный, голый вид и подернулись еле заметной пленкой изумрудного цвета. То тут, то там желтели яркие, веселые пятнышки мать-и-мачехи, пушистым коконом мохнатилась верба. У Ланы совершенно не было сил добираться до дома сначала на метро, а потом на электричке или маршрутке. На вокзале она договорилась с таксистом, и молчаливый, серьезный водитель довез их, не задавая лишних вопросов.

И снова плавно потекли дни, похожие один на другой. Сергей не звонил и не появлялся. Наступили майские праздники, на улице похолодало и даже выпал снег. Было ветрено, хмуро и неуютно. Отопление в квартире уже отключили, пришлось снова достать теплые вещи.

Несмотря на моросящий дождь, Лана каждый день выходила гулять с коляской. Катюшка как хвостик всегда следовала за матерью. Она ничего не спрашивала ни о такой внезапной поездке к бабушке, ни об отце, а Лана лишний раз и не заводила этих разговоров. Гуляли в парке, наблюдали за птицами, которые яростно ругались между собой, выбирая лучшие места для гнезд на ветках. На лужайках, между прудами горели огоньками солнечные головки одуванчиков. А совсем в глубине парка, прямо как в сказке, раскинулась целая поляна с подснежниками.

После праздников Лана получила копию свидетельства о браке и в тот же день отправилась в мировой суд. В приемной на месте секретаря сидела строгая, пожилая женщина, которая нехотя выдала бланк заявления. Было видно, что она не воспринимает Лану всерьез — на руках грудной младенец, на стуле, болтая ногами, сидит маленькая девочка. — «Какие уж тут разводы. Так, попугать решила, гормоны играют. Поругалась с мужем и давай писать бумажки», — всё это словно читалось на лице повидавшей всякого за свою практику секретаря.

Она оформила все необходимые документы, выдала расписку об их приеме и велела через месяц явиться на первое заседание. Повестку супругу обещали прислать по почте. Лана понимала, что процесс предстоит долгий, но упрямства ей не занимать. Она могла долго терпеть, взвешивая все за и против и стараясь не вестись на эмоции, но уж если в чашу терпения падала последняя капля, решение принималось окончательно и бесповоротно. Изменить ничего уже было невозможно. — «Надо быть спокойным и упрямым», — как пелось в известной песне ее детства.

Погода в тот день была теплой и солнечной, совсем скоро наступит лето. В конце июня обещала приехать мама в отпуск, а значит появится больше времени. Что ни говори, а она устала круглосуточно быть только с детьми. Она забыла, что такое в одиночестве выпить чашку кофе на летней веранде, погулять в вечернем парке и посмотреть, как утки скользят по воде, посидеть на скамейке в тишине и просто ни о чем не думать. Не прислушиваться, не контролировать, принадлежать самой себе. Смешно, но она даже мусор вынести не могла одна — всегда с Кирюшкой. В конце концов, она сможет, наконец-то, сходить к стоматологу, ей давно казался подозрительным один зуб. Надо проверить.

В садике вовсю готовились к выпускному. Было даже как-то жалко прощаться с такой беззаботной жизнью. Платье для Катюши было куплено, и в один из дней в конце мая состоялось первое ее маленькое торжество. Дочка была похожа на барышню из девятнадцатого века, с аккуратно заплетенными волосами и небольшим голубым цветком в прическе. Праздник получился ярким и веселым, но в то же время грустным и трогательным. У всех родителей, особенно у мам на глазах были слезы. Будущие первоклашки посматривали на малышей из младших групп снисходительно, совсем по-взрослому. После чаепития все дети высыпали на улицу, и каждый из них запустил в небо шарик, загадав самое заветное желание. Лана решила, пусть весь июнь, пока не приедет бабушка, Катюшка продолжает ходить в сад — там ей с подружками веселее.

Как и обещали в суде, повестки для Сергея пришли по почте. Лана сама достала извещения из почтового ящика. Она лишь отправила ему сообщение с указанием даты и времени, понимая, что это безнадежно и на суд он не придет.

До первого судебного заседания оставалось несколько дней, когда, вернувшись с прогулки, Лана и дети обнаружили в квартире Сергея. Вальяжно развалившись на диване, он смотрел телевизор. На столике стояла наполовину опустошенная бутылка пива. Лана не понимала, как ей себя вести. Уйти из квартиры — невозможно, выяснять отношения — себе дороже, не имеет смысла. Катюшка тревожно переводила взгляд с матери на отца.

— Что, даже не поздороваешься?

Лана молча прошла на кухню, поставила чайник, чтобы приготовить Кирюшке смесь. Ей было страшно. Что же делать?

Было слышно, как Сергей разговаривал о чем-то с Катюшкой, она отвечала односложно и неохотно. Лана села на стул и быстро покормила грудью. Сколько там этого молока? Просто это уже ритуал, к которому привык Кирюша, ему было необходимо понежиться и погреться у материнской груди. Малыш, как всегда был весел и больше баловался, чем сосал грудь. Лана не стала тянуть и сразу предложила ему бутылочку. Ее он с жадностью опустошил, глаза стали сонными и соловыми. Лана еще несколько минут покачала его на руках, и вот Кирюшка крепко уснул. Осталось только переложить его в кроватку. Она зашла в комнату, уложила малыша. Сергей внимательно наблюдал за ними.

— Зачем ты пришел?

— Поговорить.

— Нам не о чем разговаривать. Все решено. Дата суда назначена.

— Я ни приду в суд.

— Я и не сомневалась. Не придешь раз, не придешь другой, на третий разведут.

Сергей вскочил с дивана и вдруг вытолкнул Лану на кухню. Катюшка, которая в этот момент возилась с куклами, встревоженно повернула голову. Раньше за Сергеем не наблюдалось агрессии, поэтому Лана оказалась не готова к такому. Ее никогда не толкали, не хватали и не поднимали на нее руку. Теперь же, какое-то внутреннее чутье подсказывало, что от мужа можно ожидать всего.

— Я вызову полицию, — предупредила она.

Сергей развернулся и сел на стул у окна. Они оба молчали.

— Прости меня, — вдруг произнес он. — Я понимаю, что натворил, но прости. Давай попробуем снова. Я докажу, что только ты и дети мне нужны.

Лане эта мелодрама была совершенно ни к чему. Ей было неприятно смотреть на почти бывшего мужа, который в этот момент казался каким-то жалким и неприкаянным. Она не испытывала к нему ни сочувствия, ни злости. В ней не поднималась радость от того, что он решил раскаяться и вернуться. Она не хотела даже сделать ему больно. Ей было всё равно. Лишь бы этот человек, исчез из ее жизни. Как будто его и не было. Как будто это был морок, который напал, но потом растворился.