Ты еще маленькая (СИ) - Майер Кристина

— Не думал, что ты проснешься, — стоит надо мной ухмыляющийся Шахов. Оборачиваюсь на шум автоматически закрывающихся ворот. Ощущение, будто мышка попалась в мышеловку.

— Что все это значит? — как можно строже. Обычно такой тон действовал на задир в школе. Несложно догадаться, что Шахов все-таки решил меня поселить у себя. Мой тон никакого эффекта не произвел.

— Выходи, рыбка, — трясет передо мной пакетом с лекарствами и шприцами, при виде которых внутри все холодеет.

Не люблю уколы… Кололи мне их столько, что на попе были синяки и шишки, в которые продолжали колоть. Я потом сидеть несколько месяцев не могла. Может, и недель, но детские воспоминания рисуют самые ужасные картины. Помню, как кричала и захлебывалась слезами, как сопротивлялась – до лопнувших капилляров в глазах, когда меня насильно удерживали, чтобы вколоть болючие препараты. Кто-то боится высоты, кто-то – замкнутых пространств, я боюсь уколов. Кто-то посмеется, а мне вот страшно, и ничего поделать с собой не могу.

Сегодня почти не больно было, потому что умирала от стыда, что Шахов видит мою голую попу. Неважно, сколько он их видел в фас и анфас, свою я ему показывать не собиралась.

— Отвези меня в общежитие, — прижав к себе рюкзак, выставила перед собой как преграду.

— Я все равно утащу тебя к себе в берлогу. Твое сопротивление ничего не даст. Выходи, — лениво ухмыляется. Он в себе уверен, чем сильнее злит.

Взглянула еще раз на «берлогу», тяжело вздохнула. Каждому бы такую…

Поставив пакет с медикаментами на капот, Тимур наклоняется ко мне. Всю тщетность своего сопротивления осознаю сразу. Окутывает меня своей энергетикой, от его тела идет жар. Пристальный взгляд на губы, которые хочется облизать, потому что во рту резко пересохло.

— Будем целоваться или в дом пойдем? — я точно знаю, что он выполнит угрозу. Провоцирует на сопротивление.

Кончик языка проходится по губам. Взгляд Тимура вспыхивает опасным огнем. Сердце бьется раненой птицей в груди. Пространство сужается до нас двоих. Мне не хочется ощущать это волнение, но оно в каждом вздохе, в каждом взгляде.

— Я болею…

— Я не боюсь заразиться, — голос Тимура звучит на два тона ниже, в нем появляется незнакомая хрипота.

— Пользоваться моей беззащитностью как минимум подло, — отстраняться уже некуда, но я все равно пытаюсь вжаться в спинку сиденья.

— Тогда подожду, когда ты поправишься. Потом возьму долг с процентами, — лучше бы он ухмылялся, мне не нравится его серьезный тон.

— О каком долге речь? — для возмущения моему голосу не хватает силы. — Я вроде сама прошу отвезти меня в общагу, чтобы не попадаться тебе на глаза.

Ничего не ответив, подхватывает на руки. Чувствую, что он злится.

— Я сама пойду, — давит сопротивление, сильнее сжимая руки на моем теле.

— Ты здесь, пока полностью не поправишься, — вносит в комнату. — О побеге не мечтай. Тут везде сигнализация.

— Это похищение!

— Можешь написать на меня заявление в полицию, — нагло ухмыляясь, дает понять, что у него везде все схвачено...

Глава 14

Ксюша

Тимур опускает меня на постель. Быстро поправляю задравшийся подол. Взгляд Шахова успел зафиксировать обнаженные бедра. Дернулись крылья его носа, впервые наблюдаю такую реакцию. По спине ползет холодок. Не страшно, но тревожно.

Интуиция вопит, что ситуация для меня небезопасная. Я на чужой территории наедине с малознакомым парнем. Запер меня с собой! Смотреть ему в глаза опасно, будто передо мной хищник, учуявший жертву. Чтобы не провоцировать, натягиваю юбку до колен и принимаюсь осматривать спальню.

Комната не обжита. Сразу видно, здесь никто не живет. Все поверхности чистые, без каких-либо мелочей: ни зарядки, ни книги, ни брошенных вещей. Возможно, он аккуратист, но все равно какие-то личные вещи в комнате должны присутствовать.

Тимур продолжает молча наблюдать за мной, пока я осматриваюсь.

— Я хочу чай, — набралась наглости требовать. Сам виноват, нечего было меня похищать. Заделался сиделкой, получай.

Никогда раньше я ничего не требовала. По крайней мере, я такого не помню. К родителям старалась обращаться только в крайних случаях, когда без их помощи никак.

Хорошо, что мама состояла в родительском чате и обо всех нуждах школы узнавала от классной или от членов родительского комитета.

Спрятав руки в карманы, Тимур смотрел на меня. Из взгляда ушло желание, но о чем он думал сейчас, мне было неинтересно.

Никакой чай мне был не нужен. Хотелось зарыться в одеяло и уснуть, но я для себя решила сделать все, чтобы он сам выставил меня за дверь. Пусть даже под дождь.

Меня не просто тревожило наше уединение, до колик под ребрами было страшно. Какую бы девушку это не тревожило? Я могла позвонить дяде, он точно не спустит дело о похищении на тормозах, то, что я этого не делала, было странно. Не видела реальной опасности? Скорее всего, так. Зря его дергать было неловко. Буквально недавно он помог мне поступить в «Прогресс». Для себя я решила, что новых просьб в ближайшие несколько лет не будет.

— Какой чай заваривать, моя госпожа? — не срывая сарказма, проводит кончиком языка по верхним зубам. Образ плохиша ему так идет, что я на миг забываюсь, пялюсь на его губы.

— Без разницы, — веду плечами, тут же вспоминаю о своей роли и добавляю: — Только не зеленый, не каркаде, не люблю крепкий черный чай и искусственные ароматизаторы, бергамот тоже не очень люблю… — пока я перечисляю, брови Тимура ползут насмешливо вверх. На самом деле я могла бы выпить почти любой из перечисленных мной видов чая, но моя задача – усложнить Шахову жизнь.

— Все?

— Да, — не глядя на него.

Развернувшись, уходит, но у меня нехорошее предчувствие, будто стоит ждать ответки. Скидываю ботинки, ставлю возле порога. Куртку вешаю в пустой шкаф, вешалок тут много.

Достаю телефон, чтобы отписаться Ирке, подруга наверняка волнуется. Для звонков еще рано, она на занятиях. Ирка уже звонила несколько раз, куча сообщений тоже от нее.

«Ты где?»

«Что сказал врач?»

«Ксюша, ты чего молчишь?»

«Ты дома?»

«Я беспокоюсь, может, ты ответишь?»

Еще с десяток подобных сообщений читать не стала.

«Если не считать моего похищения, то все нормально. Я у Шахова дома. Пневмонии нет, но есть бронхит».

Только сообщение уходит, Ирка начинает печатать ответ. Действительно волновалась и все время держала телефон при себе.