Следы на битом стекле (СИ) - Нарская Рина

— Чем он жертвует, мам? Какими накоплениями? Ты их видела? Сама, своими глазами?! Да он оформит новую квартиру на себя и выгонит нас оттуда под зад коленкой! Это ты ничего не понимаешь, мам!

— Ну это уже слишком! — вмешивается тот, о ком речь. И, поднявшись, грубо хватает меня за руку. — Давай, пшла отсюда! Будет она ещё на мать орать…

И меня выставляют за дверь. Вернее, в единственную в этой квартире комнату, которую действительно непонятно почему предоставили мне в качестве безлимитной ночлежки. Мама с Витей спят на кухне. Точнее не так — они ночью спят на кухне, а когда меня нет, то «типа мой» диван в их полном распоряжении...

Всё это противно.

У меня нет ничего своего.

Ни своего угла, ни своего дивана, ни даже мамы… И вообще, я, похоже, совершенно никому не нужна. Я бы с удовольствием умерла или уехала обратно в Архангельский, но…

Погодите-ка… А почему это «но»?

Мама говорила, что надо будет сдать ту квартиру, но претенденты на жизнь в совхозном посёлке, отставшем лет на двадцать-тридцать от «цивилизованного» мира, до сих пор не нашлись и вряд ли в ближайшее тысячелетие сыщутся.

А это значит, что я могу жить там. Одна. И у меня опять будет Милка…

Милка… Во чёрт…

Глава 14

*Она*

Я решила затаиться до выходных и как следует всё обдумать. Да, теоретически я могла бы поехать жить на нашу старую квартиру, но есть несколько проблем: во-первых, на что я буду там жить — пока непонятно; во-вторых, как и на чём я буду ездить в школу — это тоже надо будет обмозговать; ну, и ещё мне предстоит выработать стратегию своего поведения с Милкой.

Говорить ей о Валентине? Нет, конечно нет! Я не могу признаться в том, что между нами произошло, потому что так я точно потеряю нашу дружбу. Но в то же время — как ей дать понять, что это совсем не тот парень, по которому стоит так убиваться?.. Судя по тому, как он повёл себя со мной, чувства Милки, мягко говоря, не взаимны. Я не удивлюсь, если у Валентина таких дурочек, как Милка, а тем более, как я… которые по первому зову оказываются у него квартире… ну, может и не вереницы, но, уж точно, я не первая.

В общем, мне и подруге как-то хочется помочь, и совесть мучает, и терять нашу дружбу я совершенно не намерена… И поэтому пока решила взять паузу, чтобы разобраться в своих тараканах.

Ночью я почти не сплю, вертясь в постели и вспоминая то лицо Валентина, то Милкины ахи-вздохи, то ухмылки дяди Вити и вести про папин дом…

А утром безжалостный звонок неугомонного будильника в конце концов вырывает меня из лап беспамятства.

Собрав себя в кучу и притащив своё полумёртвое туловище к первому уроку, я с удивлением обнаруживаю, что паршиво сегодня не только мне.

В раздевалке, широко расставив ноги и склонившись между ними, вернее, повиснув на них, сидит ещё одно тело.

И это тело, на сей раз в школьной рубашке и брюках, я узнаю сразу же и с большим удовольствием.

Дождавшись, пока все сердобольные и неравнодушные разбегутся по этажам, махнув на безнадёжный случай рукой, я осторожно подхожу к однокласснику ближе.

— Привет, Артём…

И, замерев, жду, когда он поднимет голову. Немного страшно, что я могу там увидеть.

Но, к моему облегчению, я вижу вполне человеческое и очень даже симпатичное, хоть и немного раскрасневшееся, лицо.

— Ххх, привет… — выдыхает он, усмехнувшись, и фокусирует на мне взгляд слегка мутных, но по-прежнему весёлых и добрых глаз. — Привет, Женька.

— Ты чего здесь сидишь? С тобой всё нормально?

— Да, конечно… — он пытается встать, и его ведёт в сторону…

Во чёрт! Да он пьяный!

— Ты как вообще в школу пришёл?! — ошарашенно смеюсь я, машинально подставляя ему плечо для опоры. — Ты собираешься на уроки идти в таком виде?

— Да не, со мной всё… ой, со мной всё… норм, — пытаясь не наваливаться на меня, он громко икает. — Да, конечно, надо идти, а как же… Алекс меня прикончит… Точно прикончит… Но лучше уж в школу… Извини, Женька, прости меня пжалста…

Это кажется мне почти самоубийством, но я всё же помогаю однокласснику покорить «Эверест», то есть подняться на третий и, придерживая за пояс, довожу до самого кабинета истории, на которую мы уже порядочно опоздали.

К счастью, прямо перед входом он наконец-то берёт себя в руки и выпрямляется, изо всех сил стараясь не шататься и перестать уже икать, и мы без особого палева и отделавшись лишь лёгким упрёком со стороны учителя, попадаем с ним на занятие.

Ясное дело, оставшиеся полчаса урока я думаю уже совсем не о «позднем сталинизме», и даже не о Милке, Валентине и маме, а только о том, как там мой бедолага-Артём.

Несколько раз я оборачиваюсь назад, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. Меня даже напрягает, что он почему-то сидит сегодня один, и я страшно переживаю, как бы он не вздумал выключиться.

Впервые за всю неделю я сама жду Клоуна, чтобы быть спокойной за Артёма.

И ко второму уроку, дублю истории, наконец-то прилетает Клоун.

Так как нам не приходится никуда бежать, суетиться, собирать вещи, у меня в кой-то веки появляется возможность обратить на него внимание.

Впервые я так пристально смотрю на него. Впервые заинтересованно.

Да, клоунов я не люблю, но этому ведь придётся «доверить» Артёма...

Приходится признать, что внешне он «ничего». Симпатичный. Тёмные короткие волосы, модная стрижка, бритые виски. Глаз не вижу, зато вижу хорошую фигуру в неформенной, мокрой одежде: красном джемпере с необработанным разрезом горловины, обнажающем красивую, на мой избирательный вкус, шею… Да, он очень ничего, но это только внешне, потому что всё остальное: высокомерно задранный подбородок, самоуверенные, резкие движения, наглый… жутко наглый голос и, самое главное, взгляд… такой же надменный и дерзкий, как и сама подача в целом — не вызывают у меня ничего, кроме бешенства.

Мне становится искренне жаль несчастного Артёма, когда я вижу и слышу, как ворвавшийся, как вихрь, Клоун сходу на него наезжает. И мне хочется вступиться за парнишку с самой скромной улыбкой на свете, но, прекрасно осознавая, что не имею на это никакого права, я лишь нервно кусаю губу и кручу в узлы волосы.

Глава 15

*Она*

Я так и не решила ничего заранее: просто взяла и в пятницу вечером поехала в Архангельский. Подумала, увижу Милку, пообщаемся, а там как пойдёт.

А пошло почему-то всё так, что мне стало абсолютно не до решений. Сначала мы встретились у меня: Милка пришла ко мне в гости на старую квартиру. Так как все крупные бытовые приборы там остались, мы с ней приготовили глинтвейн и долго болтали о всяком, сидя за столом.

Я рассказала ей об Артёме и даже о Клоуне. Единственной нетронутой темой так и остался Валентин. Вернее, Милка, конечно, говорила о нём, причём говорила много, но как бы у меня ни чесался язык, как бы ни хотелось мне сбросить груз с души и во всём наконец признаться, я так и не нашла в себе силы сделать это....

Не так… Не сейчас… Я была не готова в одночасье стать для лучшей подруги предательницей. Хотя, по-хорошему, я уже ей стала.

А потом мы вместе отправились по гостям: зашли к нашей третьей подруге Аньке, потом зачем-то к Кукушкиной, а потом всем скопом атаковали местную дискотеку. Это было ужасно, потому что в итоге до нас докопались какие-то чуваки, и мы еле-еле унесли от них ноги.

В целом, было весело, если б не звонки мамы, которая вдруг решила вспомнить о моём существовании…

— Женька… — Милка трогает меня за плечо.

Мы лежим с ней на большом пружинном матрасе. Он уже настолько продавлен, что, кажется, чувствуешь позвонками холодный пол.

— Ты опять грустишь?

— Просто понимаешь... — Я сама не замечаю, как отпускаю пьяные слёзы, и, освободившись, они легко и быстро скатываются по щекам. — Мне так обидно, что я у неё всегда на последнем месте… Какой-то мужик сказал, давай сюда, мы туда, потом он скажет, продайте дом, уже сказал… мама — дом нам не нужен… А то, что папа… что этот дом его…