Сквозь тени прошлого (СИ) - Лейк Оливия
Лошадь неспешно побрела, всё дальше углублялась в сторону холмов, а Габриэлла упорно приноравливалась к её шагу, стараясь, чтобы не так трясло на неровных участках тропы. Когда они вышли на открытую местность, она не смогла сдержать восхищенного вздоха. Такой необъятный простор! Вдали, как спящие великаны, притаились бурые с зелеными вкраплениями насыпи холмов. На пожухшей траве седыми полосами осел иней. Значит, ночью были первые заморозки, а осеннее солнышко не торопилось выглянуть и растопить сковавшую землю изморозь. Но самым приятным открытием стал чистейший воздух. Он свежим дыханием касался щек, щекотал ноздри и обжигал прохладой лёгкие.
Дорога начала уходить вправо, и Габриэлла заметила тонкую полоску воды. Рекой ее можно было назвать с большой натяжкой, скорее, это был широкий канал. Возле воды мерно перебирал копытами Дым, а его хозяин, прислонившись к кривому стволу вяза с поникшей кроной, смотрел в сторону холмов.
Когда Захария сообщил про прогулку, она решила, что увидит его в парадном рединготе, белоснежных бриджах и начищенных высоких сапогах. Сапоги, кстати, имели место быть, вот только бриджи были серыми, вместо редингота жилет, а под ним черный свитер с узкой горловиной.
— Вы быстро, мисс Хилл. Как вам поездка? — Он подошел к остановившейся кобыле и протянул руки, помогая Габриэлле спешиться.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Лучше, чем я ожидала. Здесь великолепные пейзажи. Я еще так мало видела, но Корнуолл уже покорил моё сердце.
— Замечательно. Итак, мисс Хилл, вы здесь!
Габриэлла внутренне напряглась, отмечая, что он не собирался долго запрягать, а сразу перешел к цели её приезда в Эйджвотер.
— Насколько мне известно, вы не сомневались в моем приезде.
— Разве может один из самых пронырливых журналистов Чикаго отказаться от такой возможности! — Захария не спрашивал, он утверждал.
— Наводили справки обо мне?
— Как и вы обо мне. — Он отошел к реке и присев, потрогал тёмно-серую воду. — Ледяная, — тихо произнес он и повернулся к Габриэлле:
— У вас своеобразный подход к людям: наглый, но интригующий.
— Если бы я вам просто позвонила и попросила уделить мне время, разве вы согласились бы встретиться со мной? — Захария не ответил, только уголки его губ на секунду дрогнули в улыбке, но взгляд оставался непроницаемым, изучающим.
— Я действительно закрыт для прессы, но давать интервью таблоидам и писательнице — это разные вещи. Я прав? — Она кивнула, не совсем понимая, куда он ведёт. — Тема вашей книги нетривиальна и достаточно интересна. — Он сорвал сухую травяную веточку и поднялся. — Я не любил Самюэля, но уважал, и если он поделился с вами своими воспоминаниями, доверил багаж прошлого, показал самое ценное, что у него было, значит, вы того стоите.
Габриэлла не стала как-то подтверждать его слова или рассыпаться в благодарностях от высокой оценки, которую Захария Денвер ей выставил. Она молча ожидала продолжения, ясно сознавая, что всё, сказанное до этого, всего лишь прелюдия, самое интересное ещё впереди. И попутно думала о том, что не так уж много соврала в их первую встречу. Самюэль действительно много рассказал и показал ей.
— Вы были у него в лавке накануне смерти, он надевал колечко? — Тон беспечный, но глаза смотрели зорко, испытывающее.
«Что же вы хотите узнать, мистер Денвер?» — мысленно спросила Габриэлла, а вслух произнесла:
— Надевал, а для вас? — Она всё поставила на этот вопрос и, как ей показалось, не прогадала. Захария был у него в этот день, и Самюэль опять отказал ему продавать свою часть Ибелина. Но, естественно, никаких подтверждений своим догадкам Габриэлла не получила. Только ясный непроницаемый взгляд и чуть склонённая набок голова указывали, что он вообще слышал её.
— Сегодня после ужина я буду ждать вас в кабинете. Я хоть и приехал в поместье отдохнуть, но днем по большей части буду занят. Поэтому наши беседы будут проходить в свободные вечера. И возможно, мисс Хилл, вам придётся задержаться в Корнуолле дольше, чем вы рассчитывали. Вас это устраивает?
— Вполне. Вопросы будут корректироваться вами? — Он кивнул. — То есть я буду писать только то, что вы сочтете нужным?
— Вы думали, будет как-то по-другому? — Габриэлла неопределенно пожала плечами. — Я слышал, вы практически уволились из газеты. Почему?
— Разочаровалась в профессии, — без каких-либо подробностей ответила она.
— Почему? — ещё раз спросил Захария.
— Я прилетела в Англию не для того чтобы говорить о себе, мистер Денвер. Я приехала говорить о вас.
— Ответьте.
Габриэлла не собиралась делиться с ним своими внутренними переживаниями, сомнениями и одолевшим в последнее время сожалением, связанным с работой в газете, но по сути — это всего лишь слова, и отказывать в ответе на достаточно невинный и обыденный вопрос казалось не разумным.
— Мы не несем правду, мы передаем то, что удобно. Все темы жёстко регламентируются, фильтруются и одобряются сверху. В принципе, как и у нас с вами.
— Хорошо, мисс Хилл, давайте заключим сделку. Вы можете задавать мне любые вопросы, скорее всего я отвечу не на все, но и это уже немало. Но если я решу спросить вас о чём-то, вы должны будете ответить и ответить предельно откровенно. Согласны? — Он спокойно, не сомневаясь в её решении, начал перебирать серебряную гриву Молли.
— Согласна. Мистер Денвер, почему вы избегаете общения с прессой, вам есть что скрывать? — Габриэлла не удержалась и задала свой первый вопрос.
— А вам разве нет? Все вопросы вечером, мисс Хилл, нам пора возвращаться, а то вы замёрзнете в вашей курточке.
Захария помог ей снова забраться в седло и, ловко запрыгнув на спину своего жеребца, взял в руки поводья и его, и Молли.
— Мисс Хилл, сейчас не бойтесь и держитесь. Молли, рысью!
Глава 6
Библиотека в Эйджвотер-Холле вмещала в себя гигантское количество книг. Широкие стеллажи тянулись от пола до потолка и занимали практически всё пространство. А книги, расположившиеся на самых верхних полках, можно было достать только при помощи длинной лестницы на колесиках, спрятанной в узком стенном проёме. Высокие трёхстворчатые окна, располагавшиеся в ряд по всей длине наружной стены, пропускали в библиотеку ясный дневной свет, но даже им было не под силу разогнать тени, отбрасываемые множеством стеллажей, поэтому в проходах всегда царил полумрак.
Узкие полки были вплотную заставлены различными книгами и редкими манускриптами. Свитки, ветхие фолианты и ценные рукописи были заботливо собраны в твёрдый переплет и хранились в самом сердце библиотеки, подальше от ярких солнечных лучей, часто заглядывающих сюда в тёплое время года.
В комнате стоял сухой, немного затхлый воздух. Так пахли книги. Сэнди открыл одно из окон, впуская прохладу осеннего дня, в надежде развеять осевшую в углах раритетную пыль и наполнить помещение запахом морского бриза и горящих листьев. Расположившись в широком кожаном кресле и закинув ноги на подлокотник, он начал пролистывать толстый учебник по экономике. Сейчас он бы с радостью отправился в Лу* к приятелю и провел бы там пару дней: ночные гулянки, пабы и симпатичные туристки, но практика заканчивается и экзамены не за горами, да и мать как с цепи сорвалась. Постоянные нравоучения, бесконечные нотации и нудные обсуждения поистине наполеоновских планов на его будущее — вот основные темы их бесед. Хорошо ещё, что Закари так вовремя вернулся в Эйджвотер, и теперь все внимание женской половины будет по праву хозяина принадлежать ему.
Сэнди бросил взгляд на притихшую на краю оттоманки Эмму, сильно удивившую желанием скрасить его невесёлое времяпрепровождение с книгами. Он любил сестру, но не понимал. Она всегда была замкнутой и скрытной, а после смерти отца ко всему этому прибавилось ещё и безразличие. Она абсолютно равнодушно приняла ухаживание Дика Аддингтона и также равнодушно произнесла брачные клятвы. Иногда Сэнди спрашивал себя: неужели Дик ничего не замечает? В его юношеской, пропитанной максимализмом голове не укладывался такой формат отношений. В свои неполные двадцать он, как и все молодые люди этого возраста, считал себя знатоком жизни. И если уж он решит жениться, то только по большой любви! А деньги, положение в обществе и тому подобные атрибуты брака, принятого заключать в его кругах, казались глупым пережитком прошлого.
