Анна Дарк - Свободные
Глава 5. Адриан
— Где ты был? — первое, что я услышал, зайдя в квартиру.
Оливия сидела, закинув ногу на ногу. На ней было маленькое, синее платье, которое было столь коротким, что я мог созерцать резинку чулок. Девушка была хороша. Воплощение соблазна и сексуальности, только меня данная картина не трогала. У меня давно пропали все порочные желания в отношении неё, поэтому я, окинув жену равнодушным взглядом, направился в комнату.
— Эй, — возмутилась Оливия. — Я с тобой разговариваю!
— На работе, — стараясь держать себя в руках ответил я. — Я был на работе.
Мне совсем не хотелось разговаривать с этой женщиной, да и видеть её тоже. Только вот походу «дорогая» супруга не была со мной солидарна. Проследовав за мной в спальню, Оливия обвила мою шею руками, стремясь прижаться ко мне как можно сильнее.
— Что ты делаешь? — глупый вопрос. И так понятно, что ей нужно.
— Ты так напряжён, милый, — томно проворковала брюнетка мне на ухо. — Я знаю отличный способ расслабиться. Трахни меня. Жёстко. Как это умеешь только ты.
При мысли о сексе с женой к горлу подкатила тошнота. Она вообще сейчас была последним человеком, которого мне хотелось видеть. Её облик, запах и голос раздражали. Высвободившись из её объятий, я мрачно ответил:
— Найди себе кого-нибудь другого. Я устал.
— Это долго, а секса я хочу сейчас, — не желая отступать, требовательно ответила девушка.
Мысленно, в этот момент я скинул эту стерву с одиннадцатого этажа. Как меня угораздило когда-то связаться с этой сукой?! Похотливая стерва! Эмоции, которые мне с огромным трудом удавалось сдерживать, стали прорываться наружу.
— Так купи себе вибратор и затрахай им себя до смерти! — злобно прорычал я.
На данный момент, мне было совершенно плевать на неё и все её угрозы. Я просто не мог находиться с ней рядом. Я не мог находиться рядом хоть с кем-то. Уединение и покой были необходимы как глоток свежего воздуха. Иначе я просто рехнусь.
Лицо Оливии вытянулось. На нём застыло удивление, граничащие с шоком. Ещё бы, эта дрянь привыкла, что я почти всегда молча всё проглатываю. Не имея ни сил, ни желания оставаться с ней в одной комнате, я скрылся в душе.
Включив музыку, я открыл вентиль. Настроив воду, встал под горячие упругие струи. Эмоции внутри кипели, подобно раскалённой лаве. Перед мысленным взором снова появилась Криста, вся такая помятая, весь её внешний вид кричал о горячих сексуальных утехах. От неё на несколько метров несло сексом и этим ублюдком.
Ревность, отвратительная, бешеная и уродливая, словно яд, разъедающая душу, багровой волной затопила меня. Этот ублюдок посмел целовать её, прикасаться к её телу, заниматься с ней сексом! Меня душило желание найти мразь и убить его медленно и жестоко, отрезать его отросток и запихать ему в глотку, за то, что посмел тронуть Кристу. Моя! К неимоверной ярости приплелась оглушительная боль. Как она могла? Как посмела лечь с ним в постель? И хотя разум твердил, что девушка имела на это все права, принять подобное я был не в силах.
Там, у её подъезда, я не сдержался и поцеловал её, но в мыслях мне хотелось сделать куда больше. Схватить девушку в охапку, утащить в какое-нибудь место, где нас никто бы не смог найти и помешать, и любить её, пока в её сознании не останется никого кроме меня. Вытрахать из неё любое упоминание о другом мужчине, чтобы помнила только меня и пахла исключительно мной. Чтобы и помыслить не могла об этом ублюдке.
Образы в головке были так реальны, и я не сразу осознал, что ласкаю сам себя. Сколько лет мне было, когда я занимался подобным последний раз? Семнадцать? Не помню. Помню лишь, что было это очень и очень давно.
Прикрыв глаза, я снова представил себе Кристу. Её огненные волосы, пухлые губы, гибкое и податливое тело, и такое горячее, узкое лоно. Я представлял, что сейчас она со мной, а пальцы всё сильнее сжимали напряжённый член, скользя по нему вверх-вниз, вверх-вниз… В момент разрядки я вскрикнул, ощутив нечто сродни оргазму. Открыв глаза и глядя, как густая сперма стекает по стенке душевой кабины, я почувствовал отвращение к себе. «Докатился, Джонсон, ты просто жалок!», — пронеслось в голове.
Следом пришли опустошение и горечь. Снова и снова, я слышал в голове слова Кристы, слова, пропитанные болью и ненавистью. В её больших, серых глазах, как на ладони были видны, все её чувства и эмоции: боль, горечь, отчаяние и одиночество. Каждый упрёк, брошенный срывающимся от гнева и обиды голосом, ранил сильнее вражеской пули.
Собираясь в Нью-Йорк, я, конечно, не думал, что всё будет легко и просто, но даже не предполагал подобного. Её ненависть, яростная и обжигающая, разрывала мне душу на части. Я и не подозревал, что мой нежный ангел способна испытывать столь сильные и разрушительные эмоции. Говорят, ненависть — оборотная сторона любви, то как же она должна была меня любить, чтобы так возненавидеть? Как сильна должна быть боль, чтобы человек так изменился?
Она ведь стала другой, и порой мне казалось, я её вовсе не знаю. Но во мне жила надежда, что где-то там, под слоями холода и стервозности, ещё осталась та девушка, какую я помнил все эти годы. Немного наивная, удивительно правильная и добрая. Моя Криста. Я отказывался верить, что убил в ней всё лучшее и светлое. Нет. Так быть не может. Это ведь Криста. И я должен достучаться до неё! Но как? Ведь она меня не то, что слушать, — видеть не хочет!
Настроение упало ещё ниже, когда я вспомнил про свою «любимую семейку». Много раз мне приходилось убивать людей, но никому я так не желал смерти, как Питеру Уайту. Он стоял между мной и свободой. И пусть отравляла мне жизнь в основном Оливия, опасаться стоило именно его. Да, моя жена — первосортная сука, но без своего папочки, она всего лишь похотливая стерва. Пусть хитрая, и весьма неглупая, но не представляющая серьёзной опасности.
Я не сомневался, что после смерти этого ублюдка, девушке достанутся огромные богатства, но ей не стать во главе дел отца, никто не захочет иметь дел с женщиной, тем более молоденькой шлюшкой. И как бы она не сопротивлялась, я стану свободен от проклятого уговора, обрету полную власть над своей жизнью, которой мне сейчас так не хватает.
Покончив с водными процедурами и обретя некое душевное и эмоциональное равновесие, я покинул ванную комнату. Оливия ждала меня сидя на постели, и её взгляд не предвещал ничего хорошего.
