Майкл Мар - Хочу быть с тобой
– Хорошо. Но почему ты отказываешься жить для себя? Точнее так: почему бы не совместить жизнь для себя и жизнь для детей? Ведь ты на многое способна.
– Да, возможно, но только когда они все окончат колледж. Примерно так.
– То есть примерно через двадцать один год. И тебе будет тогда сколько? Пятьдесят шесть? Плюс-минус. А ты соображаешь, что здоровье тебе не позволит делать многие вещи, особенно если учесть, как ты выматываешься?
– Почему? Я думаю, что буду в порядке.
– Филисити, я не могу тебе помочь, если ты сама себе не хочешь помочь. Ну же, помоги мне помочь тебе. Я верю, что в глубине души ты меня понимаешь, просто тебе немного страшно признать это. – Я наклоняюсь к ней и смотрю прямо в глаза. – Пожалуйста, услышь меня. Ну вспомни, на прошлой беседе ты согласилась, что нужно начать следить за собой. Вернуть форму и прочее. А как только вернёшь, назначить мужу свидание. Такое же, на какие вы ходили раньше.
– Я помню. Да. Но, Лили, ты не можешь понять, как я устаю. Просто дети…
– Не прикрывайся детьми. Дети – это не щит. Закрываешь ими реальную проблему. Давай освободим тебя от тяжкого бремени. Расскажи, что тебя мучает.
– Я не… не могу… – Она начинает плакать.
О! Уже что-то. Чувства пробуждаются. Ну, наконец-то…
– Можешь. Я с тобой. И не забывай, что сказано в моём офисе, здесь и останется.
– Нет, я слишком много сил потратила на то, чтобы забыть об этом! Не могу.
– Но уже поздно. Воспоминания вернулись. Тебе нужно их выплеснуть из себя. Ты в них тонешь. – Я усиливаю напор. Главное – не переборщить, иначе она опять закроется.
– Нет. Это было слишком давно.
– Но оно было. И это не даёт тебе нормально жить. Поделись со мной. – Я пододвигаюсь к ней и аккуратно беру за руку.
Она руку отдёргивает и начинает рыдать. Затем убегает в туалет и захлопывает дверь. Чёрт… Перегнула… Я была так близка… Слишком рано пошла на телесный контакт.
В течение минут пятнадцати я слышу её рыдания за дверью. Потом она умолкает. Я встаю и подхожу к двери:
– Филисити… Милая, открой дверь, пожалуйста.
Молчание.
– Дорогая, я зайду?
И вновь молчание.
– О’кей, я захожу.
Я нахожу её на полу. Она прижала коленки к подбородку и смотрит в пустоту. Сажусь с ней рядом на мягкий коврик и предлагаю воды. Она берёт стакан из моих рук и немного отпивает из него. Так мы и сидим молча пару минут, затем, когда я хотела ей предложить встать и вернуться в комнату, она начинает говорить:
– Это случилось, когда мы с Терри только встречались и у нас не было детей. Я его до жути любила. И он меня. Он сделал мне предложение, и я была на седьмом небе от счастья. Всё было хорошо, просто здо́рово. И однажды, когда он отправился к родителям в Нью-Йорк, а мне пришлось из-за работы остаться дома, я решила пойти с подругами в бар. – Она всхлипывает. – Всё шло отлично, и я уже хотела уходить домой, как столкнулась со своим бывшим приятелем, с тем, что встречалась до Терри. И как-то так получилось, что мы перебрали в ту ночь с девочками, а этот ублюдок, мастер уговоров, сделал так, что я случайно оказалась у него дома. А дальше… а дальше я не знаю, как так вышло, но мы переспали с ним. – Филисити вытерла глаза тыльной стороной ладони.
Я встаю, выдёргиваю из коробки пару салфеток и протягиваю ей. Они машинально их берёт и прикладывает к глазам.
– На утро я хотела умереть, – продолжает она. – Мне было так паршиво. Я себя ненавидела и хотела позвонить Терри и рассказать ему всё, а потом, наверное, бросится с моста. Но я не решилась, не нашла сил в себе. И промолчала. Он чувствовал, что что-то не так, но я сослалась на то, что жутко нервничаю перед свадьбой и что скучала и прочее. Терри вроде поверил. Он такой добрый. А спустя восемь месяцев, когда мы уже были женаты, у нас появился ребёнок. И всё бы было хорошо, и я как могла искоренила все воспоминания о той проклятой ночи, да вот что-то терзало меня изнутри. Потом я поняла что и сделала ДНК, тест на отцовство ребёнка и моего мужа. Тест показал, что это не его ребёнок. И с того дня начался ад в моей до этого размеренной жизни. Я видела, что Терри души не чает в младенце, а у самой сердце кровью обливалось, что я знаю правду. Я решила быть такой примерной матерью и женой, насколько это было возможно. И по сей день я компенсирую и отдаю долг. И готова делать это до конца жизни, но я так измотана, словно на мне все эти годы лежит камень, который вот-вот раздавит меня. Именно поэтому у нас так много детей. Я хотела, чтобы остальные были платой за моё предательство. Но я не ожидала, что это меня загонит в ещё большую ловушку. И я не знаю, что мне теперь делать.
Пока она говорила, мне кажется, я даже не дышала. Похоже, на этом свете не осталось святых. Порочны все. И каждый платит свой долг. Бедная женщина. Кто бы мог подумать, что всей этой суетой с детьми она наказывает себя. Необычная форма самобичевания. Хотя благодаря этой каре она подарила миру четыре новые жизни. Создатель, там наверху, явно имеет своеобразное чувство юмора. Так, и что же с ней делать? Непростой случай. Поговорить с мужем и выложить ему всю правду – явно не вариант. Нужно подумать. Мне нужно закурить. Но куда тут…
– Лили, у тебя не будет сигареты? – неожиданно спрашивает Филисити, словно прочитав мои мысли.
– Ты куришь? Не знала. Да, конечно, пойдём на улицу.
– Раньше курила. И сейчас мне это просто необходимо.
Потом мы раскуриваем с ней по сигаретке и молчим. Потом мы возвращаемся обратно, и я её убеждаю, что если это случилось, то так тому и быть. Она должна начать жизнь словно с нуля, но с крепким фундаментом в виде семьи. И наконец вернуть себя к нормальной жизни. Я вижу, что она наконец услышала меня. Беседуем мы минут двадцать, после чего я провожаю её до машины, и мы прощаемся.
Глядя ей в след, я думаю, что не сразу, но придёт день, когда она начнёт по-настоящему радоваться жизни, а не заниматься самобичеванием. Но, думаю, мы ещё не раз с ней встретимся. Перед ней долгий путь.
Захожу в дом ровно в тот момент, когда начинается довольно приличный ливень. Дальше откладывать нельзя, пора собираться. Поднимаюсь к себе, вытаскиваю чемоданы, открываю гардероб и впадаю в полный ступор. Потому что абсолютно не представляю, что взять с собой. Точно лишь уверена, что тёплые вещи не пригодятся, судя по прогнозу, будет ещё та жара. Ладно, начнём с белья. Так… четырнадцать дней… Значит, основную часть времени я проведу в купальнике, под некоторые платья бельё противопоказано, иногда просто его не буду надевать, итого получается пять трусиков и три бра. Я же отдыхать еду, в конце концов.
Подумав немного, кладу ещё пару трусиков на всякий случай. Так… теперь купальники. Точно чёрный от «Агент Провокатор» и красный от «Стелла Мак-Картни». Ещё цветастый, даже не помню, когда купила его. Остальные куплю на месте. Хочется что-то с раскраской ацтеков, да поярче. Хорошо, с бельём всех видов примерно ясно. Платья, что же мне с вами делать?
