Мария Барская - Ненавижу-люблю
Тьфу, о чем я думаю! Все равно с Максимом его не сравнишь. Вот кто и впрямь хорош собой. Просто с ума схожу по его волосам. Они у него редкого цвета, который моя парикмахерша называет «грязный блондин». Эта калька с английского звучит по-русски ужасно. Но на самом деле, как красиво!
Волосы у Максима прямые, длинные, и зачесывает он их назад. Очень сексуально! У меня руки вечно тянутся к его голове. А он ненавидит, когда я его растрепываю. Позволяет только, когда мы в постели. Тогда это его, наоборот, возбуждает.
Хватит! Не буду больше про Максима. А то Бахвалов уже на меня как-то странно косится. Никак, мысли мои прочел? Вот этого мне не хотелось бы!
Кстати, у самого Бахвалова на голове неопределенного цвета пегая копна. Хотя к его типу лица даже идет. Намой вкус, он, правда, немножко массивный. Максим повыше и постройнее. Но Бахвалов, в общем, тоже не толстый. А если еще немного похудеет, то вполне…
О чем я опять! Какое мне дело до фигуры Бахвалова! Его, однако, именно моя фигура и заинтересовала.
— Ну и аппетит у вас! — вдруг возмущенно воскликнул он. — Целых четыре блинчика съели! И куда в вас столько влезает? Вроде маленькая такая. Сколько вы весите?
— Женщинам вопросы о весе и возрасте не задают, — хмуро бросила я.
— Возраст ваш меня вообще не волнует.
Ну конечно. Наелся и снова начал хамить.
— А сколько вообще блинчиков было? — поинтересовалась я.
— Восемь.
— Тогда не понимаю, чем вы недовольны? Поровну съели.
— Поровну не выходит. Я в два раза больше вас. Значит, и блинчиков мне полагалось не четыре, а шесть.
— Дудки! Даже по вашим дискриминационным подсчетам мне полагалось бы три. Суммируем: всего девять, а вы купили только восемь. Наверное, у вас в школе по математике одни двойки были.
— Какая же вы догадливая! — Он скорчил шутовскую рожу.
Люська, подняв голову над столом, вдруг на него зарычала.
— Видите, она на моей стороне, — сказал он.
— Ничего подобного, — заспорила я. — Она проявляет женскую солидарность и рычит на вас.
— Думайте что угодно. Я только хочу сказать: у меня были такие плохие оценки по математике, что я потом мехмат закончил.
— Мало ли кто что закончил, — не собиралась сдаваться я. — Считать вы все равно не умеете. А блинчики мы уже съели, и спорить о них дальше бестолку. Если вы еще голодны, тут круассаны еще остались.
— Да нет. Скорее сыт. Если честно, я так плотно завтракать не привык. Просто сегодня завтрак, благодаря вам, поздний получился.
— Я тоже обычно только кофе по утрам пью. Ну иногда еще сок.
— С ума сойти! — Он резко откинулся на спинку стула. — Неужели у нас есть что-то общее?
— Сильно в этом сомневаюсь, — поспешила дистанцироваться от него я.
— А с кофе по утрам что делать?
— Знаете, половина Москвы пьет кофе по утрам. Следуя вашей логике, у вас…
— Не надо воспринимать мои слова так буквально.
— А если не буквально, — подхватила я, — мы с вами совершенно разные люди.
— Знаете, по-моему, вы сейчас от меня немножко устали. Пожалуй, пойду. Люська, домой.
Собачка лениво потянулась, но с дивана не спрыгнула.
— Х-м, — как-то заколебался Бахвалов. — Может, оставить ее пока у вас, чтобы повеселее было?
Люська прижалась ко мне.
— А действительно, устройте девичник. Я только водички ей налью. Что можно взять?
Я указала на нижнюю дверцу шкафа, где у меня хранилось несколько пластиковых контейнеров.
— Выберите сами нужного размера.
Он поставил в угол кухни контейнер с водой.
— Больше Люське до моего прихода ничего не давайте. Кстати, от пережора ее иногда тошнит, а в вашем состоянии лишний разубирать квартиру, наверное, не очень…
Негодяй, ведь наверняка на ходу придумал, чем меня напугать! Тут мне на глаза попались костыли, которые так и стояли с утра в прихожей. И я таким вредненьким тоном спрашиваю:
— Значит, брюхо набили и теперь домой баиньки? А на то, что мне ходить не с чем, вам наплевать. Грош цена вашим обещаниям.
Он хлопнул себя полбу:
— Забыл! Сейчас сделаю. Хотя… Вам охота сразу после еды прыгать? Может, я забегу немного попозже?
— Не выйдет. Я уже замучилась прыгать по квартире со стулом.
— Что с вами поделаешь. Вставайте.
Я встала. Он приставил ко мне костыли, подкрутил винтики. Я попробовала. Не скажу, что очень удобно, но гораздо лучше и маневреннее, чем со стулом.
— Ладно. Тренируйтесь. А я пошел. Главное, на Люську не наступите.
— Уж как-нибудь постараюсь.
Оставшись одна, я тренировками увлекаться не стала. Если, конечно, не считать таковыми мой поход к дивану в комнате, на который я и легла. Люська немедленно с блаженным видом растянулась рядом и задремала. А мне предстояло еще одно испытание: ритуальный звонок. Маме.
Во-первых, раз вдень мы с ней обязательно созваниваемся. Во-вторых, мне теперь не обойтись без ее помощи — когда еще мы с Максимом помиримся. И, в-третьих, мама мне никогда не простит, что я так долго скрывала от нее свой перелом.
Пять следующих минут мне пришлось выслушивать восклицания на тему, какая я нескладешная, вечно со мной что-нибудь случается, меня миллион раз предупреждали, что зимой, когда скользко, нельзя носить высокие каблуки, но я, конечно, плевать хотела на советы умных людей, и вот результат!
Я терпеливо ждала, пока мама выговорится. Перебивать не имело никакого смысла. Когда выплеск эмоций исчерпался, мне удалось внести уточнение:
— Вообще-то я ногу сломала совсем не на улице, а на лестнице.
— Зачем ты на нее полезла?
— Я на нее не лезла, а просто шла, и на меня упал шкаф.
Новый всплеск эмоций, завершившийся вопросом:
— А где был Максим? Его тоже покалечило?
— Вовсе нет. Максим в ресторане меня дожидался.
— Ну и ну! — запричитала мама. — Воображаю, как он, бедный, перенервничал.
Почему ее, интересно, не волнует, что испытала я, ее собственный ребенок? Нога-то все-таки у меня пострадала!
Мама тут же засобиралась ко мне. Никакие мои возражения, естественно, приняты не были. Я на это и не рассчитывала. Главное, чтобы она с собой мою сестрицу не притащила.
Поодиночке я их еще выдержу, но вдвоем! Лучше уж мне было навсегда остаться под шкафом. Целиком!
Судьба на сей раз оказалась благосклонна.
— Какая жалость, что Лариса заболела, и сама, и все трое детей в гриппу. Иначе бы, конечно, сейчас со мной принеслась, — выдохнула мама в трубку.
Нехорошо так говорить, но да здравствует грипп! Благодаря ему я на ближайшие дни от Ларкиного общества и ее наставлений избавлена!
— Ладно, мамочка, жду тебя!
Успокоившись и расслабившись, я упустила из виду одно обстоятельство: с гриппом и температурой к травмированной сестре, разумеется, не поедешь. Зато телефон под рукой. И, так как перед выходом мама сообщила Ларке о моем несчастье, та сочла необходимым прокомпостировать мне мозги лекцией о бдительности и безопасности передвижения по темным лестницам.
