Кристин Ханна - Домашний фронт
Давний спор.
— Ты слишком мала для косметики. Мы же договорились — косметика и проколотые уши в тринадцать лет.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — буркнула Бетси.
— Если они с тобой не дружат потому, что ты не пользуешься тушью для ресниц…
— Ты ничего не понимаешь.
— Бетс, — Джолин старалась, чтобы ее голос звучал как можно ласковее, — что случилось?
Это все и решило — ласка. Бетси разрыдалась. Джолин придвинулась и обняла плачущую дочь. Кризис назревал давно. Бетси рыдала так, словно у нее разрывалось сердце, словно умирал кто-то из близких. Джолин крепко обнимала ее, гладила вьющиеся волосы.
— На… на прошлой неделе Си… Сиерра принесла в школу сигареты. Ко… когда я сказала ей, что это запрещено, она на… назвала меня лузером и предложила закурить.
Джолин сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать эмоции.
— И ты?…
— Нет. Но теперь они со мной не разговаривают. Обзывают меня «паинькой».
Джолин жалела, что не в состоянии оградить дочь от этих опасностей, пока та не повзрослеет и не научится справляться с ними сама. Теперь нужно довериться материнскому инстинкту, взять верный тон, но Джолин растерялась. До армии — с ее жесткими правилами поведения — она сама была белой вороной. Дети в школе знали, что она не такая, как все, — может, из-за вышедшей из моды одежды или из-за мероприятий, на которые она никогда не ходила, а может, из-за того, что никого не приглашала домой. Кто знает? В этом смысле дети похожи на джедаев[2], чувствующих малейшее изменение Силы. Джолин нашла способ — даже тогда, еще девчонкой — скрыть от окружающих и глубоко запрятать свои чувства.
Поэтому она не могла понять такого отчаянного стремления быть, как все, и страданий даже от намека на пренебрежение. Обычно Джолин напоминала дочери о внутренней силе, о вере в себя и, возможно, даже о снисхождении к подругам.
Но курение в школе меняло дело. Если подруги Бетси курят, Джолин должна проявить твердость.
— Я позвоню матери Сиерры…
— Ради бога, не надо. Обещай, что ты этого не сделаешь. Иначе я больше никогда тебе ничего не расскажу.
Страх в глазах Бетси встревожил Джолин.
— Обещай мне, мама. Прошу тебя…
— Ладно, — согласилась Джолин. — На этот раз я промолчу. Но, малыш, если Сиерра и Зоуи курят сигареты в школе, ты не должна следовать их примеру. Может, нужно завести новых подруг? Например, девочек из легкоатлетической команды. Похоже, они довольно милые.
— Тебе все кажутся милыми.
— А как насчет Сета?
— Я тебя умоляю! — Бетси закатила глаза. — Вчера он притащил в школу гитару и играл на большой перемене. Это было ужасно глупо.
— Раньше тебе нравилось, как он играет.
— Ну и что? А теперь нет. Все над ним смеялись.
Джолин пристально посмотрела на Бетси: у дочери был несчастный вид.
— Послушай, Бетси. Нельзя так вести себя с Сетом. Ты же сама страдаешь, когда Сиерра и Зоуи тебя игнорируют.
— Если я буду с ним дружить, все от меня отвернутся.
— Ты не должна уподобляться леммингу, Бетс.
— Это такой грызун? Вот видишь, даже ты называешь меня грызуном!
Джолин вздохнула.
— Я бы хотела тебе помочь. Но сделать это можешь только ты сама. Постарайся проявить свои лучшие качества. У того, кто умеет дружить, будут хорошие друзья.
— Хочешь мне помочь? Не ходи на день профессиональной ориентации.
Ну вот, опять двадцать пять!
— Не могу. Ты же знаешь. Я дала слово. А обещания нужно выполнять. Именно это называется честью, а честь и любовь важнее всего на свете.
— Да, да. Опять лучшие качества.
— В следующем году я не стану записываться. Пойдет?
— Обещаешь? — Бетси пристально посмотрела на нее.
— Обещаю. — Джолин пыталась не обращать внимания на тот факт, что вымученная улыбка на лице дочери появилась только после подобного обещания.
День профессиональной ориентации оправдал худшие ожидания. Бетси была в ужасе от появления матери в школе. Джолин пыталась вести себя как можно сдержаннее и следила за своими интонациями, когда рассказывала о летном училище, в которую поступила после средней школы в восемнадцатилетнем возрасте. Детям был интересен ее рассказ о заданиях, которые она выполняла на территории штата, таких, как прошлогодняя операция по спасению альпинистов, застигнутых пургой в национальном парке Маунт-Рейнир. Они спрашивали об очках ночного видения, о пушках и боевой подготовке. Джолин старалась смягчать все, в том числе непередаваемые ощущения от полета на «Черном ястребе», но все равно видела, как Бетси вжимается в стул, словно готова провалиться сквозь землю. Когда все закончилось, Бетси первой выскочила за дверь. В другом конце спортивного зала Сиерра и Зоуи смеялись, показывая на нее пальцами.
После этого дня Бетси стала еще более непредсказуемой и капризной. Она часто плакала, кричала, закатывала глаза. Она не просто ходила, а громко топала. Везде. В комнатах, по лестнице. Двери больше не закрывались, а с грохотом захлопывались. Услышав телефон, Бетси стремглав бросалась к нему. Но ее неизбежно ждало разочарование — никто ей не звонил, что для двенадцатилетнего подростка равносильно изоляции на плавучей льдине. Возможно, Джолин реагировала слишком остро, но причиной тому было беспокойство за дочь. Теперь любая мелочь могла вывести ее из себя, толкнуть в объятия депрессии.
— Сегодня первые соревнования по легкой атлетике. Ты понимаешь, как это важно для нее, — сказала Джолин Майклу в то утро. Он лежал рядом в постели, читая газету.
Она подождала ответа, но довольно быстро поняла, что либо он не собирается ничего говорить, либо не слушает ее.
— Майкл?
— Что? Ну да. Опять. Она в порядке, Джолин. Не пытайся все контролировать. — Майкл отложил газету, встал, прошел в ванную и закрыл за собой в дверь.
Джолин вздохнула. Как обычно, с семейными проблемами придется справляться одной. Она вылезла из постели и отправилась на пробежку.
Вернувшись, Джолин приняла душ, быстро оделась и, стянув мокрые волосы в «конский хвост», разбудила девочек. Потом спустилась в кухню, налила себе чашку кофе и принялась готовить завтрак. Оладьи с черникой.
Из-за спины послышался голос Майкла:
— Доброе утро.
Джолин обернулась к нему.
Он улыбался, но улыбка была усталой и какой-то тусклой, не затрагивавшей глаз. На самом деле это вовсе не улыбка, которая когда-то буквально обволакивала ее любовью.
На мгновение Джолин застыла, любуясь его красотой. Черные, без единой седой пряди волнистые волосы еще влажные. Он был из той породы мужчин, которые невольно привлекают внимание; когда Майкл Заркадес входил в комнату, все взгляды обращались на него, и ему это нравилось.
