Маргарита Пальшина - Фигуры памяти. Историческая поэма, документальный роман
Искусство убивает тех, кто им живёт, и всё же в нём больше смысла, нежели в любой другой деятельности. Оно сохраняет иллюзии – как душу в бесчисленных перерождениях. И циники становятся философами.
Бродила за артистами с Костей во главе туда-сюда по Арбату, записывая их слова в блокнот, как Левий Матвей за Христом с апостолами.
– Дурак создаёт непознанное, то, чего до него не существовало на свете. И изобретает велосипед. А гений призван разрушить саму систему познания.
Я разгадывала анаграммы: Арбатство – братство. Поэзия – это масонская ложа. Без Тайны жить скучно. Незачем. Жизнь есть поиск. Люди – странники. Арбат – улица Орфеев с гитарой и шапкой нищего-попрошайки у ног.
Мы все голодали.
– Уже не есть, а жрать хочется!
– Ты – раб желудка.
Арбатство – рабство. Без постоянного заработка – постоянный голод. Помимо меню ресторанов, мне вспоминалась прочитанная об античном искусстве книга, где полисы кормили и содержали артели ваятелей Орфеев и Ник. Непревзойдённая за тысячелетия красота! А на голодный желудок сочиняются лишь оды еде и кулинарные книги.
– Но из двадцати Орфеев выживал один, остальные статуи разбивали. Если бы мы сохранили традицию древних греков, то ни Ван Гог, ни Пикассо, ни Малевич бы даже не родились.
– «Я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка»27. Сила художника пропорциональна жертве.
– Да, искусство сакрально. Бог умер.
– Чёрный квадрат – икона XX века. Абсолютный свет есть тьма, космос. Земля – дом о четырёх углах. Небо упало на землю. Мы смотрим в глаза пустоте.
– И у нас, двадцать первых, икона – пустой холст?
– Выставляли уже и пустые холсты, и 4,33 минуты тишины играли. Скальп, то есть маску, сними с лица. Вот будет картина! Жизнь на нём расписалась!
Артисты отвергали саму возможность открытия новых уголков реальности как видимой, так и вымышленной. Конвейерная лента бытия: всё проистекает из всего. Мы – отголоски того, что было сказано до нас, ни к чему плодить сущности. Если не способен создать шедевр, преврати себя, свою жизнь в произведение искусства. Каждый шаг – к красоте.
Мы брели по брусчатке Арбата сквозь зимне-весенние дни прямо в лето. У меня в привычку вошло мысленно рисовать всех встречных портреты (не скальп же сдирать на память?). Мужчина на кубе, девочка на шаре. Отчего-то мнилось, что женщины – гибкие, приспосабливаются, выживают, чаще бывают счастливыми. А мужчины ломаются.
Меня тоже изобразили. Называлась картина «Поэт и Муза». Зеленоглазая девочка руки сложила в молитве, позади неё маячила чёрная тень невидимки, брошенного за пределами холста. Их тени соприкасались, проникали друг в друга, срастались навсегда.
– Найди себе музу, сможешь писать, – объяснили мне смысл полотна.
Я искала. В старых московских домах: нехорошей квартире Булгакова близ Патриарших, доме Бунина на Поварской, Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке. Казалось, они ушли, а музы блуждают по комнатам, неприкаянные, ждут хозяев, верят в вечное возвращение. Слышались голоса, неясные рифмы, скрип пера, стук печатной машинки, стёкол звон, переливы рояля…
Не привиделись, не явились. Зря купила новый блокнот. В нём друзья пристрастились рисовать друг на друга шаржи. Я ничего не писала. Дни молчали.
Костя меня успокаивал:
– Адам и Ева смысл искали в Раю. Бог открыл ворота и отправил их в мир. Почувствуйте, каково это быть создателями. Что бы ни делал, людям не угодить. Дети обвиняют матерей, художники, писатели всю жизнь гонимы, учёных вообще на кострах сжигали. Только неделание обывателя не вызывает осуждений: они принимают мир таким, как есть, не стремятся его переделать. Так их предки должны были принимать Эдема щедроты…
Мы в блаженном бездействии докатились до ночи, о которой я и хотела тебе рассказать.
Снился кувшин молока. Пар от него поднимался и, как ветер, таил в себе запахи: лесов и полей, звёзд и костра, мяса, приправленного шафраном… Голова закружилась во сне!
Ночью на кухне был пир. Осетрина в молочном соусе, парное мясо с шафраном. Водка, вино, портвейн. И мороженое с тепличной клубникой.
Топталась на пороге кухни, а в желудке болело и пело. Наконец решилась шагнуть в жёлтый квадрат из темноты коридора.
– Мне снился кувшин парного молока, такой запах!
– Прекрасный сон! Млечный путь в чаше земной! Впереди великая ждёт судьба! А пока сядь, поешь, выпей с нами.
– Что празднуем? – тут же освоилась я. Осетринки, вина и кусочек мяса с шафраном. И мороженого с клубникой. Всё сразу.
– Первый день лета! – жуя, отвечали. – Из общаги пора выселяться, теперь можно спать на скамейках в парке.
Наполняли бокалы. Гитара, как нимфоманка, обнималась со всеми подряд. Ночь приплясывала и не кончалась. Насытившись, я задумалась, откуда роскошь застолья? Спросить было не у кого, к тому времени уже никто никого не слушал, никто никому не отвечал. Летели на крыльях возвышенных споров. Не догнать.
– Мы язычники!
– «Я – зверь, я – негр. Но я могу быть спасён!»28
– Все мы – звери, и не надо никого спасать. Какое из четырёх сознаний, по-твоему, перемещает человека в Рай? Зверей из Рая не изгоняли, значит, инстинкты невинны.
– Но мы – люди. Нельзя жить во власти инстинктов!
Хтонические исчадья хлебали портвейн из горла.
– Почему? Так живут обыватели. Во власти страха. Это героям с детства присуще предчувствие трагедии.
Костя однажды обмолвился, что единственный брат – в больнице, что деньги ему собирает на срочную операцию. Иначе брат до осени не доживёт.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Сольвейг (Solveig) – героиня драматической поэмы Г. Ибсена «Пер Гюнт» (1866): деревенская девушка, покинувшая семью ради отверженного всеми Пера Гюнта и прождавшая его всю жизнь до глубокой старости. Сольвейг – воплощение извечной мужской мечты о женской верности, которая не зависит от времени. Утверждению образа Сольвейг как символа женственности способствовала музыка Э. Грига (знаменитая песня Сольвейг).
2
здесь и далее цитируется роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова.
3
По одной из версий картина «Крик» Эдварда Мунка навеяна видом перуанской мумии, которую он мог видеть на всемирной выставке в Париже в 1889 году.
4
В Заонежье (Карелии, Скандинавии) существовала традиция вырезать (вытёсывать) кресты на коре деревьев и обрубать сучья – в память об умерших и как оберег от новых напастей.
5
Карельское название ячменя – ozra, что созвучно слову oza – счастье. Калитки – национальные пироги из ржаной муки с ячменной или пшённой начинкой, хлеб в Карелии также выпекался преимущественно из ячменной муки.
6
лат. secunda (вторая)
7
здесь и далее цитируется роман «Петербург» Андрея Белого.
8
научное название кучевых облаков.
9
светские игры (фр.)
10
слова молитвы святого Иоанна Златоуста на сон грядущий
11
Храм Варвары Великомученицы
12
пятизвездочный отель «Балчуг Кемпински»
13
человек вымышленный (лат.)
14
«В поисках утраченного времени». Марсель Пруст (здесь и далее)
15
игра слов, от греч. nyktos ночь и phobos страх, навязчивый страх темноты, неосвещенных помещений.
16
«Все состоит из пустоты, а форма – сгущенная пустота». Альберт Эйнштейн
17
«В поисках утраченного времени». Марсель Пруст
18
солнечные часы на верстовом столбе в Санкт-Петербурге на Московском проспекте.
19
Будучи образом собирательным, грифон имеет отношение и к сфинксу, и к химере, и к гарпиям – и прочим подобным монстрам.
20
Нимфа – лесное божество, здесь – олицетворение естества, дикости, природы.
21
«Настоящая правда всегда неправдоподобна… Чтобы сделать правду правдоподобнее, нужно непременно подмешать к ней лжи. Люди всегда так и поступали». Ф. М. Достоевский «Бесы»
