Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"
— Где? — Санта огляделся. Кристина рассмеялась, стряхивая оцепенение.
— Раньше ты был догадливей, маэстро Бельканто… Тебе, кажется, пора на сцену! — напомнила она.
— Давно пора. Уже начали ужинать без Мендельсона. Это неважно Коловисимо в ударе — там такое веселье!.. Но я искал тебя, девочка. Нам надо вернуться. — Дай мне руку — пойдем! Пойдем же, вот так…
Подхватив Кристину под локоть, Санта повел её к дому. Она брела, как во сне, тщетно пытаясь понять нечто главное.
— Ты даже не удивился, что я уезжаю? — вдруг остановилась пораженная этой мыслью Кристина.
— Прости, я думал о другом. — Санта преградил ей путь и, почти касаясь губами лба, тихо сказал. — Я прошу сейчас тебя о двух вещах, обещай не отказываться.
— Обещаю. Но бриллиантов у меня больше нет.
— Поцелуй меня!. — Он поймал её за руки и сжал запястья.
— Что?! Ты серьезно?
Кристина вгляделась в склоненное к ней лицо. Но не заметила и тени насмешки — лишь напряженное ожидание и любовь. Любовь? Увы, это может привидеться лишь в полумраке подмосковной дачи и обманчивом свете южной луны… Но как бешено заколотилось сердце, как закружилась голова…
Потянувшись к Санте всем телом, Кристина опустила веки. Полуоткрыв мгновенно пересохшие как от жара губы, она кинулась в этом поцелуй, как кидаются в омут: на последнем вздохе, последнем прощании с жизнью.
— Спасибо, девочка, — оторвавшись от нее, Санта едва перевел дух. Как раз то, что требовалось доказать… А теперь вторая просьба: пожалуйста, будь добра, зови меня Рома. Ведь ты уже однажды обещала, прошептал он, жарко дыша в шею.
— Обещала, но не смогла. Это очень ответственно — все равно, что назвать любимым.
— Разве это слово подлежит запрету?
— По отношению к чужим поклонникам и женихам.
— Хорошо, — резко отрубил Санта. — На этом просьбы кончились. Выслушай теперь распоряжение. Ведь ты пока на службе и никто не увольнял тебя. Санта принял начальственную позу. — Сейчас я пойду на сцену, а ты вернешься к себе в комнату, быстренько приведешь себя в порядок и последуешь за Луиджи. Он знает, что надо делать… Предстоит разыграть маленький спич и мне понадобилась достойная партнерша. Не приглашать же, действительно, носатую горничную! Я все же эстет, а тем более — Коло. К тому же, помнится, кой-какие трюки нам здорово удавались.
— У вас, что, намечено эротическое шоу? — усмехнулась Кристина.
— Я имел ввиду развязывание веревок зубами и прыжки с высоты.
— Спасибо за лирическое воспоминание. Только я сегодня не в спортивной форме.
— Довольно перепалок, детка. Мы оба на службе. Заканчиваем разминку, пора браться за дело. — Санта подтолкнул девушку к подъезду домика прислуги, прошептав вслед. — Слушайся Луиджи, детка. До встречи на сцене!
— На сцене?! — нерешительно остановилась Кристина.
— Естественно. Не в сарае же, на самом деле! Да не дрейфь — роль пустяковая. Основной исполнитель — я. Тебе лишь надо вынести и подать мне свиток бумаг. Артистично и грациозно, конечно, как умеешь это делать лишь ты.
— Приказы у тебя получаются лучше, чем лесть. — Обдав Санту насмешливым взглядом, Кристина скрылась в подъезде.
У Луиджи, поджидавшего её в полном парадном облачении возле двери комнаты, был растерянный вид. Заметив девушку, он взглянул на часы и быстро перекрестился.
— Слава Деве Марии, что не оставила нас без помощи… Прошу вас, деточка, сделайте над собой маленькое колдовство, вы это умеете. Там все приготовлено. Я жду вас здесь, веселую и прелестную, как бабочка!
После того, как Кристина вошла в комнату, Луиджи приложил ухо к двери, прислушиваясь. Тишина. Он снова посмотрел на часы и деликатно поскребся в дверь:
— Синьорита, если можно, ради Бога — недолго.
В комнате было тихо.
Присев на краешек кровати, Кристина недоуменно рассматривала лежащее на ней вечернее платье — брабантское кружево глубокого черного цвета стоило, конечно, колоссальные деньги. Дивный покрой, обнажающий плечи и спину… Длинные перчатки из тончайшего бархата лилового тона, такие же туфельки и широкий кушак, предназначенный для фантастического банта.
«Господи!» — она отшатнулась от зеркала, увидев свое бледное, заплаканное лицо. И уже после этого заметила расставленный на столике гигантский набор парфюмерии и косметики с магической меткой CD.
Можно ли было устоять перед возможностью превратиться в фею, блеснуть напоследок яркой звездой? Уж слишком долго она изображала замарашку. Долой форму горничной и туфли на плоской подошве, быстренько в душ — холодный и обжигающий поток попеременно. И снова — зеркало. Умело работают пальцы, нанося на кожу волшебные дары парфюмерных мастеров. — «Спасибо за отличную школу, Джено», — мысленно поблагодарила Коруги Кристина. И вот кожа розовеет, приобретая золотистый цвет, соблазнительно выступают очертания пухлых губ и удивленно смотрят огромные ореховые глаза из-под таинственных, пушистых ресниц. Чудо! Платье тоже — как раз впору, будто шили по специальной мерке. Свободные линии не подчеркивают талию. Секунду поколебавшись, Кристина перебросила через плечо широкую ленту кушака, завязав на бедре шикарный, с ниспадающими концами бант. Натянув перчатки, она освободила от заколок волосы и уже на ходу, всовывая ноги в туфельки, надушила затылок и шею. Глаза лихорадочно блестели, и в какой бешеный галоп припустилось сердце!
— Фу, ох! Святая Мария… потрясающе! — Луиджи остолбенел при появлении девушки, растерянно разведя руки. Но тут же спохватился и подставил Кристине локоть. — Цепляйтесь крепче, голубушка. Я проведу вас потайными путями, нас не должны заметить раньше времени. Сюрприз, величайший сюрприз!
— А что я д-должна делать? — От волнения Кристина начала заикаться.
— Не беспокойтесь, все уже сделано.
Пройдя темный, пахнущий сыростью подземный коридор, они поднялись по лестнице и остановились. В разгоряченное лицо пахнуло свежестью. Впереди сиял прямоугольник света, а в нем, как на экране, сквозь пелену голубоватых лучей пробивались блеск праздника и тихое пение скрипок.
Кристина приблизилась к двери, выходящей прямо на сцену, устроенную в полукруглом портике, и зажмурилась, вцепившись в рукав дворецкого. За световой завесой в бездонной темноте угадывался зал с дышащими, шуршащими, любопытно перешептывающимися людьми. Как праздничные елки выступали из туманного мрака пирамиды горящих свечей в жирондолях. И вдруг они двинулись, словно начиная медленный хоровод. Луиджи вручил Кристине плотный свиток бумаг и шепнул, отдаляясь:
— Это вращающийся круг, как в театре, держитесь за канделябр.
